Зеб Шилликот - Хищник Джаг. Ошейник позора
Высокомерно шествовали Принцы во главе своих свит, составленных из безобразных, чудовищных фриков, изъеденных всякой химической дрянью, падавшей с отравленных небес. Некоторые из них возлежали на роскошных драпировках и имитировали совокупление.
Рядами двигались всадники в радужных плащах — рыцари мертвой земли в ощетинившихся шипами латах, вооруженные длинными мечами, алебардами и палицами, с огромными гребнями на шлемах, украшенными рогами гигантских козлов. За ними маршировали солдаты в хитроумно закрученных рогатых касках, одетые в легкие космические скафандры.
Следом тянулись работорговцы со своим живым, закованным в цепи товаром, повозки с соблазнительными продажными девками, которые наперебой предлагали свои услуги, громко зазывая клиентов и демонстрируя бесстыдно обнаженные, усыпанные блестками животы, ляжки и стоящие торчком груди.
Закрывали шествие клоуны, фокусники, балаганные заводилы и необъятные, сипло пыхтящие толстухи в балетных пачках, из которых, как тесто из квашни, лезли их бледно-землистые студенистые телеса. Увитые разноцветными лентами, шнурками и тесемками, они грузно кружились, веером развевая вокруг себя эту мишуру, а затем, неуклюже подпрыгнув, расплывались в жалких попытках выполнить шпагат…
Ежегодная ярмарка в Тенессии котировалась очень высоко и пользовалась огромной популярностью среди всех сословий. Если Прокторы не могли сами посетить ее, они присылали своих представителей, уполномоченных выбирать наилучший товар из всего того, что предлагалось для продажи: факиров, шутов, конструкторов, механиков, шлюх, монстров, укротителей хищных зверей, травести, породистых животных-производителей, воинов, гладиаторов, борцов, короче, всего того, что могло приумножить славу Прокторов и заставить равных им позеленеть от зависти при встречах на великих празднованиях Голубых Лун.
Конечно, на торгах главенствовал закон «товар получает тот, кто платить больше», и нередко случалось так, что кто-нибудь из Супрокторов, Полководцев или Властителей вздувал цену и перехватывал вожделенный объект торжища.
Репутация Баскома была хорошо известна многим, и целые толпы народа слонялись у его лагеря, удивляясь, чего это он устроился в отдалении. Но Баском — продувная бестия — лишь хитро улыбался и хранил молчание относительно своих намерений.
Весь день напролет он держал Джага в клетке, укрытой от посторонних глаз брезентовым тентом повозки. Поздно ночью, когда площадь пустела, Баском выпускал своего пленника, лично взнуздывал его и руководил тренировкой.
Однажды вечером Джага выпустили из клетки необычно рано — было еще довольно светло. Пылающее зарево заката заливало горизонт расплавленным золотом.
Без лишних слов его вымыли, израсходовав изрядное количество воды, затем как следует растерли пучками крапивы, чтобы кровь обильно прилила к каждой частичке тела. После мытья Джагу дали мучной похлебки с патокой и медом, и только тогда Баском объявил, что его ожидает.
— Собирайся, — сказал он. — Сегодня последний день торгов, и лучшего времени для продажи не пожелаешь. Собираются только сливки общества — самые сильные бойцы и самые богатые покупатели. Твоя задача до безобразия проста: выудишь из большого черного кувшина камешек и бросишь его под ноги тому, с кем хочешь сразиться — таков обычай. После этого тебе останется только одно: драться и победить! Остальное — мое дело. Ты все понял?
Джаг молча кивнул головой. Тогда ему на плечи взвалили ярмо и повели навстречу судьбе.
ГЛАВА 27
На подступах к цирку народу было — не протолкнуться. Казалось, что вокруг раскинулась вселенная торговцев. По обе стороны посыпанной гравием дороги, которая вела к арене, выстроились палатки и столы, ломящиеся от различной жратвы. Чадящие жаровни источали тошнотворные запахи жирной тухлятины.
Привлеченная этим изобилием, на запахи потянулась разношерстная толпа исхудалых бродяг, и торгашам пришлось приложить немало усилий, чтобы защититься от истощенного, оголодавшего отребья, знавшего тысячу и один способ урвать лакомый кусочек. Мошенники, шулера, воры всех мастей виртуозно проворачивали свои делишки, подтверждая высокую квалификацию и непревзойденное мастерство — за их неуловимыми жестами практически невозможно было уследить взглядом.
Баском шел впереди процессии. За ним в окружении Снука, Гарпа, Роско и База шагал Джаг.
