Иной разум. Тетралогия (СИ) - Ливадный Андрей Львович
– Кибстек работает?
Кейтлин коснулась запястья, кивнула.
– ИД‑сканер включи, – он подтянул рукав, обнажая лазерную татуировку, выполненную в виде штрихкода, – ее нанесли еще в юности. Сначала рисунок линий был коротким, содержал лишь личные данные: фамилию, имя, группу крови, затем его несколько раз обновляли.
Кейтлин откровенно удивилась, увидев лазерную метку. Мысленно она уже заклеймила Макса, он вызывал неосознанную неприязнь, в нем невольно сконцентрировался образ врага, по большей части надуманный, нечеткий, размытый.
– Чего медлишь? – Максим понимал: поводов для взаимного доверия у них мало. Сложись обстоятельства иначе, Кейтлин бы пристрелила его там, на хуторе, причем сделала бы это не задумываясь.
Она все же воспользовалась сканером, пробежала взглядом по данным, появившимся на крошечном экране.
– Макс, извини, – вырвалось у нее.
– Да, ничего. Все нормально. Но ты права, нам нужно разойтись. – Максим машинально покусывал травинку. – Только не спорь. Возможно, я болен, – признание далось ему с трудом. – Инфицирован, понимаешь?
Кейтлин дрожала. Ночные события сводили с ума, не находили никакого объяснения. Они находились за гранью здравого смысла. Восприятие, настроение менялись, словно узоры в калейдоскопе. Секунда, и вот уже новые чувства горечью подступают к горлу, перехватывают дыхание.
– Макс, прости, если обидела! Ты ведь меня спас… Я не смогу одна! – Кейтлин совершенно растерялась.
– Сможешь. До побережья недалеко. Выберешься.
– А ты?!
– Дорога накатанная, – он неопределенно пожал плечами, не собираясь раскрывать своих планов. – Куда‑нибудь да выведет. Серьезно, Кейтлин, нам не по пути. Я собираюсь идти дальше.
– Зачем?
Сложный вопрос. Он и себе‑то на него не мог ответить.
Кейтлин подавленно ждала ответа.
– Макс, только не молчи!
«А почему не рассказать ей правду? Хуже уже все равно не будет», – подумал он.
Кейтлин не проронила ни звука, пока он коротко излагал ей события последних дней.
– Но ты не выглядишь больным или сумасшедшим! Знаешь, я тоже иногда разговариваю сама с собой! – воскликнула она, когда Максим замолчал.
– Да, но я не могу поручиться за себя! Ты все слышала. Делай выводы. Со мной опасно.
Кейтлин не знала, что ей делать. Слова Максима задели за живое. У них, оказывается, было много общего. Она ведь тоже выросла под опекой государства, но, в отличие от Шустова, не знала, что именно произошло с ее родителями. Как все сироты, она рано повзрослела, ее бесхитростные мечты так или иначе сводились к нечетким, но притягательным мыслям о собственной жизни.
Кейтлин думала: отслужу пару лет, обеспечу себе будущее и…
И вот все рухнуло.
Она даже не подозревала, как сильно прикипела к понятию общности, коллектива, и теперь чувствовала лишь гложущую пустоту. Все, кого она знала, погибли. Скупой рассказ Максима о собственных злоключениях пошатнул большинство догм, на которые опиралось ее мировоззрение. Понятия «друг», «враг» утратили четкость, стали размытыми. Почему? Почему так произошло?!
Она, как патрон, случайно выпавший из обоймы, упавший в пыль и откатившийся в сторону, потеряла смысл, стала ненужной…
«Куда я пойду? – с отчаяньем думала Кейтлин. – Если мнемовирус невозможно диагностировать, как со мной поступят вчерашние „свои”?»
Она подняла взгляд, смахнула слезы. Восприятие вновь изменилось. Максим вдруг стал для нее единственной ниточкой между утраченным прошлым и туманным, неопределенным будущим. Он знает, что нужно делать, как выпутаться из безвыходной ситуации!
– Макс, я останусь с тобой! Ты ведь уже не веришь в существование мнемовируса, да?
– Не верю.
