Спящий сталкер - Лебедев Владимир Владимирович

– Зубр! – крикнул он. – Следующий цикл не стреляет! Нужно успеть за это время выбраться с поля!

Зубр вдруг оказался рядом. Подхватив Лоцмана, он попытался поставить его на ноги.

– Вставай, ядрена вошь! Совсем же трохи осталось! Давай шустрей!

Лоцман уловил, как голос напарника дрогнул. Это могло означать только одно – новый цикл проклятой аномалии!

Он открыл глаза. Стальная трава. Капли крови, падающие маленькими бомбами, разлетающиеся на мельчайшие капельки-осколки.

«Отдых по-сталкерски», – пришло в голову Лоцману.

«Отдых» длился недолго. Картинка вдруг заплясала, и ее ракурс поменялся. Теперь он смотрел на проклятое поле из-за плеча Зубра.

Последний рывок – все кончилось. Все стало как прежде. Как и за бесконечность до происшествия: мягкая черная почва, прелые листья, мягкая трава, местами меняющая окрас от зеленого до ржавого цвета, и никакого металла…

Призрак старухи с косой отступил. Волна напряжения схлынула, оставив на пустом берегу сознания лишь клочки пены нервного истощения и острые камни боли. Лоцман засмеялся. В голове, как заезженная пластинка, вертелись ругательства Зубра.

– Зубр, а что мы так орали с тобой? Там, на поле? – спросил он напарника. – Каких-то наемников поминали?

– Не знаю, к слову пришлись, – раздраженно бросил тот, стягивая комбинезон, чтобы обработать раны. – Собой займись.

Зубр осмотрел раны. Металла в ранках не было, лишь из некоторых торчали чахлые травинки. Здоровяк повыдергивал их, затем потянулся к рюкзаку. Лоцман рядом занялся той же процедурой.

– Хотя я слышал, – продолжил Зубр, – что в Зоне бывают участки, где пробивает на словесный понос. Тоже своего рода аномалия.

– Да уж, веселое поле… Нам сейчас не болтать надо, а по сторонам глядеть. Чтобы нас тепленькими кто-нибудь не взял. – Лоцман принялся протирать ноги перекисью водорода из аптечки. – Есть что-нибудь обезболивающее и антивирусное?

– Что-то было… – Закончив накладывать бинт, Зубр залез в рюкзак и извлек из его недр коричневую коробку с таблетками. – Тоже знакомый подогнал. Снимают боль в один момент.

Лоцман прищурился:

– Что ж ты, нехороший человек, не показывал их в баре?

– Ты не спрашивал, я не показывал, – парировал Зубр. – Лови свой талисман.

Бурча проклятия в адрес напарника, Лоцман поймал гайку, следом таблетку. Проглотил лекарство, оберег убрал в карман. Вскрыв ИПП, продолжил перевязку, время от времени вглядываясь в глубину леса. Та еще территория. На то она и Зона. Любит преподносить извращенные сюрпризы. Может заставить сталкера заблудиться в трех соснах. Либо упечет в «мышеловку», где тот потеряет интерес к жизни и будет спать, пока не умрет от истощения. Детектор аномалий ни разу не панацея, нет на него надежды.

«Вот так и живем…» Лоцман натянул комбинезон и берцы. Ожидая, пока напарник заклеит порезы и передаст герметик, присмотрелся к «аномальному вейнику наземному» на границе «веселого поля». Извлек из кармана «Сумрака» складник-универсал, срезал былинку и поднес к глазам. Рыжие травинки, усыпанные странной пылью. Узкие, обоюдоострые. Кромка отливает металлом.

– Ну, что там? – поинтересовался Зубр.

– Та еще травка-мутант. Похлеще всякого ножа режет. Прошлись по лезвию бритвы, в прямом смысле, – ответил Лоцман.

«А стреляли в нас, значит, метелки… – Его мысли перескочили на странную стайку кенгуров, которую Зубр почему-то не увидел. – Откуда они взялись… и куда пропали?»

– Я ведь говорил, что хреновый маршрут. Не зря брат-сталкер стороной эту территорию обходит. – Прислушиваясь к внутренним ощущениям, здоровяк подошел к напарнику. – Скопытиться на раз-два можно.

С хмурым видом протянул тюбик Лоцману.

– Посмотри на это с другой стороны, – занявшись заклеиванием, возразил Онисим. – Вот ты доверяешь приметам и знакам, а есть еще такое понятие, как фатум. То есть если тебе суждено помереть от старости, то скопытиться в Зоне тебе не грозит.

По лицу Зубра было понятно, что такой ответ его отнюдь не вдохновляет.