Процессия вступила под арку, украшенную упитанными ангелочками с толстыми задницами, и продолжила путь в полумраке длинного туннеля.
Почти у самой арены Баском остановил группу взмахом руки.
— Подождем, пока все не займут свои места, — решил он.
Арена освещалась светильниками в виде огромных чаш, наполненных благовонными маслами.
В амфитеатре негде было яблоку упасть. На галерке толпился пестрый сброд, первые же ряды были разделены на ложи, обитые пурпурным бархатом, и предназначались они исключительно для Властителей.
На самом видном месте, на козырьке, устроенном над дорожкой, ведущей к арене, возвышался сверкающий металлический трон — кресло пилота, снятое с мостика старинного космического крейсера, — который постоянно тщательно полировала и холила специальная бригада рабочих.
По протоколу это фантастическое кресло предназначалось самому влиятельному Проктору или Властителю. Пока оно оставалось пустым, поскольку считалось хорошим тоном прибыть в самый последний момент, когда улеглась суета подготовки и вот-вот должно было начаться самое интересное.
А пока амфитеатр гудел тысячами голосов зрителей, пробирающихся к своим местам.
Беспардонная, шумная, голосистая толпа на галерке свистела, топала ногами, размахивала руками и сыпала вниз целые охапки сухих листьев, пригоршнями разбрасывала разноцветное конфетти и пускала самолетики из серебряной бумаги, которые медленно и плавно скользили в теплом воздухе, прежде чем спикировать на голову кому-нибудь из зрителей побогаче либо в глубокое декольте увлеченной беседой красотки.
Рабы в партере готовили ложа и подушки, устилали пол меховыми пологами, расставляли бары с напитками и закусками для своих высокочтимых господ.
Зрители прибывали ежесекундно. Они занимали свои места, садились, ложились, издали приветствовали друг друга, встречались, обнимались, тут же ссорились. Самые нетерпеливые уже залезали под юбки своих соседок. Восклицания, крики и хохот толпы заполняли гигантскую каменную воронку амфитеатра и, многократно усилившись, выплескивались в темнеющее небо.
Джаг в ошеломлении пожирал глазами крикливо размалеванные лица женщин, небрежно развалившихся в креслах, их обнаженные груди, украшенные бриллиантовыми подвесками, и мальчиков-пажей, сидящих у их ног. Он видел, как в своих ложах устраивались Сеньоры в стальных кирасах, словно паутиной покрытых тончайшей золотой насечкой, и благородные Принцы в окружении расфуфыренных, утопающих в диковинных перьях фавориток.
На арене появилась толпа шутов и карликов. Нужно было видеть, как они резвились, с каким азартом танцевали, ходили колесом, принимали всевозможные позы, имитируя борьбу, победу, смерть, похотливые любовные сцены!
На галерке вовсю шла торговля возбуждающими средствами, травкой, крепкими напитками — всем тем, что обостряет чувства и восприятие.
Когда разгоряченная армия шутов скрылась за кулисами, на арену под рев взбудораженной толпы вступили бойцы. Джаг тут же забыл обо всем, не относящемся к поединкам, его глаза сузились и приобрели стальной блеск. Глядя на борцов, кулачных бойцов, кэтчеров и фехтовальщиков, он прикидывал, в какой категории он мог бы наилучшим образом реализовать свои возможности. Схватки гладиаторов не привлекали его — это была довольно специфическая дисциплина, и только полный безумец мог позволить себе без подготовки схлестнуться в поединке с обученным гладиатором.
В любом случае, каким бы ни был его выбор, ему все равно суждено остаться в дураках: даже победив в схватке, рабства не избежать.
Допустим, он победит, но кто из Властителей согласится выложить за него кругленькую сумму? Вообще-то, он предпочел бы, чтоб это была одна из ядовито раскрашенных сучек, но они, похоже, предпочитали совсем другое.
Кроме того, оставалось еще совсем малое — победить!
В памяти всплыли слова Патча: «Ты прирожденный фехтовальщик, Джаг. Это твой главный козырь». А старик знал, что говорил!
Джаг призадумался, и в этот момент Баском обернулся к нему.
— Пора, — объявил он. — Пошли. И если ты не победишь, я велю закопать тебя живым в муравейник!
По знаку своего главаря, четверо головорезов вытолкнули Джага на дорожку, ведущую к арене.
ГЛАВА 28
Появление такой странной группы вызвало сначала некоторое замешательство зрителей. Над амфитеатром повисла почти гробовая тишина, сменившаяся затем шумным гомоном.
