Владимир Михайлов - Медные трубы Ардига
Кроме одного: как спасти одновременно двух людей, находящихся на разных расстояниях от корабля.
А может быть, и такая программа есть, но что-то помешало вирт-капитану воспользоваться ею?
Давай-ка досмотрим журнальную запись по возможности спокойно. Только перед этим дадим «Триолету» еще одно задание. Приоритетное.
– Искать точку-два. Искать человека, даже если точка молчит. Сообщать каждые две минуты. Искать во всех измерениях, радиус поиска увеличивать с каждым витком на два метра.
«Триолет» отреагировал с едва заметной, но все же задержкой. Уж не потому ли (мелькнуло в голове), что искать надо женщину? Интересно, разбирается ли вообще вирт-капитан в проблеме полов?
«Выполняю».
Больше ничего я сейчас предпринять не мог. Разве что понять, почему «Триолет», вытащив меня, не бросился сразу же в направлении точки-второй, чтобы отыскать и Лючану. Для того чтобы разобраться в этом, отгоним-ка запись назад – к тому мгновению, когда был принят сигнал Лючаны, – и будем следить за ним. Любоваться еще раз тем, как в трюм втаскивают мой вышедший из строя организм, я не стану. Только бередить рану, нанесенную моему самолюбию. Так что там было с сигналом?
Огонек – в записи, конечно, – мигает, но все тусклее. Я уже знаю: не потому, что иссякает энергия приборчика; вспомнил, что сигнал рассчитан на трое суток работы в таком вот – импульсном – режиме. Из других причин можно выбрать разве что одну: расстояние между кораблем и Лючаной увеличивается. И довольно быстро. Корабль практически не движется: он занят моей судьбой. У него свои правила поведения: точка-один – официально «капитанская» – предпочтительнее точки-два, «второго пилота». А теперь вот она удалялась от неподвижного корабля. Ошиблась направлением и вместо того, чтобы плыть к нам, легла на противоположный курс? Неубедительно: раз уж браслет зацепился за корабль, стрелка на нем, как и у меня, точно указала, куда надо грести. Не последовать указанию прибора Люча могла бы лишь в случае, если больше не контролировала свои действия сознанием. Плыла, как и я в последние осознанные мгновения, по автомату. Но не слишком ли быстро она уплывала? Кажется, такой прыткости не проявил бы даже и чемпион Галактики по плаванию. Выясним сейчас же.
– «Триолет», с какой скоростью точка-два в журнале удалялась от тебя?
«Скорость удаления неравномерна. Варьирует между значениями восемнадцать и двадцать два узла. Курс бейдевинд зюйд-вест к весту двадцать два по компасу».
То есть она плывет против ветра? И тем не менее плывет так быстро? Впрочем, ветер может влиять на скорость, только если ты на поверхности. Но на поверхности ее не было: я ведь смотрел, кричал – безрезультатно. Как знать, если бы меня тогда осенила благодать и я догадался воспользоваться браслетом, он, быть может, обнаружил бы своего двойника на Лючином запястье. Но я не родился умным, это факт. Может быть, хотя бы счастливым? Об этом думать не стану, пока не увижу Лючану живой и здоровой.
Но если она уже ушла на глубину, то такая скорость и вообще становится немыслимой. Разве что она не сама плывет, а какая-то тварь ухватила ее и уносит. Однако пока еще никаких монстров тут не замечалось. Это, конечно, слабый аргумент, но лучше, чем ничего. А огонек точки-два уже едва заметен, совсем потускнел, его вспышки теперь скорее угадываются, чем четко различаются… Вот сейчас он был еще или уже нет? Скорее – нет.
– «Триолет», каково расстояние до точки-два в момент прекращения сигнала?
«Определенно в две мили».
– Сколько времени прошло с момента, когда сигнал точки-два перестал приниматься?
Впрочем, его ответ мне не нужен: время фиксируется журналом непрерывно. Сколько же там?.. Четыре часа? Это я столько времени провалялся без сознания? Ну ты даешь, Разитель. А о чем, собственно, думал наш чудесный космореплаватель?
– «Триолет», почему не привел меня в сознание раньше? У тебя что, нет экспресс-метода?
«Ускорение процесса грозило осложнениями и было опасно для здоровья. Кроме того, такие действия не были предусмотрены программой».
– Какой программой, черт бы…
«Выполняемой мною».
Все-таки он глуп. Все они дураки, эти компьютерные навигаторы. Им не понять, что бывают положения, в которых собственное здоровье отходит на самый последний план. В их сложнейших схемах и умнейших программах не нашлось местечка для такой логики – логики любящего человека.
Такие, значит, пироги с капустой.
4
Лючана перевела дыхание. Не сразу: нормальный дыхательный ритм был давно уже утрачен во время суматошной борьбы с волнами, ветром, обломками кустов. Дыхание чуть успокоилось, но тут же ее стало тошнить. С трудом извернувшись, она подняла голову над низким бортом. Потом, зачерпнув горстью воды, омыла лицо. И стала осматриваться.
