Александр Афанасьев - Период распада
Но были и другие машины. Темно-зеленые, угловатые, самые разные, диковинно выглядящие, часто на них было оружие и сидели солдаты. Солдаты целились по сторонам — но никогда не стреляли, а один раз солдат с такой вот машины бросил Алиму что-то небольшое, завернутое в бумагу. Это оказался какой-то хлеб, хрусткий, до безумия вкусный и сладкий — Алим никогда не ел подобного. Он запомнил доброту шурави, который бросил ему такое чудо просто так — и поехал дальше[25].
В тот день отец послал его домой за лепешками, торговля шла неожиданно бойко, он продал все, что есть, и начал даже опасаться, что им не хватит муки — а до автолавки, где можно купить и муку, и много чего еще, было еще два дня. Он побежал домой, взял у матери готовые лепешки, сказал, что нужно еще, — и побежал обратно. Он знал, что на стоянке у кишлака стоят несколько грузовиков — бежал быстро, чтобы успеть, чтобы у отца не кончились лепешки для торговли, бежал, прижимая к груди стопку свежевыпеченных, пышущих жаром лепешек. Он бежал так быстро, что не заметил одну из этих машин, быстро ездящих, не посмотрел по сторонам. Бампер машины шурави отбросил его на обочину (Аллах уберег — не под колеса), и лепешки рассыпались по дорожной пыли.
Он удивился, когда из этой и других машин выскочили шурави, и один шурави гневно выговаривал другому и чуть не ударил, а тот, второй униженно оправдывался. В Афганистане жизнь бачи стоила примерно как жизнь двух ослов, сбил — заплати выкуп — и все[26]. Потом подъехал на своей машине, небольшой, такого же темно-зеленого цвета, как и у шурави, Сулейман. Новая власть назначила его и четверых его товарищей заправлять делами в этом и других окрестных кишлаках, их все не любили, потому что местный мулла плохо говорил про них на проповедях. Сулейман и водители-шурави погрузили его в машину Сулеймана, положили на какие-то две палки с полотном посередине и поехали по дороге туда, куда ехали проходящие по трассе машины. Алиму было больно, каждый вдох вызывал новый приступ боли — но он терпел и не плакал, потому что он мужчина, а мужчина плакать не должен. Сулейман ехал с ним и говорил, что они едут в большой город к настоящему доктору-шурави, что этот доктор-шурави очень хороший и что он быстро вылечит его, а если он сделает ему больно — то это только потому, что так надо, чтобы он выздоровел. Алим не верил Сулейману, потому что если Аллах решит забрать кого-то к себе — он забирает, как он забрал братика — а доктор-знахарь из соседнего кишлака ничего не смог сделать. Отец тогда тяжело вздохнул и сказал: «Иншалла». Значит — так угодно Аллаху.
Больше всего Алиму было жаль пропавшие, втоптанные в пыль лепешки — ведь их готовила его мать.
Но через две недели Алим вернулся домой, совершенно здоровый — Сулейман сказал правду, доктор-шурави вылечил его. Когда Алим лежал в больнице, он видел больных, забинтованных шурави и их женщин, ухаживающих за ними. Он видел и таких же больных, забинтованных афганцев, их было не меньше, чем шурави, — женщины-шурави ухаживали и за ними. Женщины-шурави ухаживали и за ним тоже, кормили его и иногда давали очень вкусные вещи, которые он никогда не ел, и ему было жаль больных шурави и афганцев. Тогда же Алим решил, что шурави — хорошие, потому что они помогли ему и помогли другим людям, один из них просто так бросил ему вкусный хлеб, а другой, доктор-шурави — помог ему, когда он попал под грузовик. И Сулейман хороший, потому что Сулейман не солгал, и Сулейман за шурави. А те, кто приходит с той стороны границы, те, кто прячется в горах и иногда по ночам приходит в кишлаки — это очень плохие люди, а мулла, который говорит, что они сражаются за свободу его страны и за ислам, он лжет. Это плохие люди, потому что они делают плохо другим людям, из-за них болеют шурави и другие афганцы, и из-за них у доктора-шурави так много работы. Когда он вырастет — он станет бороться за то, чтобы никто не прятался в горах и никто не ходил в Афганистан из другой страны, чтобы делать плохо людям. Все это он сказал Сулейману, когда тот приехал его забирать из больницы, а Сулейман выслушал его и сказал, что он прав. И похлопал его по плечу.
