Василий Гавриленко - Теплая птица
13
БЕЛЫЙ ОЛЕНЬ
Я глядел на бесконечную стену, не в силах произнести ни слова. В Джунглях я слышал россказни о резервациях, но не верил в них. И вот резервация передо мной.
-Что это? – повернулся к Марине.
-Я же сказала, Москва - самая большая резервация в Джунглях.
Ветер поднял с земли снег, заслонивший от наших взоров Москву. Когда вихрь угомонился, Марина уже направлялась к резервации.
-Марина, - я догнал, преградил ей путь. – Нам не стоит туда соваться.
-Почему, Андрей?
-Вспомни, что было в Калуге.
-Это не Калуга.
Марина рукой отстранила меня.
Я посмотрел, как удаляется ее фигура, сплюнул на снег и побежал следом.
-Подумала было, что ты не пойдешь, - улыбнувшись, сказала Марина, когда я поравнялся с ней. - Хотела поворачивать обратно.
Я хмыкнул – что тут скажешь?
Небо скукожилось.
Вблизи стало понятно, что стена сооружена из кубов, плотно подогнанных друг к другу. Каждый куб – несколько спрессованных автомобилей.
-Пойдем, я знаю, где лазейка.
-Ты что, уже была здесь? – удивился я.
-Я родилась в Москве.
Вот оно что!
-А как же тебя занесло в Джунгли?
-По глупости.
Я умолк, пораженный простотой ответа.
Марина нетерпеливо махнула рукой, мы двинулись вдоль стены.
Когда началась метель, я заволновался: скоро ночь и здесь, на открытом пространстве, нам придется худо.
-Что ты ищешь, Марина?
Она повернула ко мне щеку, облепленную снегом. В глазах растерянность.
-Белого оленя.
-Чего?
Отмахнулась и побежала вдоль стены, задрав голову.
Черт возьми, она что, свихнулась?
-Надо искать убежище – скоро стемнеет!
Метель скомкала мои слова, пригвоздила к земле крупными снежинками. И тут я увидел белого оленя: в один из кубов попался белый автомобиль, причудливо изогнувшийся под прессом.
-Вон он, твой олень! – закричал я.
Марина вынырнула из метели.
-Отлично, Андрей.
Под оленем, став спиной к стене, она отсчитала девять шагов вперед. Руками расчистила снег.
-Что стоишь? Помоги!
Ржавая крышка с надписью «Мосводоканал», прихваченная кое-где льдом, поддалась не сразу.
Облако пара поднялось из черной дыры. Запах плесени, болота. Узкая лестница ползет вниз, цепляясь за стену бетонного колодца, дна которого не видать.
Этот колодец ведет в резервацию… Резервация! Оживший бред игрока. Неужели я попаду в нее?
Марина ступила на лестницу, стала спускаться. Совсем исчезла из виду…
-Андрей?
Голос нетерпеливый, недовольный.
Иду.
Я полез в колодец.
-Марина.
-Тс!
Тонкий палец прижался к моим губам. Колодец привел нас в широкий тоннель.
-Здесь лучше тихонько. Пошли!
Держа меня за руку, Марина двинулась вперед. Под ногами хлюпала вода.
Мало-помалу мои глаза стали кое-что различать в темноте.
Тоннель со щербатыми сводами, ржавыми балками. С потолка – вечный дождь.
Из тоннеля вышли в просторный зал с колоннами.
-Метро, - глухо сообщила Марина. – Осторожно, лестница.
Мы взобрались на каменную платформу. Из-под поддерживаемого колоннами купола шел дождь, звонко стуча по граниту. Напротив нас остановился поезд.
Марина подошла к одному из вагонов, встав на цыпочки, сняла что-то с крыши. Щелчок – и у нее в руках возник сноп света.
-Мой тайник, – сообщила Марина, направив фонарь мне в лицо.
-Прекрати, - сказал я, заслоняясь рукой.
Она повернула луч в сторону: я увидел в вагоне поезда пассажиров. Время сделало фотографию на память: перегруженный вагон метро, кто-то из пассажиров смотрит на часы, кто-то читает, кто-то спит.
-Пойдем, Андрей.
Луч переметнулся на залитый водой пол. Светлые пятна запрыгали на стенах и потолке. Я увидел люстры, рисунки.
Мы спустились на пути перед носом поезда.
Марина пошла впереди, я следом, радуясь, что под ногами тянутся рельсы.
