Алексей Колентьев - Туман войны
Иерарх снова надел маску и его теперь уже синтезированный баритон, каким говорят все жрецы Бога времени, зазвучал из-под маски особенно сухо и официально:
— Чего бы он не захотел, Совет даст ему это. Собственно я говорю теперь от имени Олимпийского синклита. Жрецы всех богов приговорили — дайте Митридату то, что он просит или Боги проклянут олигархию. Подчинитесь или уйдите.
Павлантия словно окатили холодной водой. Воистину, грядёт эра перемен: жрецы никогда до нынешнего дня не осмеливались так дерзко говорить со светской властью, тем более противопоставлять себя ей. Наступило начало конца, председатель буквально слышал, как дрожит и оседает фундамент с таким трудом взлелеянного равновесия. Мир рушился. Взяв себя в руки и выйдя из-за стола он, чеканя каждое слово, произнёс:
— Решать, что и кому дать, а что запретить, это прерогатива Совета олигархов. Я услышал мнение Синклита и доведу его до их сведенья. Не задерживаю тебя, иерарх Стефаний, прощай.
Повисла долгая тягучая пауза, во время которой Софрон замер, словно борец-стасиец[50] пропустивший смертельный удар, но быстро совладав с эмоциями развернулся и тяжело ступая, направился к выходу. Но на пороге, пока двери ещё не разошлись в стороны, он обернулся и отключив синтезатор речи, произнёс уже спокойно:
— К чему этот пафос, старый друг? Сейчас не время цепляться за догмы, лучше пожертвовать малым, дабы избежать потери всего, что мы имеем. В любом случае ты будешь в меньшинстве, прощай.
Павлантий ничего не ответил, подойдя к окну, он прижался к толстому стеклу лбом и посмотрел на затягиваемое тучами тёмно-синее небо. На стекло упали первые, тяжёлые капли дождя, которые согнал прочь налетевший, порывистый северо-западный ветер. Председатель ощутил себя особенно старым и что самое противное — бессильным что-либо изменить. Грядущий день сулил спасение и гибель, но это опять видели только он сам, да ещё этот лукавый кадавр в стеклянной бочке с мутной влагой, которого все зовут Оракулом…
Земля. Временный лагерь диверсионной группы повстанцев «EFРLK» 18февраля 1990 г. 04:55 по местному времени. «Товарищ Мигель», он же Егор Шубин — военный советник
После марш-броска на пределе сил и возможностей, мы вышли к схрону, оборудованному около полугода назад, как раз на такой поганый случай как наш. Серебрянников находился в бессознанке, синюшно-жёлтый оттенок лица подполковника тоже оптимизма не внушал. На жаре он продержится ещё часов пять, потом придётся по тихому пристрелить командира, поскольку здешние места кишат паразитами просто обожавшими открытые полостные раны. Бинтовать не имело смысла, как впрочем и выжигать рану марганцовкой — спасти батю от последствий не самого удачного ранения могла только срочная госпитализация с массированным применением антибиотиков и опытный хирург. Ни того ни другого у нас в наличие не было, а привал я скомандовал с целью дать отдых сдыхающим от усталости и напряжения Дуге, Лису и Детонатору. Мальчишка-проводник готов был топать и дальше, настолько сильным было впечатление которое на него произвели американские коммандос, а это без вопросов были они, прикинутые очень странно. За инопланетянами не послали бы «вертушку», да и вооруженные пиндосской «молотилкой» М60 инопланетяне, бывают только в плохих, амеровских же, видеофильмах. Что-то новенькое они там придумали, вот и прилетели проверить своё изобретение так сказать на натуре. Поставив в охранение Детонатора и Дугу, я посадил Лиса за рацию, велев во что бы то ни стало прорваться сквозь помехи и доложить о случившемся в Центр. Само собой не в московский, поскольку все наши операции координировались местной резидентурой сидевшей по слухам чуть ли не под носом у местной «итилигенция милитар»[51] и само собой насквозь ленивой и гнилой полиции. Мух не ловили только наши американские «заклятые друзья», да их британские помощники, иногда серьёзно осложняя нашим «пиджакам»[52] и тем, чья работа была не в пример опасней — пахарям артели «плаща и кинжала», нелегалам, даже имена которых скрыты чуть ли не навечно.
— Сова, есть связь. — В полголоса сообщил осипшим от напряжения и усталости Лис.
— Сообщи, что столкнулись с превосходящими силами противника, вынуждены были отойти в квадрат… — Тут я сверившись с картой понял, что в случае чего, от лагеря партизан мы всего в двух дневных переходах, нашим теперешним темпом. — 19’44. Подозреваем утечку, пусть пробьют по своим каналам. Запроси координаты точки встречи с группой обеспечения, сообщи о потерях и о том, что батя серьёзно ранен.
Лис только кивнул и скороговоркой забормотал в микрофон внимательно вслушиваясь в эфир. Потом спустив наушники на шею. Снова обернулся в мою сторону, вид у радиста был безразлично- усталый.
— Говорят, что нужно ждать результатов проверки, ещё три часа.
— Ладно, на быстрое решение и не рассчитывал, такой форс-мажор как наш, не каждый день встречается. Собирайтесь, поднимемся чуть выше по течению, там есть пара укромных пещер с родниками, там и затихаримся. Амеры скорее всего усиленно чешут эфир, могут натравить местных помощников, словить не словят, но побегать заставят. Не хочу их развлекать, да и «тяжёлый» у нас, для резких телодвижений момент сейчас неподходящий.
Лис кивнул и быстро сложил своё нелёгкое хозяйство, а я высвистел обоих караульных и поставил задачу проводнику. Симон держался нормально, если не считать лёгкую дрожь, которой нет-нет ходили руки и плечи паренька. Люди устали, а меня словно зарядили какой-то кипучей энергией — адреналин всё не отпускал, да и чуйка вещала, что не всё ещё кончено на сегодня. Вставив в автомат новый «рог» и мягко, без клацанья, передёрнув затвор «калаша» я пошёл вперёд, раздвигая заросли то стволом, то руками. Места, по которым мы ползли черепашьим ходом были самые что ни на есть погаными: узкая тропка шла вверх под углом градусов сорок, а шаг чуть в сторону означал нырок с высоты как минимум пяти метров по заросшим кустарником и лианами скалам. Пещеры тоже ещё нужно было отыскать, поскольку все ориентиры в таких буераках меняются буквально на следующий день, как только вы оставите облюбованное для стоянки укромное местечко. Но мальчишка уверенно шёл метрах в трёх впереди и всем своим видом показывал, что с пути мы не собьёмся. Батя уже не стонал, вырубившись, как только Дуга с Детонатором один раз рванули, нечаянно, носилки. Лицо подполковника напоминало посмертную гипсовую маску, крови он потерял много, да и паразиты скорее всего проникли в кровь, начиная медленно убивать раненого.
