Дэфид Хью - DOOM: По колено в крови
Я храбро всадил иглу, смочил спиртом ватный тампон и протер место укола. В любом случае, укол не самое страшное из того, что мне пришлось перенести за несколько последних часов. Ну а если и пострашнее, то не намного.
Я вытащил из холодильника немного остававшейся там еды, потом принялся искать фонарь. К сожалению, удалось найти только самый малюсенький, толщиной с карандаш. На случай, если понадобится выяснить, перерезана глотка у зомби или нет.
Миниатюрная электронная схема указывала, что выход на более низкий уровень нужно искать в северном направлении. Слава Богу, хоть компас мой еще не вышел из строя. Уходить из медпункта мне совсем не хотелось, но делать нечего — маленькая больница свое дело сделала. Я чувствовал себя усталым, но не изможденным, есть хотелось, но от голода я не умирал, а главное — меня уже не трясло, как от приступа дизентерии. Единственной проблемой — помимо монстров, топочущих и грохочущих кабанов и несущих смерть ходячих трупов — было то, что я потерял след Арлин. Если ее ранили или еще какая беда приключилась, она, возможно, лежала где-то без чувств, а я не сумел ее заметить, пока добирался до этой комнаты.
Последнее, что я сделал перед тем, как отправиться дальше, — проверил обувь. Ботинки были в лучшем состоянии, чем я предполагал, но прежде, чем натянуть их снова, я обмотал ноги наволочками с подушек.
Снаружи было темно, как раньше, но теперь меня это не беспокоило. Человечество и без голубых шаров неплохо обходилось. Размышляя над этим, я шел себе спокойно на север, переходя из одного коридора в другой и на всякий случай на поворотах высовывая за угол дуло ружья — вдруг бы его в дело пустить пришлось, — пока не достиг зала внушительных размеров. В нем тоже было темно, но все же немного светлее, чем в коридорах. Так что я смог понять, что помещение большое.
В следующее же мгновение на меня напали — железные когти проскребли по плечу, защищенному спасительным бронежилетом. Отражая наскок противника, я полагал, что вот-вот наткнусь на крокодиловую шкуру рогатого монстра, но вместо этого руки мои уперлись в мягкую, рыхлую массу. От этого соприкосновения, несмотря на толстые перчатки, у меня мурашки побежали по телу.
Даже при слабом освещении, я, по логике вещей, должен был разглядеть эту мразь, но ничего не увидел. Вторично напоровшись на студнеобразную массу, я сделал несколько неловких шагов назад и заметил уже знакомое мерцание — такое же, как то, которое видел, сражаясь с призраком. В тот раз проблема решилась с помощью огненного шара, выпущенного монстром. Теперь я оказался с призраком один на один.
Неужели же проклятому студнеобразному невидимому сукину сыну не известны элементарные нормы поведения привидений? Ни один призрак не может причинить человеку физический вред — им разрешается только запугивать людей до смерти! Но этот Каспар с общепринятыми правилами игры, видимо, знаком не был, потому что подскочил ко мне, сбил с ног, и я так шлепнулся задницей об пол, что дух захватило. Это меня вывело из себя окончательно — я навел ствол дробовика прямо на мерцающую погань и спустил курок в надежде на то, что если у твари есть пасть, то попаду я именно туда.
Подохла нечисть или нет, узнать мне так и не пришлось — да и можно ли их убить? Как бы то ни было, больше меня этот призрак не беспокоил. Чтобы невидимая дрянь за мной не увязалась, я решил сделать небольшую пробежку и помчался что было сил, шныряя глазами по сторонам в поисках прибора для ночного видения. Но, должно быть, доля удачи, отмеренная мне на данный отрезок времени, исчерпалась в маленькой больнице.
Чтобы выбраться с лабораторного уровня, нужно было пройти через темную, как неосвещенная угольная шахта, комнату. Выход, как я это знал, находился в северной части сооружений, и я двигался туда ощупью, в полной тьме, если не считать тонкого лучика миниатюрного фонарика. В конце концов я нашел выход. Он привел меня по узкому коридору к спиральной металлической лестнице, спускавшейся вертикально вниз. От того, что все время приходилось идти по кругу, стала кружиться голова.
На следующем ярусе с главными производственными помещениями коридоры были самыми тесными и узкими. Даже представить не могу, что бы я делал, если бы страдал клаустрофобией. Зато освещение немного лучше, чем в лабораториях, хотя это сравнение звучит примерно так же, как утверждение о том, что в Лос-Анджелесе таксисты ведут себя более вежливо, чем в Мехико-Сити.
