Роберт Фреза - Вихрь с окраин Империи
– Разумеется. Человек всегда слышит то, что говорят другие.
– Ну и что именно они говорят?
– Уверяю вас, ничего особенного, – смущенно ответил Ватанабе.
– Я скажу вам, что они говорят, Ватанабе. Вчера вечером ко мне приходила их делегация, как будто я и так не знал, о чем они думают. – Хории протянул стакан, и Ватанабе снова налил виски адмиралу и себе. – Они жалуются на отсутствие боевых действий – верно, Ватанабе?
Капитан не ответил.
– Вот именно, они прибыли сюда воевать, а никакой войны нет. – Хории осушил стакан, словно забыв о Ватанабе. – Офицеры боятся, что без войны им не видать повышения.
– Возможно, некоторые испытывают подобные чувства, – признал Ватанабе.
– Важно видеть как бы вблизи то, что находится вдалеке, и наоборот. Приходивших ко мне офицеров беспокоило то, что с африканерами, участвовавшими в мятеже, не поступили «по заслугам». Они хотят очистить планету от «антиимперского влияния». Вам ясно, что они подразумевают под словом «очистить», не так ли, Ватанабе?
– Я слышал нечто подобное, но молодые офицеры, когда слишком много выпьют, часто говорят не то, что думают.
– А кто жалуется больше всех? Офицеры гвардейского батальона?
– Возможно, они в числе самых недовольных, – согласился Ватанабе.
– И члены моего штаба тоже? – Хории внимательно изучал лицо капитана.
Ватанабе попытался увернуться.
– Я уверен, они разочарованы, что им не позволили принять меры против Африканерского движения сопротивления.
– АДС – ничто. Кучка дураков. – Хории забрал у Ватанабе бутылку и налил себе еще один стакан. – Так кто платит этим офицерам за выпивку и жалобы – Суми или Мацудаира?
Ватанабе молча уставился в пол.
– Оба, верно? – продолжал Хории, самостоятельно выдавая правильный ответ. – Весьма неосторожно с их стороны. Уж слишком это очевидно. Хотя никого, возможно, не заботит, знаю ли я об этом. Вы согласны с этими молодыми офицерами, Ватанабе?
Капитан не поднимал взгляд.
– Мне кажется, что они высказывают искреннее мнение, которое заслуживает внимания, достопочтенный адмирал.
– Короче говоря, Ватанабе, сколько времени дадут мне мои молодые офицеры, прежде чем они начнут предпринимать действия против африканеров, не дожидаясь приказа?
– О, я уверен, что они никогда не проявят нелояльность в отношении вас, – с жалким видом промямлил Ватанабе, разглядывая стакан, который держал в руке.
– Ха, делегация чуть ли не хором уверяла меня в полнейшей преданности. Они всего лишь не согласны с «дурными советами», которые якобы мне дали. Итак, Ватанабе, когда именно они начнут убивать людей без моего приказа? Через два месяца? Через месяц? – Хории всем своим видом излучал презрение.
– Они кажутся весьма нетерпеливыми, – признал Ватанабе.
– А кто же, по их мнению, дает мне «дурные советы»? – осведомился Хории.
– Разумеется, иностранные офицеры, – с удивлением отозвался Ватанабе. – Кто же еще на это способен?
Несколько минут Хории бесстрастно созерцал стену.
– Ни один человек не в силах избежать своей судьбы, – наконец сказал он.
– Разве полковник Суми не упоминал, что его техники смогли осуществить подслушивание информации, получаемой подполковником Верещагиным? Он похвалялся этим, – рискнул сообщить Ватанабе, желая восстановить себя в глазах адмирала.
– Нет, но для нас представляется вполне разумным стремиться знать то, что знает подполковник Верещагин, – заметил Хории.
Поприветствовав Верещагина, Абрам ван Зейл протянул ему стакан вина.
– Спасибо, не надо, – машинально отказался Верещагин.
Но ван Зейл небрежно отмахнулся от возражения.
– Я ведь пью, а старику вредно пить одному. Кроме того, – он проницательно улыбнулся, – ты выглядишь так, что немного выпивки пойдет тебе на пользу. Садись и расскажи, что происходит.
Ближайший сподвижник Альберта Бейерса, Абрам ван Зейл был очень толковым адвокатом – по крайней мере, так утверждали его друзья. Проигравшие ван Зейлу в суде именовали его старым пронырой, что доставляло тому невыразимое удовольствие. Верещагин назначил его бригадным адвокатом и с удовольствием консультировался со стариком по поводу любых дел, в том числе и имеющих весьма отдаленное отношение к закону.
Верещагин удобно устроился на диванчике.
