Павел Дартс - Крысиная башня
— Не понимаю…
— Сереж, это сложно объяснить, я сам это только-только… Но других объяснений не вижу, хоть убей!..
— Да говори… Говори, ну же. Слушаю.
И Олег изложил свою «теорию». Дикую и неправдоподобную, но которая ВСЕ объясняла.
— Толик — это часть моего «я», одна из сторон моей же личности. Теневая, так сказать, часть. Что ты про него рассказывал — дико и немыслимо. Для меня, сейчас, во всяком случае. Но… Кое-что мне знакомо. Из побуждений, хотя бы. Я, знаешь ли, сам иногда хотел бы… Мы сами себя до конца не знаем. Что нами движет, на что мы способны — в тех или иных ситуациях. Когда тихий, незаметный и безобидный бухгалтер становится «лейтенантом Келли», «зверем из Сонгми», приказывая уничтожить целую деревню вместе с жителями. Или педагог идет в газовую камеру вместе со своими воспитанниками, хотя легко мог бы этого и избежать. Словом, много чего… в нас «неизведанного». И иногда, иногда это наше «второе „я“» выходит, вылазит наружу… Мы как-то про это с тобой говорили уже…
— Ты что?… Не так же?
— Молчи-лежи. Я говорить буду. Да. Не так. Но… Дело в том, что и ты — был не здесь.
— А где я «был??.»
— В… Я сейчас дикую вещь скажу, ты только не пугайся, я сам-то думал много сегодня и вчера об этом, оно неправдоподобно, конечно, но… но все объясняет. Ты был в другой реальности. В параллельной, что ли. Реально ты там был, или в бреду на тебя накатило, — я не знаю. Так вот, там… Там, в той, параллельной реальности, «мой брат Толик» — был. Только он не брат — а по сути я. Ну, как сказать? «Другая сторона меня», вот так вот можно сказать. Только он, она, ну, эта «другая сторона моей личности», существовала ТАМ не во мне, а параллельно. Толик. Понял? Только не говори, что понял, я сам до конца не понял, но что-то в этом есть. Значит, все, что ты знаешь и видел в Толике — есть и во мне. Да даже наверняка есть, просто… Просто в нынешних условиях я ЭТО наружу не выпускаю. Оно и «не просится». А «если вдруг»… Ооооо, трудно сказать, что из нас всех «вылезет»… Из меня. Из тебя… Из мамы… Не перебивай! И еще… Видишь ли… Глянь вот — ты раньше просто не обращал внимания; собственно, ты знал, но давно; и забыл… Вот!
Отец щелкнул выключателем надкроватного светильника, и желтый пучок света упал на его наклонившееся к Сергею лицо. Сверкнули желтым зрачки. Он раздвинул губы в оскале, показав зубы, — и щелкнул ногтем по передним:
— Забыл, да? У меня, у меня, Сереж, четыре передних — керамика. Это мне, не какому-то «Толику» их на соревнованиях вынесли! И я тогда драться продолжал. «Включил Толика», как пацаны орали… Вот так вот. Ты знал — но забыл.
От отодвинулся и выключил светильник.
У Сергея опять начало ломить в висках, но он постарался не подавать виду, понимая, что заметь отец его самочувствие — и тут же разговор прервется.
Помолчали.
— А менять магазин подбивом я тоже во сне научился?…
— Сереж, вот потому я и не говорю, что это все бред. Это… Ну что сказать, — я уже все сказал. Видимо, был ты ТАМ. И вернулся. И слава богу. Все. Лежи. Вообще не стоило столько говорить. Лежи, я сейчас соку принесу.
— Па-ап…
— А?
— Люгер у тебя… уже есть?
— Какой «люгер», ты о чем? А, это…
— Пистолет.
— Люгер… Это который «парабеллум»? А откуда… Ээээ… Зачем мне «люгер»?
