Сергей Дмитрюк - Лава
— Спасибо. Только патронов у меня к нему больше нет. Так что, он мне теперь, вроде как, и ни к чему.
— Патронов я тебе раздобыл. Здесь вот они, — он кивнул на сверток.
— А ревун? — Я тревожно посмотрел на него.
— Убил ты его! Наповал! Всю башку ему разнес! — Кулак отер рукавом вспотевший лоб. — Нету больше ревуна!.. И как только жив-то сам остался, ума не приложу?! Ведь это ж надо такое!.. — Он сделал руками какой-то неопределенный жест: не то удивления, не то восхищения. Потом спохватился: — Ну, ладно, заболтался я с вами! Побегу… За разгрузкой присмотреть надо… Ты поправляйся. Зайду еще! — и он торопливо вышел, плотно затворив за собой дверь.
Я взглянул на Юли. Казалось, она была счастлива больше всех, и вся светилась от счастья.
Прошла еще неделя. Мало-помалу я обретал прежние силы, во многом благодаря целебным травам, которые собирал для меня Кулак. То, что долгожданный поезд ушел в столицу без нас, теперь мало волновало меня. Каким-то чутьем я догадывался о бессмысленности поездки в Линь-Шуй. Человек по имени Хо был где-то рядом. Теперь, после разговора с Кулаком, я не сомневался в этом. Не лез у меня из головы и таинственный старик, повстречавшийся нам с Юли в лесу, особенно его ужасный шрам на лице. Ведь, по словам Кулака, Хо тоже был когда-то ранен в голову. Нет, Кулак знает, где прячется Хо, и я обязательно выведаю у него это! Так думал я, но к моему удивлению и радости, ничего выведывать не пришлось. Кулак сам пришел ко мне. Он долго сидел молча, не решаясь заговорить первым. Я не торопил его, терпеливо ждал.
— Вот что, — наконец начал он. — Ты это… кажись, с Хо хотел встретиться?
— Разве? — Я прищурился, посмотрел на него. Он не понял моей иронии, удивленно уставился на меня. И, чтобы не спугнуть его откровения, я поспешил добавить: — Хотел. Я и в Линь-Шуй для этого ехал… Ты ведь знаешь, где он? Так?
— Угу! Знаю, — Кулак кивнул. — Только в столицу-то тебе незачем ехать… Здесь он, в лесах прячется. Раньше-то не доверял я тебе, боялся сказать об этом. И потом, Хо мне строго-настрого приказал никому не болтать… Но теперь можно, теперь видать, что ты свой парень! — Он немного помолчал. — Раз уж тебе так нужно повидаться с ним, покажу я потайную тропу. Стало быть, ничего не поделаешь… Ты пока отдохни, собери вещички, какие, а завтра, как рассветет, и пойдем.
— Зачем же до завтра откладывать? Собирать нам нечего. Да и засиделись мы здесь, у вас, пора и честь знать! Правда? — Я обнял за плечи Юли. Она рассеянно улыбнулась.
— Ну, раз так… — Кулак пожал плечами. — Мне чего? Я могу и сейчас!
— Тогда пошли?
— Вот здесь, стало быть, и пойдете, — Кулак раздвинул кусты, показывая нам узкую каменистую тропу. — Прямо в горы! Идти дня два, не более. Тут я вам харчишек на дорогу собрал кое-каких, значит… — Он протянул мне объемистый вещевой мешок. — Только ты это, не говори ему, ну, что это я тебе тропу-то указал… — Кулак замялся. — Обещал ведь я ему!
— Хорошо, не скажу. — Я пожал его бугристую твердую руку. Посмотрел на Юли: — Пошли?
Она подошла к Кулаку, поцеловала его в колючую щеку.
— Спасибо вам за все, Эд!
— Ну, уж так и спасибо! — стушевался он, обливаясь потом. — Чего спасибо-то? Ничего и не сделал я для вас… Это вам спасибо! От страха нас избавили. Вот это спасибо, так спасибо! А я чего? Будите когда еще в наших местах, заглядывайте. Мы вам за всегда рады… Ну, бывайте, что ли? — Он нерешительно помялся на месте, развернулся и торопливо заковылял к поселку.
— Какой хороший человек! — сказала Юли, провожая его взглядом.
Глава шестая Л а в а
— Максим! — Юли потянула меня за рукав.
Я удивленно посмотрел на нее.
— Смотри! — Она указала куда-то влево, поверх переплетенных, кривых ветвей кустарника, густо росшего на каменистых склонах холма, по которому мы взбирались.
Вначале я ничего не увидел. Желтые пятна сухой растительности почти сливались с громадными плоскими валунами, россыпью, подобно каменной реке, спускавшимися с вершины холма. Кое-где их разрезали черные полосы, словно трещины или провалы в горной породе, отмеченные глубокой ночной тенью. Нагретые на солнце камни испускали сухой жар, поднимавшийся в небо зыбким маревом. Тропа впереди становилась совсем узкой, и вскоре вовсе исчезала среди камней.