Через год, когда Алиму исполнилось пятнадцать, у него убили отца. Убили те, кто ходит по ночам по кишлакам, кто хочет, чтобы лилась кровь и взрывались автомобили на дороге, кто хочет, чтобы в семьях поселялась беда и над кишлаками были черные флаги. В тот день убили и Сулеймана — он взял автомат, чтобы остановить пришедших в «договорной» кишлак душманов, но их было слишком много. Убили бы и Алима, но он был в Кабуле, учился одновременно на курсах ликвидации безграмотности и еще на курсах армейских сержантов. Узнав об этом, он подошел к начальнику курсов и сказал, что просит направить его на самый опасный участок работы, чтобы бороться с душманами, на самый опасный фронт. Рядом с начальником курсов в тот момент был военный-шурави, услышав эти слова, он вдруг поднял взгляд на Алима и сказал, что нет опаснее фронта, чем тот, что проходит в тылу. И если Алим действительно хочет помочь бороться с врагом, с самым опасным, скрытым, притворяющимся другом врагом, то он может ему в этом помочь.
Через неделю Алима зачислили на шестимесячные курсы подготовки агентуры ХАД. Все муаллимы-учителя на этих курсах были шурави. И они учили Алима тому, чему никто и никогда бы его не научил.
Стрельба из пистолета, автомата, обычного и крупнокалиберного пулемета, гранатомета, подствольного гранатомета, снайперской винтовки. Использование бесшумного оружия. Метание гранат, использование гранат для установки растяжек, минирования двери, окна, кресла, ящика стола, автомобиля. Использование гранат для ловушек — установки мин на неизвлекаемость. Связывание гранат во взрывные цепи. Использование подствольных гранатометов для минометного обстрела местности, подавления закрытых огневых точек душманов. Метание мин и гранат взрывом. Взаимодействие с бронетехникой и вертолетами, обозначение разведанных целей на карте и корректировка огня приданных огневых средств. Иностранное оружие и взрывчатые вещества. Минирование схронов и штаб-квартир душманов. Использование ракет для запуска без ракетных установок. Использование радиосвязи и ориентация на местности, выживание. Штурм укрепленных объектов. Подрывные действия в глубоком тылу противника. Основная тактика душманов и их противодействие. Борьба с караванами. Погоня и отрыв от погони. Разложение банд изнутри, психологическая обработка душманов с целью заставить их отказаться от борьбы и перейти на сторону законной власти — а такие случаи были, и немало.
Он мстил за отца, за Сулеймана, он мстил и за шурави, которые ему помогли и которых убили душманы. Он постигал науку войны, древнюю и кровавую, самозабвенно и жадно, и учителя-шурави были довольны им, а один из них даже подарил ему шурави-значок с красным флагом. Шла война — и видит Аллах, воины со стороны тех афганцев, что были за шурави, тоже были достойные.
Алим помнил, как он пошел в банду. Для прикрытия он числился не в ХАД, а в боевой дивизии, воюющей с душманами, хотя одновременно работал и на ХАД. Как ни странно — уйти в банду было довольно просто, сложнее было оттуда вернуться. Какое-то время он служил в одной из пехотных дивизий Афганистана, дислоцированных на границе. Потом, месяца через три, после успешной операции он вскрыл машину, на которых ездили русские — маленькую, но быструю, проходимую и неприхотливую, — погрузил туда несколько цинков с патронами, оружия, сколько смог из числа трофейного, взял свой автомат, который дали ему шурави, и ночью уехал из расположения части. Он поехал через пустыню Регистан, параллельно знаменитой «американке», дороге, ведущей из Кандагара в Пакистан, одной из немногих настоящих дорог в этих краях. Он ехал, не выезжая на дорогу, но и не отдаляясь от нее, параллельно — благо он нагрузил в свою машину ровно столько груза, сколько она сможет увезти и не застрять, ни больше, ни меньше. Единственной серьезной опасностью для него были советские ночные вертолеты-охотники, промышляющие над пустыней бандитские караваны — их предупредить было нельзя, и оставалось надеяться на удачу. Удача в этот раз была на его стороне — к утру он проскочил границу между Афганистаном и Пакистаном, никак не делимитированную, въехал в городишко Чаман у самой границы и у первого же попавшегося на дороге человека спросил, где здесь можно найти моджахедов. Ему показали на вербовочный пункт, принадлежащий Исламской партии Афганистана — самой многочисленной организации душманов, лидером которой был человек по имени Гульбеддин Хекматьяр.
Там, конечно же, были рады такому пришельцу — мало того что младший офицер афганской правительственной армии, коммунист, так еще и ушел с полной машиной оружия. За каждого завербованного на джихад против шурави платили деньги, а тут можно было рассчитывать даже на премию. О переходе Алима сообщили в местных газетах.
