Иван Блюм - ОКО
Наталья оценивающе взглянула на своего собеседника.
— Мужик ничего, — подумала она, — с таким бы можно было покувыркаться, но мне нужно обязательно быть рядом с этим умником. А, может, нам лучше объединиться с этим крепышом? Если ученый косит глазами на других, то и мне может выйти отставка, а вот этого я привяжу к себе покрепче, посмотрю, на что он способен, да и сама покажу, на что я способна.
— Знаете, мужчины все так говорят, — с полуулыбкой ответила Наталья майору, — только дальше разговоров у них дело не заходит.
— У кого как, — улыбнулся Лысенко, — а нас говорят так: нечего тянуть резину, по рублю и к магазину. Знаю я одно хорошее кафе, где мы сможем уютно посидеть и подождать, пока наш товарищ вернется домой.
— Ладно, — улыбнулась Наталья, поняв, что мужик заглотил наживку, — только учтите, что я женщина слабая и меня некому защитить.
Остаток дня был подобен взрыву вакуумной бомбы, когда двое не видели и не слышали ничего вокруг кроме самих себя.
Утром майор Лысенко осторожно приоткрыл глаза и начал соображать, где он и как здесь оказался. Рядом под простыней виднелось тело красивой женщины. На лице ее чуть подрагивали веки.
— Не спит, — подумал майор, — подглядывает. А как ее зовут? Память совсем отшибло. Назови женщину другим именем и все пропало. Можно в трусах на улицу выскочить. Людмила? Нет, Людмила — милиционерша и живет в другом городе. Катерина? Нет. У нее волосы темнее. Татьяна? Может быть, хотя, у Татьяны родинка на щеке. Что ты перебираешь всех своих женщин, — обиделся он сам на себя, — вспоминай, давай, как и где вы познакомились. Похоже, что мы вообще не знакомились. И из кафе поехали на такси, а тут в квартире было не до знакомства, еле успевали раздевать друг друга.
Дольше лежать и притворяться спящим было уже неудобно. Майор открыл глаза и сказал:
— Привет, давай знакомиться. Меня зовут Николай.
— Привет, — улыбнулась женщина, — а меня зовут Наталья. Ты меня осуждаешь?
Извечный женский вопрос, на который еще ни разу не было получено честного ответа.
— Ну, что ты, — сказал Николай Иванович и поцеловал женщину. — Мы так давно ждали друг друга, что у нас просто не было времени на знакомство. Сейчас я встану и приготовлю тебе кофе. Не волнуйся, я все найду сам.
Через десять минут майор Лысенко в набедренной повязке из шелкового женского халата и с подносом в руках вошел в спальню. На кровати полусидела умытая и причесанная женщина в его рубашке с подвернутыми рукавами.
— Я приветствую вас, моя госпожа, — сказал он и, встав на одно колено, протянул ей поднос с кофе. Наталья успела сделать всего лишь два глотка хорошо сваренного кофе, как майор снова бросился на нее и утопил в своих объятиях.
Ближе к полудню они сидели на кухне и поглощали все, что нашлось в холодильнике, рассказывая друг другу о себе. Оба приезжие. И у обоих интерес к объекту по компьютерной тематике.
— Похоже, что я зацепился за сотрудника взаимодействующего органа, — ухмыльнулся про себя майор, отметив, что в службе безопасности девки уж больно хороши. — Зато буду знать, что меня не обскакали на повороте.
О чем думала Наталья, мы можем только догадываться, но вряд ли найдется человек, который расшифрует все мысли, которые носились в ее прекрасной голове. Может, там вообще не было никаких мыслей. Шутка.
Глава 28
Отсутствие Натальи и Николая Ивановича меня нисколько не тревожило. Наоборот, я чувствовал себя свободным и не связанным никакими обязательствами перед другими людьми. Все вроде бы успокоилось и мне снова хотелось взяться за эксперименты со своим компьютером и видеокамерой.
В каждом из нас живет экспериментатор. Это еще с детства. Не поверю, чтобы были такие дети, которым не было интересно узнать, что находится внутри всего, что окружает нас, отчего ездят машины, отчего летают самолеты и отчего плавают корабли? Отчего Баба-Яга летает в свое ступе и не падает? Отчего Серый волк разговаривает на русском языке и откуда он все знает и умеет? Разве может волк увезти на своей спине взрослого человека? Вопросов неведомо сколько, три и еще полстолька, как говорили герои одной сказки.