Находилась она сейчас в странном суденышке, чьи борта лишь немного поднимались над водой, но когда она попала внутрь, оно оказалось куда просторнее, чем представлялось: неожиданно глубоко сидело в воде. И, видимо, обладало сильным мотором: скорости хватало, чтобы не позволить стихиям сбить суденышко с курса – против ветра и волны. Если позволить ветру с волнами хоть на миг развернуть лодку – или как это суденышко назвать – боком к волнам – моряки, кажется, говорят «лагом», – ее вмиг опрокинет, а тогда… Сама Лючана еще сколько-то продержится, у нее есть маска (Лючана, как хорошая хозяйка, отлично помнила, что у нее есть и чего нет), – но двое, находящиеся здесь, кроме нее самой, наверняка не выдержат долго. А за нею был долг благодарности: они как-никак вытащили ее из воды, помогли взобраться сюда, перевалиться грудью через борт как раз в миг самой большой растерянности: когда обрушилась эта дикая волна и Ра вдруг исчез из виду. Значит, теперь пришел ее черед выручить их – насколько это окажется в ее силах.
Но не только их. Ра. Он был где-то здесь, рядом, она чувствовала это всем существом, как и всегда, даже не видя и не слыша, ощущала его присутствие.
Лючана не могла видеть того, что находилось перед лодкой: – весь передний сектор обзора закрывала спина сбросившей куртку женщины, ее спасительницы, – загорелая, мускулистая, мокрая (все здесь было мокрым, и на дне суденышка плескалась вода, хотя и немного). Тем не менее Лючана была уверена, что они удаляются от того места, где ее подобрали, вовсе не в ту сторону, куда высокой волной швырнуло Ра, а почти в противоположную: не по ветру, а в полный бейдевинд; Лючана достаточно ходила под парусами, чтобы разбираться в таких вещах и без помощи мужа. И ей было понятно, что подобный курс далеко не самый выгодный, скорее наоборот. Наверное, у этих людей были причины держать именно такое направление, но ее это никак не устраивало. И она схватила женщину за плечо. Та повернула голову, лицо ее выражало гнев.
– Туда надо! Туда! – Лючана свободной рукой показала направление. – Человек гибнет!
Выкрикнула она это на теллуре, сразу же сообразила, что этот язык мог быть тут совершенно незнакомым, и повторила уже на линкосе.
– Сиди тихо! – крикнула женщина в ответ на том же языке.
Лючана упрямо покачала головой, но женщина уже отвернулась. Склонившись вперед, что-то проговорила в самое ухо сидевшему перед нею и управлявшему судном мужчине. Мысли Лючаны были сейчас не совсем в порядке, но все-таки ей показалось, что она узнала обоих: та самая пара, за которой они с Ра еще совсем недавно подсматривали. Они вытащили ее, да, но нужно ли ей, чтобы ее увезли куда-то далеко от места, где она и Ра потеряли друг друга?
Курс оставался прежним. Мгновение она колебалась: настоять на своем? Применить силу? Но выиграть – никаких шансов, одной ей в этих условиях не управиться. Ра умеет выживать и (ей очень хотелось верить в это) продержится до того времени, когда она сможет организовать помощь. Сейчас суденышко направлялось куда-то туда, где есть, надо надеяться, более надежное убежище и люди, и там ее поймут (в это тоже верилось), едва ветер уляжется, выйдут на поиски; судя по тому, что ее вот вытащили, здесь не было принято считать, что спасение утопающих – дело рук самих утопающих. А раз так…
Вот такие мысли пробегали в голове Лючаны, и как-то не возникло вполне уместного вопроса: а как эти люди отнесутся к ней? Их ведь разыскивали, значит, считают в чем-то виноватыми? Почему-то Лючане казалось само собою разумеющимся, что их и искали только ради того, чтобы оказать помощь, приняв их посадку за вынужденную. Собственно, а какие могли быть причины для иного к ним отношения? Нет, видимо, сейчас следовало сидеть спокойно, можно было даже закрыть глаза, чтобы не пугаться каждой высокой волны, то и дело грозившей похоронить их.
Лючана так и сделала. И открыла глаза, лишь почувствовав, что скорость лодки заметно уменьшается. А открыв их, распахнула и рот – от удивления, хотя лишь на секунду.
Удивление было вызвано тем, что судно за эти несколько минут изменилось: если раньше ничто не защищало находившихся в нем от ветра и брызг, то теперь и капли воды, и несший их воздушный поток примерно в полуметре над головами сидевших в лодке словно бы налетали на что-то, на невидимую крышу, вернее – купол, взявшийся как бы неизвестно откуда. «Вероятнее всего, полевая защита», – спокойно, как о чем-то обычном и ожидаемом, подумала Лючана. Приходилось ей видывать такие лодочки с компьютерным шкипером, чей пульт и монитор обычно размещались на носу. Лючана угадала его по привычному голубоватому свету. Внутри стало не только суше, но и спокойнее: качка все уменьшалась, а вскоре и совсем прекратилась. Лючана глянула по сторонам – вокруг была только вода, и это говорило о том, что судно погрузилось уже целиком. Странно, и это тоже почему-то не удивило Лючану – может быть, ее способность удивляться на сегодня была исчерпана, слишком уж много новых впечатлений выпало на ее долю за нынешний день.
