Интриган. Новый Петербург (СИ) - Чехин Сергей Николаевич

Нам навстречу то и дело катили грузовики с цистернами, кунгами и насыпными кузовами. Иной техники не заметил — похоже, с изобретением трактора здесь тоже повременили. Да и зачем, если недостатка в рабочей силе не имелось.

Всюду сновали смуглые фигуры с длинными черными волосами — десятки, сотни, а может и тысячи. С корзинами, тяпками, ведрами и тачками — собирали, рыхлили, удобряли, не покладая рук и не разгибая спин.

И глядя на тощие изнуренные тела, едва прикрытые отрезами хлопчатой ткани, я сильно сомневался, что батракам здесь платят достойную зарплату.

За аборигенами присматривали конные разъезды — лихие молодчики в джинсах и ковбойских шляпах внимательно следили за полями, держа для воров и налетчиков карабины, а для непокорных индейцев — лассо и длинные кнуты.

И одними только избиениями наказания не ограничивались.

Вдоль дороги тянулись телеграфные столбы, и чем дальше мы отъезжали от города, тем чаще встречали рабочих, подвешенных за руки на опорах — так, что земли касались только пальцы.

Мужчины и женщины стояли со связанными запястьями, а на их шеях висели тяжелые металлические блины — килограмм по пять навскидку.

Выглядели страдальцы крайне паршиво — кто стонал от жажды и жары, кто безвольно свешивал голову, а кто и вовсе не подавал признаков жизни.

— За что их так? — спросил, с тревогой поглядывая на обочины. Увиденное очень напоминало зверства в лагерях террористов, и от этого стало еще больше не по себе.

— За пьянство, — Марк сдул с носа жирную муху, что в изобилии роились над подвешенными. — Пока работаешь — пить нельзя ни капли, иначе — столб.

— А что, проблемы с пьянством? Что приходится выдумывать такие пытки?

— Скоро сам увидишь, — усмехнулся брат.

Километров через десять показалась резиденция — похожее на крепость трехэтажное здание с множеством подсобных построек — складов, цехов, казарм, бараков — в обнесенном кирпичной стеной дворе.

На высоких деревянных вышках прогуливались снайперы, и на крыше одной из них заметил торчащую стрелу. Похоже, далеко не все смирились с положением крепостных крестьян, вот только противопоставить ружьям и пулеметам ничего не могли.

Пока охранники открывали ворота, понаблюдал за небольшой сценкой, разыгравшейся недалеко от входа.

Там стоял грузовик, а рядом — запряженная гнедым конем телега.

На козлах сидел пожилой индеец в расшитом пончо, а двое молодых ребят вяло перегружали звенящие ящики. У всех на лицах отражались следы долгого и неумеренного пьянства — отеки, лопнувшие на носах сосуды и легкий тремор.

При том подметил еще пару деталей, которые никак нельзя связать с запоями — у краснокожих помимо раскосых миндалевидных глаз были длинные заостренные уши.

— Из какого они племени? — спросил с удивлением, все еще не веря увиденному. Впрочем, если здесь есть магия, значит должны быть и сказочные существа.

— Ильвас… — тот устало смахнул пот со лба. — Или эльвас. Кому как нравится.

— Знаешь, где живут?

— Да. Неподалеку резервация. Если с девками галяк — берешь хлеб, виски, и зажигаешь, с кем хочешь.

— Охраны много?

— Вообще никакой.

— Почему?

— Потому, что индейцы сидят на бухле крепче, чем на опии. И готовы пахать с утра до ночи за бутылку и миску каши.

— То есть, Хмельницкий их спаивает, чтобы получить бесплатную рабочую силу?

— А кому сейчас легко? — Марк сплюнул. — Каждый вертится, как умеет.

Конвой дуболомов сопроводил нас в роскошно обставленный холл — мраморные плитки на полу, полуколонны на стенах, а под потолком — огромная люстра на сотню свечей.

Хозяин явно придерживался традиций и с опаской посматривал на новшества.

Это объясняло и отсутствие электричества, и подневольный труд — причем не только на полях.

За столом прислуживали индианки — молодые, стройные, не изуродованные водкой и непосильной работой.

