Георгий Савицкий - Поле боя — Украина. Сломанный трезубец
Критерий принадлежности к террористам был один: если люди боятся, то им есть что скрывать. И не важно, что любой нормальный человек станет бояться вооруженного до зубов головореза, ворвавшегося в дом. Всех жителей сгоняли на площадь, оцепленную американскими солдатами. Скоро, рыча двигателями, подъехали два БТР-80 с сине-желтыми кругами и трезубцами на бортах и башнях.
С них попрыгали «стрельцы», как они сами себя называли, батальона «Говерла». Теперь они уже не выглядели теми обделавшимися от страха уродами, которых расстреливали партизаны. Вояки «Говерлы» горделиво прохаживались вокруг согнанных на площади людей, пока их командир с повадками местечкового фюрера крикливо объявлял приговор:
— …Все, кто участвует в укрывательстве террористов, понесут заслуженную кару! Мы создадим с помощью наших американских друзей независимую Украину! Но нам мешают такие выродки!
— Сам ты выродок! Христопродавец! Удавись своими баксами, ублюдок! — донеслось из толпы.
Люди, стоящие на сельской площади, сжимали кулаки от ненависти.
— Вы сначала Украину до ручки довели, а теперь и вовсе свою Родину продать хотите, бисови диты! — выкрикнул пожилой седоусый мужчина.
— Что-о?!! Вот тебе! — «фюрер» подскочил к пожилому мужчине и хлестко ударил его по лицу.
Полилась кровь.
— Ты батька не трожь!!!
Здоровенный вислоусый амбал так влупил пудовым кулачищем по морде националисту, что тот кувыркнулся метра на три. Глухо постанывая, он попытался подняться, но ноги всякий раз разъезжались.
Люди надвинулись на американцев и их прихвостней. В ответ те защелкали затворами автоматов.
* * *
Залегшие на чердаке партизаны видели все происходящее.
— Иван Андреевич, что же, мы так и будем здесь сидеть?! Они же их всех сейчас перестреляют!
Десантник посмотрел на ребят. Да, первый бой сильно меняет людей. За очень короткое время они вместе пережили и горечь утраты боевых товарищей, и радость победы, и прочие опасности. Да и сейчас все они были на волосок от смерти. Но в глазах партизан горел хорошо знакомый бывшему сержанту по Афгану огонек. Такие будут драться насмерть и позиций своих врагу не сдадут.
— Проверить оружие. Попробуем их переиграть.
Пятеро партизан осторожно крались вдоль стен и заборов, подбираясь поближе к бронетранспортерам. Еще немного, и они могут открыть огонь.
— Стой! Куда лезете, дурьи головы! — вдруг раздалось у них за спинами.
Сержант-десантник в отставке мгновенно развернулся, вскидывая «калашников» с подствольным гранатометом. Прямо в лицо ему смотрел черный зрачок дула бесшумного штурмового автомата. А поверх прицельной планки «Вала» на него смотрели до боли знакомые глаза.
— Толя?! Симонов?!
* * *
Девяносто третий год, июль, таджикская граница. Орды моджахедов тогда перешли пограничный Пяндж и уничтожили целиком 12-ю погранзаставу, воины которой встали у них на пути. Началась горная война, в горнило которой попал сержант-контрактник спецназа таджикской армии Иван Поляков. Его разведвзвод уничтожил несколько караванов с оружием и наркотиками. Спецназовцы действовали так дерзко и умело, что за голову командира была назначена офицерская награда — пять тысяч долларов!
Однажды на горном перевале «духи» взяли разведчиков в «клещи». Завязался жестокий и отчаянный бой. И сержант, и его бойцы понимали, что помощи ждать неоткуда. Но она пришла на двух «вертушках».
Спецотряд ГРУ тогда возвращался с задания и случайно заметил бой на перевале. С риском для жизни бойцы десантировались из боевых вертолетов и показали «духам», что такое элитные разведчики Главного разведывательного управления. Ни один душман не ушел живым. Командовал спасителями капитан ГРУ Анатолий Симонов.
* * *
— Тихо, Ваня… Вы что задумали?
— А ты как думаешь?
— Короче, прикрывай.
Партизаны замерли на своих позициях, а вперед выдвинулись бойцы спецотряда СВР-ГРУ.
— Огонь!
Захлопали негромкие выстрелы «Винторезов» и «Валов», точными попаданиями выбивая американских спецназовцев. На дальности до ста метров тяжелые бронебойные пули СП-6 пробивают 5-миллиметровую стальную плиту, так что кевларовые каски и бронежилеты американцев они раскалывали как орехи. Снайперы вели огонь просто филигранно, умудрившись в наступившей суматохе не зацепить никого из гражданских.