– Вот тебе, к примеру, одна история, – продолжил сталкер забалтывать напарника. – Ты же собираешь всякие байки и легенды. Так вот, по молодости жил я одно время в коммуналке, и была у нас соседка. Старуха, лет восемьдесят. Все время твердила, что вот-вот помрет. И так год за годом, год за годом. Ходила по соседям, давила на жалость, чтобы одни ее накормили в последний раз, другие постирали, третьи в комнате прибрали. С соседями повезло, все люди отзывчивые, шли навстречу – мол, раз одной ногой в могиле, грех отказывать. Но в конечном счете костлявая распорядилась иначе…

Лоцман отвлекся от починки, так как ветерок принес с другой стороны пустыря слабый рык.

– Как? – Зубр на всякий случай снял автомат с предохранителя и обернулся в сторону «ЭкоХима». – Какие могут быть варианты у костлявой, кроме как не забрать старушенцию?

– То-то и оно. – В бинокль Лоцман увидел стаю тухлособов, рыскающих вдоль заводского забора. – Смерть мимо бабки прошла, соседку забрала. Женщину лет сорока. Машина ее сбила, дочка-студентка осталась. В больнице умыли руки, мол, неоперабельная, протянет день-два. Она захотела встретить смерть дома. Дочка ее привезла.

– Ну и?..

– И все. – Лоцман окинул взглядом кромку леса. – Представь картину: ночь, все спят. Истошный крик. Соседка чувствует, что все, начинает колотить по стене с криками: «Нет! Нет! Не хочу!», – а за стеной как раз комната старухи. Оля от безысходности мечется. Весь народ высыпал в общий коридор, лишь бабка не вышла. Через час все закончилось. Приехала скорая, покойницу увезли. Мы разошлись. Утро – старухи нет. Соседи постучали, позвали – тишина. Забеспокоились, вскрыли дверь и зашли. Я тоже заглянул. Старуха лежала на кровати одетая и на вид мертвая. Но она не умерла. Ее парализовало. Всю целиком. Только моргать могла еле-еле, и пальцы нет-нет да подрагивали. В итоге сдали ее в интернат. Прожила там еще сколько-то. Есть не могла, ей раствор в вены вливали вместо пищи.

– Допрыгалась. – Зубр качнул головой. – На хрен такую жизнь. Овощем.

– Вот именно, – согласился Лоцман. – Так и лежала полутрупом, пока срок не вышел. В коммуналке решили, что это смерть так бабку наказала. За то, что та спекулировала на ее имени.

– М-да… – протянул Зубр. – Значит, кому что на роду написано? Может быть, может быть. Но, как ни крути, Лоц, оставаться в Зоне на всю жизнь я не намерен.

Он замолчал, прислушиваясь к звукам окрестностей. Тихо. Подвывание и рычание далекой стаи смолкло.

Сталкеры прикидывали, куда могли податься мутанты. С одной стороны, «веселое поле» надежно блокировало путь, но с другой – ни Зубр, ни Лоцман не знали, как себя ведет аномалия ночью. Впрочем, до ночи времени оставалось порядком.

В лес идти ни тому, ни другому не хотелось. На открытом пространстве засечь опасность – одно дело, а в лесу…

В лесу все иначе.

Визитной карточкой чернобыльского леса по праву считались аномалии «ржавые волосы» и «жгучий пух». Белесые пряди мутагенных растений могли произрастать целыми рощами, производя впечатление мертвого, затянутого паутиной и пылью царства. Такие места сталкеры предпочитали обходить стороной, если не обладали комбезами с хорошей защитой и замкнутой системой дыхания. Если в густой траве или кустарнике легко заметить «круговерть», «мясорубку» или «жаровню», то так же легко можно влететь в проплешину со «студнем», нарваться на банши-кота или эхо-пса с тухлособами. О встрече с крысами вообще старались не думать – эти бестии могли напасть как из высокой травы, так и с веток деревьев, подобно белкам-летягам.

Поглядывая на лесную чащу, на аномальные деревья, где-то сухие, где-то с краснокирпичной или ржавой листвой, напарники собирались с духом.

– Я так думаю, – нарушил тишину Зубр, – заигрывать с костлявой, как эта бабка твоя, не стоит. Как и козырять неуязвимостью – тоже. У меня так подруга довыкаблучивалась. Все судьбу испытывала. То в аварию попадет, то моржевать затеет, то башкой о камни треснется. Скалолазка хренова. Один раз прыгала на аттракционе… э-э-э… – Здоровяк пощелкал пальцами, вспоминая. – Как он называется… когда за ноги привязывают и с высоты сбрасывают…