Теперь сходства с эльфийками стало еще больше — узкие и бесконечно красивые треугольные лица, кошачья грация и печальные взгляды. А фигуры — мое почтение. Тем более, что из одежды они носили только кружевные переднички.

От канона отличала только загорелая кожа и темные волосы, а в остальном — хоть сейчас во «Властелин колец». А еще лучше — в сериал от Амазона, там такие актрисы зайдут на ура.

Во главе стола на огромном резном троне вальяжно расселся Дмитро Хмельницкий — полноватый пожилой мужчина.

В силу врожденного консерватизма он стригся под горшок, а за бородой не ухаживал вовсе, и та растрепанным веником лежала на косоворотке, заправленной в безразмерные шаровары.

Для полноты картины не хватало только ведра вареников под носом, которые мужик закидывал бы в рот с помощью магии.

А вот пятилитровая бутыль с самогоном (правда, кристально чистым, а не молочно-мутным, как в фильмах) стояла на месте, и Пан успел приголубить четверть, но при том не выглядел сколь-нибудь пьяным.

— Батько, — Гордей снял шляпу и низко поклонился. — До тебе гості з важливою пропозицією.

— I що мені можуть запропонувати ці зубожілі пси? — сонно пробасил Хмельницкий, и в этом голосе таилось больше угрозы, чем в хриплом теноре крестного отца.

— Вони мають дозвіл на торгівлю горілкою в порту. Бажають стати посередниками між нами та Ландау.

— Дай гляну.

Гордей осторожно, точно гремучую змею, поднес кейс и положил перед отцом. Все это время бугаи не спускали с нас глаз, а судя по топорщащимся полам пальто — револьверы тоже. Ничего особенного, когда имеешь дело с колдуном.

Мужик долго изучал каждую буковку, после чего кивнул и сказал:

— Добре, — и перешел на русский — столь же чистый, как и самогон в бутыли. — Присаживайтесь, господа. Как насчет супа с галушками?

— Премного благодарен, — я занял предложенное место.

— Адмирал никому и никогда не разрешал торговать водкой на своей земле. Все переживал за дисциплину. Боялся, что пьяная матросня натворит бед.

Рита предупреждала об этом, но я дал слово, что не превращу заведение в притон и рассадник криминала. И даже подписал официальное гарантийное письмо, при нарушении которого разрешение на торговлю аннулируют.

— Не знаю, как вам удалось его переубедить, но документ в самом деле подлинный. Итак, что вы задумали?

— Я не хочу открывать кабак или бордель. Этим добром вся округа застроена. Я хочу открыть элитное заведение для высоких гостей и старших офицеров — в том числе, иностранных. Никакого разврата и беспутства, только нотки местного колорита. Азартные игры, дорогой алкоголь, приятная музыка, поэтические выступления и пикантные увеселительные программы — не более. Что-то вроде кабаре, только для элиты.

— Любопытно, — Пан пошевелил усами. — Но твое кабаре не выглядит как место, где водка течет рекой. Какой смысл вкладываться, если благородные сэры изволят испить рюмочку за вечер?

— Смысл в том, что при грамотной подаче можно брать за эту рюмочку, как за ящик. А то и больше. Я собираюсь не просто продавать алкоголь. Я собираюсь продавать элитарность — возможность прикоснуться к чему-то, недоступному простым смертным. А это стоит куда больше. К тому же, сэры и доны наверняка захотят вспомнить о прекрасно проведенном времени. И с удовольствием возьмут на память сотню-другую бутылок — а то и больше. Простой же моряк выпьет ровно столько, сколько поместится в брюхе.

— Хм… — Пан забарабанил ногтями, обдумывая предложение, которое благодаря моему бескостному языку становилось все привлекательнее.

— Я предлагаю вам долю — ровно половину уставного капитала в сорок тысяч рублей. Двадцать — ваши, двадцать — ссуда под семь процентов годовых. Плюс — первая партия бесплатно. Для начала хватит и грузовика — я вышлю вам подробный список. А еще — мне нужен десяток таких-вот прелестниц, — указал на индианок. — И кабаре взлетит, как ра… снаряд из пушки.

— А если нет? — Пан нахмурился и подался вперед. — Вы и так в долгах, как в шелках. Чем собираешься отдавать, если прогоришь?