В ответ американцы открыли беспорядочную стрельбу. Растерянность вначале сменилась гневом, лучшие в мире солдаты решили наказать наглецов, которые атаковали их в полностью контролируемом населенном пункте.
— Вперед! Достаньте их, живыми или мертвыми!
Под прикрытием бронетранспортеров американские спецназовцы и украинские предатели пошли в атаку. Но очень скоро они поняли, что одно дело воевать с полуграмотными фанатиками в трущобах Багдада и совсем другое — столкнуться в бою с такими же, а то и превосходящими их профессионалами.
Каждый метр продвижения между домов оплачивался кровью оккупантов. Вот зазевавшийся украинский предатель из «Говерлы» попался в смертельный захват спецназовцу. Рывок — и хрустят шейные позвонки. Американский солдат осторожно выглянул из-за угла — и упал, расплескивая кровь из левой глазницы. Выстрела из бесшумной снайперской винтовки так никто и не заметил. Другой вояка из противодиверсионного отряда услышал щелчок под подошвой ботинка. В следующую секунду фонтан взрыва отбросил его на кирпичную стену, и он осел, прочертив по белой штукатурке красную полосу.
Лейтенант Алекс Джонсон терял своих людей одного за другим. Об украинских солдатах он не думал — туземцы его не интересовали. Он даже не мог использовать «Апачи» — на такой дистанции они уничтожат и своих, и чужих. Единственный шанс сейчас сохранить лицо — это отступить к десантным вертолетам, подняться в небо и сровнять с землей эту проклятую деревеньку под звуки музыки «Полета валькирий»!
Но едва только головной «Блэк Хок» поднялся над деревьями, сразу две реактивные гранаты из РПГ-7 настигли его. Взрыв швырнул геликоптер прямо на вторую взлетающую машину. Окраина деревни стала напоминать Помпею в час извержения Везувия. Пылающий керосин разлился огромной лужей, в центре которой полыхали остовы четырех вертолетов.
— Я — Апач-1, прием… Это кошмар! Все в огне!!! Они все погибли!!!
* * *
Подполковник Анатолий Симонов крепко пожал руку сержанту-десантнику.
— Ну, вот и свиделись, Ваня. Ты молодец, что людей на борьбу поднял.
— Да они сами… Только вот опыта у них маловато.
— Сейчас вам нужно скрыться, переждать. Вот явки, пароли. Запоминай. Ну, а мне пора, есть еще дела.
Спецотряд подполковника Симонова ушел так же тихо, как и появился здесь. Впереди у бойцов были новые задания. Война только начиналась.
Глава 20
Эвакуация
Ночью аэродром снова обстреляли из минометов. Погибло несколько мирных жителей, а все четыре летчика из экипажа второго ракетоносца Ту-22М4 получили тяжелые ранения. Теперь врачи боролись за их жизни, но без специального оборудования и медикаментов они были обречены. Еще двое солдат погибли на КПП от пуль снайперов.
Ситуация вокруг полтавского аэродрома складывалась критическая. Постоянные ночные обстрелы, угроза захвата аэродрома, большое количество беженцев и многое другое заставило офицеров принять непростое решение об эвакуации.
Первыми об этом заговорили, естественно, российские военные. Они любой ценой стремились сохранить свои самолеты и секретное оборудование, памятуя о печальной участи бомбардировщиков, порезанных американцами на этой самой авиабазе. До сих пор российские самолеты спасал официальный статус участников международных учений, но все понимали, что рано или поздно силовой захват все-таки состоится.
Подготовка к эвакуации прошла быстро и без суматохи. И только командиры знали цену этой оперативности. Люди совершили немыслимое, в кратчайший срок собрав людей и технику.
Неожиданно остро встал вопрос, что делать с гражданскими на аэродроме. Многие из них не хотели возвращаться в свои разрушенные и разграбленные квартиры. От новой власти они не ждали ничего хорошего и хотели улететь с военными. Но всем места, да еще и с домашним скарбом, в военно-транспортных самолетах попросту не хватало.
И тогда Россия пошла на беспрецедентный шаг.
На полосу военного аэродрома Полтавы один за другим приземлялись широкофюзеляжные транспортники Ил-76 и Ан-12 с эмблемами МЧС России. Очень быстро «эмчээсовцы» собирали людей, раздавали им сухой паек и теплые вещи и устраивали в самолетах, извиняясь за недостаточно комфортные условия. Но исстрадавшиеся люди были рады любой возможности, чтобы покинуть предавшую и отнявшую у них все Родину.