Все то, о чем я вам рассказываю, делалось в вечернее время после основной работы, так как без основной работы человеку нельзя. Нужно иметь средства к существованию. Кто-то питается солнцем, сидит с открытым ртом и ловит солнечные лучи. Этому человеку место в одном заведении, а о нем ведутся серьезные дискуссии, хотя, по вечерам и он, как Вассисуалий Лоханкин, тайком пробирается на кухню и жадно лопает борщ прямо из кастрюли, используя поварешку вместо ложки.
Работать нужно. Благо я учился чему-то в классическом университете на факультете иностранных языков и втайне мечтал стать дипломатом, послом в какой-нибудь из восточных стран, потому что изучал я китайский язык и наполнялся восточной философией. Только вся эта философия из меня выветрилась, так как русский человек должен быть наполнен русской, то есть российской философией, иначе он будет не россиянином, а непонятным суфле, по китайским понятиям — вареным салом в сахарной пудре. Ни то, ни сё, одним словом.
От китайского у меня осталось лишь умение писать иероглифы, говорить, читать и писать и не более, в остальном я остался гражданином своей родины, хотя иногда в компании я люблю, подняв рюмку, с видом философа процитировать стихи китайских современников Хайяма.
Среди цветов поставил я кувшин с вином
И одиноко пью вино, и друга нет со мной,
Но в собутыльники луну позвал я в добрый час
И тень свою я пригласил, и стало трое нас.
Кроме того, я до сих пор не женат. Прочему? Да пока я не нашел себя. Не сделал того, что прославило бы мое имя или, хотя бы, сделало известным среди своего окружения, например в университете. Я был пока обыкновенным преподавателем, каких много, учил студентов премудростям китайского языка, грамматике, иероглифике. Показывал им, как писать иероглифы так, чтобы они были соразмерными, красивыми и понятными. Враспев произносил сложные слова, как например, тху-шу-гуань. Всего-навсего — библиотека. Состоит из трех частей. Тху — башня. Шу — книга. Гуань — учреждение. Получается учреждение по хранению книг в высокой башне. Первая часть слова произносится первым — ровным — тоном, вторая часть вторым — восходящим — тоном, а третья часть третьим — нисходящевосходящим — тоном. Вот и попробуйте пропеть это слово, потому что выговорить его сразу никому не удается.
И представьте себе, если бы я еще был женат? Разве я смог бы вести преподавательскую, исследовательскую работу и одновременно уделять необходимое внимание жене? Никогда. Поэтому мне хватало приходящих женщин, благо вся жизнь была у меня впереди.
Я уже был уверен в том, что могу задавать точное время из нашего прошлого и производить видеозапись события, происходившего в месте с определенными географическими координатами. Я начал было составлять список загадок истории, на которые и до сих пор нет однозначного ответа, но бросил это делать, потому что счел это занятие неблагодарным для потомков.
— Почему неблагодарным? — спросите вы.
И будете правы в своем вопросе, потому что ответы на многие вопросы находятся в архивах. До революции было как-то не принято пускать сильно любопытных людей в архивы государственных дел. После революции все архивы засекретили, чтобы проклятые буржуины не выведали страшную тайну, с помощью которой они смогли бы нас уничтожить. Поэтому были секретны данные о ценах на молоко в Тамбовской области и ценах на сливочное масло в Костромской, о ценах на ржаной хлеб в Сибири и об отношении людей к своим правителям. Сейчас тоже не во все архивы нос сунешь, особенно в партийные архивы, которые и тогда были под грифом "особой важности" и сейчас находятся под таким же важным грифом секретности.
Если бы не было белых пятен в истории, то и жить было бы не интересно. Берем отдельного индивидуума. Фамилия — Иванов. Имя — Иван. Отчество — Иванович. И все данные о нем, вплоть до того, сколько раз он мочился во сне и когда, и с кем он потерял невинность. И так далее. Получается, что каждый человек стоит друг перед другим голяком, с ясновидимым содержанием желудка и количеством половых гормонов в тот или иной день в полдень.
Тайны должны быть. Только тайны прошлого вряд ли способны сильно влиять на характер сегодняшнего дня. Конечно, не каждому будет приятно узнать, что его дед или отец были палачами или следователями в системе ОГПУ-НКВД, занимались пытками арестованных и расстрелами приговоренных. Или почитать воспоминания о том, что другой родственник, числящийся ветераном и героем прошедшей войны, был не на фронте, а… Не будем уточнять, зато вспомним, с каким остервенением правители боролись с теми, кто пытался высказать свое мнение о прошедшей войне. У каждого рыло в пуху. Поэтому и закрываются архивы. Открываются они на короткий срок тогда, когда уходит очередной правитель и только для того, чтобы очернить его, создав тем самым почву для распространения легенды о благородстве и безукоризненности нового.
