Андрей Дьяков - Метро 2033. Тени Пост-Петербурга (сборник)
Тело старика в руках «оборотня» дернулось раз… другой… и бесшумно скатилось по пандусу. Багряные капли, срываясь с кончика лезвия, одна за другой разбивались о нос кирзового сапога. Отерев нож от крови, убийца брезгливо откинул замаранный алым танкистский шлем Мигалыча, поднял пистолет-пулемет, торопливо навел на приближавшийся силуэт.
– Стой, где стоишь, сталкер! Иначе твои заморыши станут следующими!
Угроза сработала. Таран переборол сжигавший изнутри гнев и замер, так и не дойдя до экраноплана каких-то несколько метров. Тело сталкера сотрясала дрожь – последствия взрывной декомпрессии становились все ощутимее. Кровь, подсохнув на висках и подбородке, обезобразила лицо, превратив его в хищную маску. Затуманенный болью взгляд сверлил врага.
– Ты не выстрелишь. Ни в меня, ни в детей. Иначе так и останешься проигравшим. – Таран сжал кулаки, принимая боевую стойку. – Ты ведь хотел реванша? Я здесь, зрители – тоже. Давай, «пес». Покончим с этим раз и навсегда.
– Папа, не делай этого! – взвился мальчик. – Ты слишком слаб! Он убьет тебя!
– Назад, Глеб! – предостерегающе взмахнул рукой Таран. – Не смейте с Авророй вмешиваться! И не спускайте глаз с канистр! Важней всего сейчас – сохранить штамм!
– А ведь твой пацан прав, – бородач неторопливо спустился по пандусу, перешагнул безжизненное тело Мигалыча и, выщелкнув магазин, отшвырнул разряженный «Бизон» в сторону. – Я действительно собираюсь прикончить тебя, сталкер. Вся эта история слишком затянулась, и если бы не укус того муравья-переростка, я бы уже давно пошинковал тебя и весь этот жалкий сброд на лоскуты!
Перехватив нож лезвием вниз, Сунгат качнулся на носках, примериваясь, затем с ревом бросился на противника. Таран неуклюже прянул в сторону, едва устояв на ногах. Бедро тотчас отозвалось жжением. На взрезанной ткани проступило темное пятно.
Картинка перед глазами двоилась, расплываясь. Руки, непослушные и ватные, казались чужими. Сталкер вдруг осознал, что шансов поймать «оборотня» на болевой в таком состоянии у него не было.
– Это только начало, сталкер! – краснобородый затанцевал вокруг, кровожадно скалясь. – Я слишком долго жда…
Вопреки всем правилам рукопашного боя Таран не стал ждать очередного выпада и, доверившись инстинктам, воткнулся в Сунгата всей массой. Повалившись в снег, соперники забарахтались, выламывая друг другу руки. Блеснул отраженьем луны клинок, заскребли по льду, высекая крошку, подошвы ботинок, послышалось глухое рычание. Сталкер и головорез, сцепившись, катались по земле подобно двум бешеным псам, не в силах завладеть инициативой.
С волнением вглядываясь в мельтешение двух силуэтов на неестественно голубом, озаренном призрачным светом, снегу, Глеб едва сдерживался, чтобы не броситься на выручку, но предостережение отца каждый раз останавливало его.
Паренек кинул беспокойный взгляд на канистры. На морозе железные емкости уже успели покрыться налетом инея. Что, если, превратившись в лед, жидкость потеряет свои чудодейственные свойства?!
Громкий стон со стороны сражавшихся заставил Глеба вздрогнуть. Ахнула рядом Аврора. Взвыл ветер, на короткое мгновение заглушив все звуки. Натужное сипение, тем временем, сменилось затихающими предсмертными всхлипами. Страшась правды, мальчик поднял глаза.
В разворошенном телами снегу кто-то слабо шевелился… Отец или Сунгат?