– Нам говорили, что земля за проливом населена всяким сбродом! Беглыми преступниками! Фанатиками культа Прототипов! Но ведь это не так? Да и виной всему – непонятные блуждающие огоньки? Что они такое?!
– Я пока не знаю.
– Макс, только не прогоняй, прошу! Давай сменим мне повязку и пойдем дальше! Ну, я же не дура возвращаться!
– Ладно, – скрепя сердце ответил Максим. – Я собираюсь выяснить все до конца, – вопреки тяжелым мыслям, произнес он, вскрывая индивидуальный перевязочный пакет. – Иван сказал, что к западу отсюда начинается какой‑то черный лес.
Кейтлин скрипнула зубами, когда ему пришлось отдирать пропитанную кровью повязку.
– Хочешь проверить? – она говорила, пытаясь заглушить боль.
– Я никогда не слышал о земле за проливом. Понятия не имею, где и что тут расположено. Если лес действительно существует, значит, я не болен, и никакого вируса нет!
– Макс, а теперь ты веришь в Прототипов? – Кейтлин часто и глубоко дышала. На ее лице выступили пунцовые пятна. Волосы на лбу слиплись от холодного пота.
– Нет дыма без огня. Прототипы в той или иной форме существуют, и массовые помешательства как‑то связаны с ними. Не зря же люди испокон веков бежали сюда. Но это не болезнь, – Максим пытался рассуждать вслух: – Помнишь, я тебе говорил о Егоре Травине? Он вообще считал, что происходящее – плата за прогресс, за технологии, изменившие наш мир.
– Если вернуться к истокам, он, возможно, прав. Прототипы – творцы всего сущего, ведь так утверждает древняя религия?
Максим закончил перевязку, кивнул.
– Предки верили, что Прототипы создали нас по своему образу и подобию. Если поверить в это, получается, – он запнулся, подбирая слово, – получается, что они имеют определенную власть над своими «изделиями»? Хотя истина, наверное, намного сложнее. Возможно, она вообще выше нашего понимания?
Туман стал гуще. Солнце еще не появилось над горизонтом, но небо быстро светлело, полосы испарений тянулись от земли навстречу рассвету, причудливо изгибались между стволами вековых деревьев. Бледные сумерки, тишина, лес. Заросшая травой дорога, ведущая в неизвестность. Ни ветринки. Не шевелится ни один листик. Ночные птицы смолкли, но никто из дневных обитателей не спешил приветствовать рассвет.
Максим протянул руку.
– Нужно идти.
Он больше не хотел ощущать себя щепкой, несущейся по течению событий. Что там сказал старик? Не суйся в черный лес?
Значит, нам туда. Строго на запад. Если этот пресловутый лес вообще существует.
Вскоре они вышли на опушку леса и сразу увидели дым.
Впереди лежало свежевспаханное поле, за ним виднелись дома небольшого поселка, вытянувшиеся вдоль единственной улицы.
Дымил сбитый вертолет. Он упал примерно посередине поля, там, где дорога огибала небольшую возвышенность, куда много лет складывали камни, мешающие пахоте.
Максим жестом указал Кейтлин, – в укрытие.
Она присела в густой траве, чуть раздвинула стебли, открывая себе обзор.
Шустов вскинул бинокль.
Дым уже не валил, а сочился тонкими серыми струйками из множества оплавленных по краям отверстий в броне «Искандера».
Крепко же ему досталось. – Максим перевел взгляд на окрестности и тут же заметил с десяток небольших сферических аппаратов, сбитых ответным огнем «Искандера».
Рагды?
Надо подобраться ближе, осмотреть их.
– Кейтлин, прикрой меня!
Влажный чернозем лип к ногам. Бежать было неудобно, ощущение такое, будто земля хватает за ноги, пытается удержать, остановить…
До первого сбитого рагда он добрался без осложнений, присел, окинул взглядом чужеродное устройство.
Кто его изготовил? Когда? Где и зачем?
Последний вопрос излишен. У этих смертоносных аппаратов одно предназначение – убивать и разрушать. Остального Максим просто не понимал. Например, как держатся они в воздухе?
Задерживаться посреди поля опасно. Он сделал несколько снимков, используя встроенную камеру кибстека. «Позже рассмотрим изображение в деталях», – решил он, двигаясь к сбитому вертолету.