Рукавом я отер с лица пот, заливавший глаза и мешавший смотреть, и тут заметил метрах в ста от тропы, укрывшийся под выступом скалы, небольшой храм. Был виден только фронтон здания — плоский купол, высеченный из желтого камня и опиравшийся на два ряда квадратных в сечении колон. За колонами, судя по всему, находился вход в главное помещение храма, вырубленное прямо в скале и таинственно черневшее неведомой глубиной. Ошеломленный увиденным, я замер на плоском камне, пытаясь как следует рассмотреть таинственное сооружение. Звенящая тишина нарушалась лишь сухим потрескиванием лопавшихся на жаре коробочек семян, обильно покрывавших ветви кустарника.
В следующее мгновение у себя за спиной я услышал странный шорох, но прежде, чем я успел обернуться на звук, что-то твердое уперлось мне в спину между лопатками, и глухой, словно из подземелья, голос приказал: «Не шевелись!» Инстинктивно выпрямившись, я застыл на месте. В этот момент Юли, заметив мое напряжение, удивленно воззрилась на меня. А твердый предмет (вероятнее всего ствол оружия) скользнул вниз по моей спине, к пояснице, и легкий толчок едва не вывел меня из равновесия, заставив проделать сложный акробатический маневр, чтобы удержаться на ногах. На этот раз мне удалось обернуться и рассмотреть говорившего.
Это был старик с длинной бородой и большим шрамом на правой щеке, стоявший в двух шагах от меня, полускрытый кустарником. Ствол старого карабина теперь упирался мне в грудь. Калибр оружия и холодный решительный взгляд темных глаз незнакомца под низкими сдвинутыми бровями не оставляли никакой надежды на сопротивление. И тут я узнал его. Ведь это он встретился нам тогда в лесу и вывел с болота к лагерю старателей! Похоже, он тоже узнал меня и Юли, потому, что в глазах у него мелькнуло сомнение. Его быстрый взгляд обратился к Юли, застывшей в оцепенении в нескольких шагах за моей спиной, и снова вернулся ко мне. Несколько минут мы внимательно изучали друг друга. На нем была надета все та же выгоревшая на солнце рубашка, через расстегнутый ворот которой на загорелой жилистой шее можно было рассмотреть какой-то замысловатый амулет или медальон, висевший на плетеном шнуре. Длинные седые волосы старика были тщательно собраны на затылке в тугой пучок, проткнутый деревянной иглой. Его скуластое, потемневшее от загара лицо выглядело спокойным, а длинный рубец шрама делал его решительно-суровым.
Мысленно я порадовался тому, что наконец-то нашел того, кого так долго искал. Ведь по описанию Кулака, перед нами стоял сейчас никто иной, как сам таинственный Хо, и интуиция подсказывала мне, что я не ошибаюсь.
Старик заметил в моих руках мешок и кобуру на ремне, и слегка качнул стволом карабина вниз. Я понял его жест, спокойно опустил на камни мешок, вынул пистолет из кобуры и бросил его туда же. Только после этого ствол грозного оружия медленно опустился.
— Кто вы? — сурово спросил Хо.
— Мое имя Максим Новак. А это моя жена, Юли.
— Что вам здесь нужно? — голос у старика был глухой и негромкий, как у тяжелобольного.
Я решил не раскрываться сразу.
— Мы ищем человека по имени Хо.
Глаза старика сделались непроницаемыми, но дрогнувший ствол карабина сказал мне о многом.
— Хо?.. — пауза. — Зачем он вам?
— Мне нужно поговорить с ним. Вы знаете его?
Сухие губы старика вытянулись в одну линию.
— Поговорить? — на этот раз его голос не выражал ни каких эмоций. Наступила долгая пауза. Только короткие, словно электрические разряды, щелчки лопающихся семян делали реальным окружающий мир. Казалось, Хо забыл о нашем существовании. Юли беспокойно заерзала на горячем камне, и я решил нарушить тягостное молчание.
— Так как же насчет, поговорить?
Мои слова, словно, вывели Хо из оцепенения. Он посмотрел на меня тусклым взором, промолвил: «Хорошо. Идемте», и, выйдя из кустов, направился вверх по тропе. Теперь я увидел, что помимо рубашки, подпоясанной широким кожаным ремнем, на нем были надеты свободные черные штаны, сужавшиеся к щиколоткам, и легкие кожаные мокасины. У ремня висел длинный нож в чехле. Карабин Хо нес в руке.
Я подобрал свои вещи, взял измученную Юли за руку, и последовал за ним. Через несколько минут мы достигли ровной плоской площадки на уступе скалы и остановились перед входом в храм. Изъеденный ветрами и временем камень был покрыт множеством трещинок и язвочек, и напоминал пористую губку. Из глубины пещеры исходила приятная прохлада. Я посмотрел вниз, на сплошные заросли колючего кустарника, покрытого кое-где мелкими бледно-розовыми цветами. Ниже, где пологие склоны гор переходили в горбатые каменные гряды, начинался лес. Густые лохматые кроны спускались уступами, постепенно темнея и превращаясь в сплошной зеленый полог, раскинувшийся до самого горизонта.