Мелькнула ненавистная борода…
Приподнявшись над поверженным врагом, головорез замер на секунду, выдохнул облачко пара и безвольным кулем скатился с подмерзшего сугроба, распластавшись на камнях. Из спины «оборотня» торчала рукоять десантного ножа.
– Папа!
Глеб ринулся вперед, увязая в снегу. Аврора бежала следом. Плюхнувшись на колени, паренек бережно приподнял голову остававшегося недвижимым отца, с тревогой вгляделся в бледное лицо.
– Па?
Веки сталкера дрогнули, поднимаясь. В подернутых поволокой глазах плескалась боль.
– Канистры… на борт… Взлетаем… – прохрипел Таран, балансируя на грани обморока.
– Взлетаем? – переспросил Глеб взволнованно. – Но я не смогу!
– Ты… должен…
Надрываясь и оскальзываясь, подростки потащили сталкера в трюм. Таран изо всех оставшихся сил пытался облегчить детям подъем по пандусу, отталкиваясь ногами от ребристого настила.
Ветер успел выстудить железное нутро «Каспийского Монстра», но, опершись спиной о переборку, сталкер все же ощутил некоторое облегчение. Дрожь перестала донимать, оставив после себя лишь боль, медленно, но неумолимо раздиравшую тело на части.
Проследив взглядом за подростками, волокущими по полу драгоценные емкости, Таран слабо махнул рукой, подзывая сына.
– Что, пап?
– Послушай меня, Глеб… – Сталкер зашелся в приступе кашля, сглотнул мешавшую говорить кровь. – Мое время на исходе. Тебе придется смириться с этим.
Мальчик отчаянно замотал головой, смаргивая выступившие слезы. Принять такую правду он не мог.
– Сохрани штамм во что бы то ни стало, – продолжил Таран, сжав ладонь паренька похолодевшими пальцами. – Он гораздо важнее, чем я, ты, Аврора… Важней всего. Это шанс на новую жизнь. Используй его…
Губы шевельнулись, пытаясь сказать что-то еще, но очередной приступ слабости заставил сталкера закрыть глаза. Паренек прислушался к неровному дыханию отца, обернулся, невольно ища поддержки у Авроры.
– Нужно доставить его к подводникам. – Несмотря на душившие девочку слезы, голос ее оставался твердым. – Это ведь совсем рядом! У них должны быть врачи!
Мальчик тотчас закивал, хватаясь за шанс спасти отца. Сейчас он безоговорочно верил каждому слову подруги. Они найдут врача, и все обойдется. По-другому и быть не может!
Вскочив на ноги, Глеб устремился в кабину.
– Аврора, ты мне нужна! Садись в кресло второго пилота! Будешь помогать.
На миг прикрыв глаза, мальчик постарался расслабиться и вспомнить то немногое, что успел рассказать и показать Мигалыч, управляя экранопланом. Задача казалась невыполнимой, но страх за Тарана заставлял снова и снова касаться клавиш, тумблеров, приборных шкал, старательно проговаривая в уме мудреные термины и последовательность предстартовых действий.
Шелест волн и вой ветра на протяжении многих лет оставались единственными и полноправными хозяевами в этой укромной бухте на краю мира. Но вот в заунывную мелодию вплелись новые, тревожные нотки. Утробный механический гул стремительным крещендо вытеснил все иные звуки. Оставляя позади длинный шлейф соленых брызг, железная птица пронеслась по мелководью и грузно оторвалась от воды.
Торжествующие вопли подростков, сумевших-таки поднять борт в воздух, выдернули сталкера из забытья. Экраноплан сотрясался и скрежетал, но все же летел. Летел, несмотря на полураскрытый зев грузового выхода. Одного взгляда на бившуюся в судорогах аппарель было достаточно, чтобы понять причину поломки. Хватаясь за петли страховочного троса, по въездному пандусу поднимался, шатаясь, искалеченный головорез.