— Достань. Пригодится. И ружье охотничье возьми. Лучше — два…
— О, блин… Я сейчас что-нибудь от температуры…
Отец вышел. Взгляд Сергея скользил по стенам, по обстановке. Он чувствовал, что засыпает. Хорошо как… Спокойно. Безопасно… Анька, говорит, приходила. Скучает… Мама. Завтра приедет. Устос — живой… Белка-Элеонора… А, да, мы ж с ней ЗДЕСЬ и не знакомы. Не беда. Взгляд натолкнулся на висящую на противоположной стене рамку с белым магнитным планшетом; большую как крышка письменного стола, — на ней цветными магнитиками прикрепленные постеры музыкальных групп, последняя афиша Блэки (надо будет с ним потом пересечься, рассказать ему… посмеемся… или НЕ посмеемся), яхта и авто — на визуализации, как мама объясняла: «Если сильно желаешь — то рано или поздно, В ТОМ ИЛИ ИНОМ ВИДЕ ты будешь это иметь!» — закон природы, типа, такой… Часы. Наручные. Хорошие часы, Омега Сеамастер, как у Джеймса Бонда…
Он вдруг ощутимо почувствовал ЭТИ часы у себя на руке, так отчетливо, что даже повернул голову и поднял руку, чтобы посмотреть — нет, нету. А ТАМ — были. Толик подарил. Которого здесь — нету тоже. И «своя квартира». Самостоятельность. Уважение. Сила. Снова заломило в висках… Белку-то вытаскивать надо из плена, не дело… Ух ты, как кружится! Уснуть, что ли…
* * *Что ж так холодно-то?… Впрочем, если поглубже укрыться одеялом, и нос туда же… Под одеяло! И руки. Блин! Я чо, одетый сплю??
— Ты чего?? Ты зачем?? Здесь-то?! Ааа??
— Че ты? Оля вышла. Ну я и сменил ее. Жрать хочешь?
— А Устос? А?… Устос?… Что он?
— Серег. Серый. Крыс! Успокойся. Вот черт. Оля!!
— Спокоен я. Устос что? Где он? Жив??
— Как «жив», Серег, о чем ты? Мы же его при тебе хоронили, ты помнишь? Ты что…
Полумрак, за окном неторопливо падает редкий снег. На краю кровати сидел… Толик. Совершенно реальный, привычно пахнущий потом и немного гарью. Сидел, и теперь как ни в чем ни бывало разглагольствовал, не давая раскрыть Сергею рот:
— Ну, давай, Серый, выздоравливай! На тебя теперь большая надежда! Ты, считай, основной! — в одиночку перемочить отделение спецуры или как их, и сжечь БМП, пленного взять… Старик, ты знаешь, как сейчас Башня в городе котируется??… Мы теперь, считай, входные двери можем не запирать, — никто не сунется! Все боятся даже мимо пройти! — как мимо замка графа Дракулы, хы! Вот ты наработал Башне рейтинг, дааааа…
Сергей смотрит на него остолбенело и молчит. Потом сует руку под подушку — рука натыкается на прохладный металл пистолета. Хорошо-о-о. Значит… Значит — это ТЕПЕРЬ реальность? А Толик поправил одеяло и продолжил:
— Мы ж что увидели на подъезде-то?… Идем по проспекту — около Башни конкретный такой дым. Густой! Ну, твой батя сразу начал икру метать — типа, всееее, горит Башня, руки трясутся и все такое, хы-гы. Тут… Издалека уже видим — бээмпэха горит! И складно так горит, уверенно! Мы, значит, спешились, проходим… Первый трупешник — у бээмпэхи! Чо он из себя представлял — ты видел?… Нормальный такой… пролог! к зрелищу. Потом еще один — на входе! В мясо который! И тишинаааа! Хы! Чуть не сказал «И мертвые с косами стоят!», га-га-га! — Толик довольно заржал, вспоминая недавние впечатления, и продолжил:
— Ну, «с косами» там не было, но самих их, мертвых значит, — с избытком! На первом к нам тут Люда с дробовиком нарисовалась, и Петрович с клевцом, — охрана входа, епт! Толком ниче сказать не могут, Люда плачет, Гена трясется, — комедь! Но, главное, одно сказали — что все живы. Только… А… Ну, это ладно…