Скоро я перестал обращать внимание на выныривающие из темноты станции – ноги налились свинцом, в голове гудело от капели, крысиного писка, глухого шлепанья наших ног по лужам.
Хотелось наружу - к холодному сухому воздуху и звездам.
Очередной зал распахнулся перед нами. Нащупав фонарем лестницу, Марина направилась к ней.
У красноватых колонн застыли бронзовые фигуры.
Луч фонаря заметался по гранитному полу, залитому водой. Нашел люк.
-Андрей, открывай.
Я напрягся, откинул крышку в сторону. Вода устремилась в отверстие гулким водопадом.
-Лезь!
Невозможно было не заметить появившуюся в Марине резкость. С чего бы это?
Однако ни спорить, ни возмущаться я не стал.
Бетонная кишка вела в короткий темный тоннель, в конце которого – сердце радостно забилось – серпик луны.
Марина отключила фонарь.
Ночное небо подалось навстречу.
Мы оказались посреди темной улицы - очертания полуразваленных домов неясно рисовались в ночном свете.
Я с наслаждением вдохнул.
Не успел выдохнуть, как пронзительный стрекот разорвал тишину, и над нашими головами пронеслась вертушка.
-Стрелки! – я повернулся к Марине, но она не выразила ни страха, ни удивления. В руке у нее что-то белело.
-Прости.
Это произошло мгновенно, а мне показалось - длилось целую вечность. Острие шприца с месяцем на самом кончике, приблизилось к моей шее и вонзилось в нее, сразу же разлив по телу слабость, не позволившую устоять на ногах. Марина подхватила меня, уложив на снег лицом к небу.
Часть вторая
КОНУНГ АХМАТ
1
КОКАИН
-Конунг Ахмат, здесь Шрам.
Обмотав руку липковатой тряпкой, я снял вскипевший чайник, поставил на стол, изрезанный ножом.
Стрелок по имени Николай терпеливо ждал: серое равнодушное лицо, тусклые глаза.
-Зови.
Николай отодвинул заскрежетавшую дверь – из вагона устремился густой пар. Спрыгнул на скрипнувший снег.
Поезд остановился на ночь посреди Джунглей. Я требовал от машиниста продолжать путь, но тот не поддался ни уговорам, ни угрозам.
-Как хочешь, конунг, - сказал он, глядя мне в глаза. – Ночью не могу – не ровен час, угодим в яму.
Пришлось отступиться, чтоб не терять время.
-Конунг?
Я обернулся.
-Присядь, Шрам.
Он, конечно, остался стоять, здоровенный игрок, продавшийся стрелкам за то единственное, что так необходимо ему, и что невозможно достать в Джунглях, – за кокаин.
-Хочешь чайку? – спросил я.
Шрам что-то промычал, мотнув башкой. Широкое лицо делил надвое шрам, отчего казалось, что у игрока два носа и четыре губы.
Я отпил из алюминиевой кружки.
-Что имеешь сказать?
Шрам взмок: непривычно находиться в помещении, тем более - в жарко натопленном.
-Неподалеку поляна, конунг. Там игроки, - сообщил он, косясь на потолок.-
Кажется, они думают, что твой поезд – Последний.
-Это всё?
-Все.
Я откинулся на спинку стула, несильно ударившись затылком о стенку вагона, и засмеялся.
-За такой пустяк ты надеешься получить дурь?
Прищуренные глаза Шрама вспыхнули. Почему я в одиночку принимаю это чудовище? Рано или поздно он бросится на меня, чтобы задушить, - и я могу не успеть выхватить пистолет…
-Ну?
Шрам потоптался на месте, нехотя промычал:
-Там, куда ты направляешься, - питеры.
Я локтем задел кружку, которая тут же опрокинулась. Кипяток пролился на стол, закапал на пол.
-Что?
-Питеры, конунг, - Шрам сыто ухмыльнулся. – Похоже, они собираются
организовать в Твери базу.
Я встал со стула, прошел в угол к ведру. Помочился. Шрам терпеливо ждал.
-Сколько их?
-Больше тебя, конунг.
-Насколько?
-Самое малое - вдвое, - Шрам, прищурившись, смотрел на меня. Нет, этот игрок только с виду – громадный дурак...
-Техника?
-Три вертушки и поезд.
Я подошел к сейфу, набрал код замка.
За железной дверцей - горка белых пакетиков. Мое плечо обожгло горячим дыханьем, я обернулся – глаза склонившегося Шрама жадно засверкали.