– Очевидно, ты уже вытянул все, что мог, из Альберта.
– Он молчал, но я слишком долго знаю вас обоих, чтобы кто-то из вас мог меня одурачить, – самодовольно заявил адвокат.
– Возможно, – согласился Верещагин.
– Насколько я понимаю, новости скверные. Я не прошу выдавать секреты. Расскажи мне о новых бронемашинах, которые я сам видел.
– Странно, что ты это заметил.
– Как я мог не заметить причудливые новые орудия? Они словно позаимствованы из научно-фантастического фильма.
– Электромагнитные орудия. У них очень высокая начальная скорость снаряда при выстреле, – рассеянно произнес Верещагин.
– Значит, это и в самом деле новшество?
– В некотором роде. Технология применяется добрую сотню лет, но ее никогда не использовали на типе «97».
– А почему? У вас было бы меньше возни с порохом, хотя вы и используете для орудий не порох, а какую-то жидкость. – Бригадный адвокат гордился своими военными познаниями.
– Как всегда, все дело в деньгах. Замена орудий обходится в чудовищную сумму. Кроме того, электромагнитное орудие требует куда больше внутреннего пространства, чем обычное. Приходится заново перестраивать башню и большую часть внутренних секций. На самом деле куда дешевле сконструировать и построить новую бронемашину. – Верещагин задумался. – Изменения коснулись и оперативного радиуса действия машины. Насколько я понимаю, им пришлось переделывать и два передних бака для топлива. С добавочным весом брони на переднем скате радиус действия уменьшается процентов на пятнадцать. Помимо прочего, установка электромагнитных орудий должна увеличить расходы на ремонт и обслуживание. Я знаю, что у них добавлено по специально обученному механику на каждую пару машин. И, несмотря на все это, модифицированный тип «97» до сих пор много дешевле и легче в обслуживании, чем танк.
Ван Зейл усмехнулся.
– А теперь серьезно. Учитывая, что новый адмирал держит рот на замке, Антон, откуда тебе известно об этих дополнительных механиках?
Верещагин откинулся на спинку стула.
– Наш старший сержант разведслужбы Аксу – заядлый фотограф-любитель, и он уговорил ротную команду техобслуживания сняться для группового фото.
– Иногда, Антон, я забываю, насколько ты хитер.
– Честно говоря, это была идея Рауля Санмартина.
– Все равно Рауль научился этому у тебя, а Ханна – выйдя замуж за Рауля. – Ван Зейл затянулся сигарой. – Объясни, пожалуйста, почему тебе не нравится это нововведение? По-моему, тебе и самому нужны орудия, которые стреляют быстрее. Чем быстрее, тем лучше – разве не так?
– Не обязательно, – покачал головой Верещагин. – Скорость снарядов наших орудий вполне подходит для целей, которые мы стремимся поразить. Для новых орудий, очевидно, понадобятся более дорогие боеприпасы, так как в новых условиях снаряды испытывают гораздо большие напряжения и могут еще в полете саморазрушиться. Плюс высокая стоимость обслуживания и малый радиус действия. Увеличение скорострельности дает лишь одно серьезное преимущество.
– А именно? – Ван Зейл склонился вперед и отложил сигару, надеясь услышать нечто многозначительное.
– Противоброневое действие. Электромагнитные орудия куда эффективнее уничтожают другие бронемашины, которые на этой планете имеются только у Уве Эбиля и меня.
– Ты имеешь в виду, что эти пушки предназначены для нас?
– Нет-нет. Чтобы внести все изменения, потребовались годы. – Верещагин сделал паузу. – Меня больше беспокоит мысль, что причиной этого могут быть политические перемены на Земле. Ведь многие из присоединенных стран до сих пор располагают танками.
– Господи! – воскликнул ван Зейл. – Неужели все так скверно?
– Да, – просто ответил Верещагий.
– Вижу, Антон, что ты борешься со своей совестью. Вспомни о привилегированных отношениях адвоката и его клиента и расскажи мне, что у тебя на уме. Позволь помочь тебе.
– Ты мой бригадный адвокат. Я не могу втягивать тебя в личные дела, – полушутя бросил Верещагин.
– Антон, я старый, сварливый и упрямый африканер. Я работаю не на имперское правительство, а на тебя и могу, если надо, притворяться глухим и слабоумным. Ты и я отлично знаем, что я скорее твой придворный философ, нежели адвокат. – Ван Зейл подобрал окурок сигары и начал перетирать в кисет невыкуренный табак. – Я бы хотел считать себя твоим другом.
– Тогда, философ, позволь задать тебе философский вопрос. В каких обстоятельствах мятеж имеет юридические и моральные оправдания? – спросил Верещагин, глядя в потолок.