Наконец, после стольких треволнений, на стене вновь мелькнули заветные А.С.! Я уставился на буквы с недопустимым в подобных обстоятельствах чувством. Арлин жива! Ей удалось сюда добраться! Я физически почувствовал облегчение, как будто оно удобно свернулось калачиком у меня за спиной.
Теперь стрелка указывала на уходящее вбок ответвление, казавшееся настолько узким, что даже карлик с трудом по нему пробрался бы; одно лишь утешало — ползти нужно было вниз. В противоположном конце коридора я нашел совершенно неповрежденную схему яруса. Складывалось такое впечатление, что чем дальше внутрь Фобоса, тем более мерзкие твари становились беспечными. Если так будет дальше продолжаться, у меня появится шанс наткнуться на исправный приемник. Производственные помещения имели форму треугольника, что почему-то натолкнуло на мысль о роботе, катающемся на мотоцикле. Видимо, все, что со мной приключилось, подействовало на психику сильнее, чем можно было предположить.
В юго-восточной части треугольника находились четыре соединявшихся между собой комнаты. Объявление на стене сообщало о том, что три индикатора движения в целях сохранения безопасности закрывают двери в течение тридцати секунд. Воображение быстро нарисовало такую картинку: я стою в одной из этих комнат, со всех сторон окруженный врагами, и считаю: «Тридцать, двадцать девять, двадцать восемь… пожалуйста, известите о моей кончине ближайших родственников».
Забрать схему расположения помещений я не мог — для этого понадобилось бы стену раздолбить. Что же до экрана миниатюрного электронного устройства, то он все еще показывал схему предыдущего уровня, а как его переключать — и можно ли это вообще сделать, — я не знал.
Подумалось, что люди должны иметь как можно больше информации об ублюдочных пришельцах — иначе Земля станет для них легкой добычей. С теми средствами и возможностями, которыми располагали земляне, справиться с таким врагом и выжить им не под силу. Единственное, что оставалось — перехитрить тварей или… умереть.
Я никак в толк взять не мог, как это мне самому так долго удалось продержаться. Ну, допустим, я был неплохим морским пехотинцем — кокетство и ложная скромность не в моей натуре. Что же касается Арлин, то она просто потрясающий боец: если я выжил, ей это еще проще! Я очень надеялся, что она и дальше сможет продержаться. Хотелось верить, что и сам я тем временем не загнусь — не могла же вся эта кошмарная ерундовина длиться вечно.
Черт, ты же знал, Флай, еще когда брался за эту работу, что она опасная. В конце концов, они тебя достанут.
Но кто же все-таки эти «они»?
Они не были жалкими уродцами, снаружи похожими на людей, но мертвыми внутри. Не могли они быть ни монстрами, ни металлическими черепами, ни приведениями. Сначала я решил, что на эту роль могли претендовать хрюкающие твари, но потом понял, что мозгов у них еще меньше, чем у остальных. Если б не монстр-интеллектуал, с которым мне удалось немного поболтать, вполне можно было заключить, что на нас свалился какой-то галактический скотный двор.
Но нет, за всем этим крылся чей-то мощный разум, сумевший отлично замаскироваться. И без того говорливого демона было вполне очевидно, что уже сам по себе уровень технологических достижений пришельцев красноречиво свидетельствовал об их недюжинных способностях.
Почему же тогда могучий Разум не сконцентрировал силы монстров и зомби на наших поисках и в два счета с нами не разделался? Почему нам с Арлин позволяют из себя героев разыгрывать, переходить с одного уровня на другой, отстреливать врагов, преодолевать опасности, нанося поражение за поражением?
А может, над нами проводили какие-то опыты перед тем, как начать вторжение, или — того хуже — играли с нами в какую-то садистскую игру? В любом случае — опыты они ставили или игры дурацкие разыгрывали — мы смогли этих умников кое-чему существенному научить. Однако гораздо более актуальным для выживания человечества был вопрос о том, чему они смогли научить меня.
Донельзя противно признаться в этом даже себе самому, но пока что их уроки я усваивал, как самый последний двоечник.
13
Хотя нет: одно я знал наверняка — действовать надо быстро.
Пока я сам с собой рассуждал на отвлеченные темы, в дверь в начале коридора, через которую я недавно прошел, гурьбой высыпала группа зомби и клыкастых монстров, да с таким видом, как будто здесь была их родовая вотчина. Заметив меня, они что было сил рванули по узкому проходу. Реакция моя была мгновенной — я со всех ног бросился наутек из этого ада, точнее говоря, из одного его круга в другой. Хоть поиски главарей вторжения были важной проблемой, пока с ней можно повременить — а именно до тех пор, пока не решены более насущные вопросы. Иначе вряд ли останется кто-нибудь, кому они по плечу.
