Алексей Волков - Сегодня война
– Ладно. Сухим, так сухим, – махнул рукой Громов. – Сейчас вызовем людей от каждого взвода, выдашь им рационы…
Желудок напомнил, что ему тоже срочно требуется пища, только ведь первым делом надо накормить личный состав.
А артиллеристы все пытаются накрыть друг друга. Судя по канонаде, не очень-то это и получается. Пока, по крайней мере…
– Что-то на этот раз они опасно идут. – Ротный в бинокль следил за опять вышедшей из леса неприятельской цепью.
Солдаты не шли, перемещались перебежками, одно звено прикрывает другое, просто на опушке не маячили броневые машины.
– Надеются, что мы уже смотались после всех обстрелов, – отозвался Александр. – Да и проучили их артиллеристы порядочно. Ничего, откроем огонь, пехота заляжет, а нас обработают минометами или еще чем. Не тот народ, чтобы просто так жизнями рисковать. Тут другое радует: раз по-прежнему в лоб прут, значит, с обходами у них не сложилось. Держатся наши. Кстати, опасаются пиндосы нашей мифической противотанковой обороны. Иначе могли бы рискнуть. Подскочили бы на полной скорости на броне, а там бы взялись за зачистку. Сомневаюсь, что наши бойцы выдержали бы подобную атаку.
Громов едва заметно передернулся. Он тоже сомневался в роте. Тут бы обычное нападение как-нибудь отбить!
– Подпускаем поближе! Без команды не стрелять! – Николай торопливо перемещался вдоль позиции отделения.
Эх, были бы здесь те, с кем довелось служить! Никаких проблем бы не было. А эти… Одно слово: ополчение.
Максим сгрыз галету и извлек следующую. Руки тянулись к автомату, хотелось нарушить тишину, разорвать ее очередью, но раз командиры говорят не стрелять, то что делать? Однако неплохо бы и подготовиться. Сынок упаковал остатки пайка в мешок, одной рукой взялся за «калашников», но во второй все еще держал еду. Мелькнула мысль: вот бы пошарить по убитым врагам! Пусть не сейчас, пусть когда будет отбита вторая атака! Наверняка у них имеется что-нибудь интересное. И не только в плане съестного. Хотя неплохо бы сейчас какую-нибудь шоколадку. Это же не мы, цивилизация, их кормить обязаны намного лучше и разнообразнее.
Комаров был спокоен. Он деловито наметил себе первую мишень, прикинул, кто будет следующим в списке. Главное – спокойствие. Не мельтешить, тщательно целиться, плавно нажимать на спусковой крючок… Напрасно в последнее время стали хаять «СВД». В умелых руках – прекрасная вещь. Разумеется, на соответствующих дистанциях, не надо требовать от нее невозможного. Штука не для спецназа, для обычного боя.
Серанцев тоже переводил автомат с одной приближающейся фигурки на другую. Он был зол на все. На обстоятельства, на новое правительство, не пожелавшее жить в мире, на вояк, присвоивших себе право решать за свободных людей, на вражеских пехотинцев, на себя… Едва не впервые было стыдно за собственное поведение. Все-таки предстать в чужих глазах трусом неприятно. Тем более сейчас никто не стрелял, и Сергей был готов убивать, чтобы потом иметь право на похвальбу. Мол, я тоже убил десяток-другой солдатиков. На расстоянии не страшно. Как в какой-нибудь компьютерной игрушке, берешь да нажимаешь на курок… Страшно, когда стреляют в тебя…
Глава девятая
В кабинете, да в каком кабинете, если называть вещи своими именами, в обычной комнате, лишь волею судеб ставшей одной из штабных, на что указывала лежащая на столе исчерканная карта, было накурено. Напрасно прошлая власть вслед за Европой боролась с этой пагубной привычкой. В мирное время полезно думать о собственном здоровье, а вот в военное – много ли от сего смысла? Смерть равно властвует над праведниками и грешниками, и тут вреди здоровью, не вреди…
Начальников было неожиданно много. Четыре человека, поэтому вошедший секунду поколебался, пытаясь рассмотреть количество звездочек, и лишь затем обратился по форме:
– Товарищ генерал-лейтенант! Командир семнадцатой ополченческой бригады…
– Вольно, подполковник, – отмахнулся генерал. – Закончили формирование?
Комбриг едва не поперхнулся. Нет, начальство всегда предполагает, будто подчиненные способны работать немыслимыми темпами, более того, обязаны это делать, но разве возможно сколотить часть абсолютно на пустом месте, с полного нуля? Это раньше имелись всякие мобилизационные планы, куча подготовленных резервистов, складированная техника, да и то, по словам старших товарищей, бардак в период развертывания стоял невероятный. А уж теперь…
– Людей приняли, – дипломатично отозвался комбриг.
Все-таки совсем уж возражать начальству он был не приучен. Обычно ведь как, скажешь слово против, и вылетаешь из армии. Или, в лучшем случае, надолго застреваешь в одном звании без всяких перспектив роста. Да еще и не видать всевозможных премиальных, а учитывая их размеры…
– Разумеется, приняли, раз они были к вам направлены, – сварливо заметил генерал. – Только этого мало. Надо ведь еще чему-то научить.
– Учили. График боевой подготовки самый напряженный. Минимум строевой и теоретических занятий, практически весь упор на практику. – Он не заметил промелькнувшей тавтологии. Но не ученые мужи с филологическими дипломами собрались, а те, кому на красоты слога наплевать. Лишь бы дело было.
– Так бы и докладывал. А то разводит тут колеса на турусах, тьфу! Турусы на колесах…
Никто не улыбнулся обмолвке. Положение представлялось серьезным, тут уж не до ерунды.
– В общем, слушай боевой приказ. Противник двигается по магистрали, – генеральский карандаш коснулся карты. – Пока его пытаются сдержать части внутренних войск. Однако они понесли потери и нуждаются хотя бы в кратковременной передышке. Ваша задача – занять рубеж обороны вот здесь, – опять карандаш превратился в указку, – и продержаться хотя бы день. Главное: выиграть время, задержать противника до развертывания других частей.
– Но, товарищ генерал… – Как бы ни сильна была привычка во всем соглашаться со старшим по званию, но ситуация попахивала абсурдом. – Бригады, как боеспособного соединения, не существует. Штатной техники почти нет, оружие выдано разнообразное, противотанковых средств крайне мало. Мягко говоря, практически же – самая малость, что показать стыдно. В дополнение ко всему личный состав на три четверти представляет людей не служивших, едва начавших постигать азы военного дела. В подобных условиях любой бой грозит обернуться разгромом.
– А ты мне что докладывал? – возмутился генерал. – Что занятия ведутся непрерывно, это… как его… В общем, неважно. И вдруг – что бригада не готова. Как это понимать? Обмануть вздумал? Или, может быть, трусишь? В бой идти не хочешь?
