Сергей Бузинин - Отпуска нет на войне
- Целиком и полностью разделяю ваше негодование, — кивнул Кочетков. — Да и не только я. К слову сказать, среди местного генералитета, хоть они большей частью фермеры, а не военные, многие думают так же. И пока вы почитай месяц по бушу мотались, в республиках всё стало с ног на голову. Точнее, учитывая царивший до сего времени бардак, государство приняло подобающее ему нормальное положение и смею думать, с прежней анархией покончено…
- Покончено с анархией? — недоверчиво усмехнулся Арсенин. — Не иначе второе пришествие Господне случилось. Такие мелочи, как локальное падение небес на землю, полагаю, рассматривать не стоит?
- Почти что так, — мягко улыбнулся подполковник. — И самое смешное, что благодарить за создавшееся положение нужно англичан.
- Влади-и-мир Станиславович! — чуть укоризненно протянул Всеслав. — Ваше пристрастие выражаться метафорично вскоре станет притчей во языцех. Но может быть, сегодня, вы без метафор, простым языком новости поведаете?
- Хорошо, — не стал спорить Кочетков. — Для начала господа британцы убили президента Крюгера…
- Как убили?! — удивленно охнул Арсенин. — На войне ведь, как в шахматах — королей не убивают… Как они умудрились это провернуть?
- Без особого труда, — пожал плечами Кочетков. — Привычка дядюшки Пауля шляться без охраны была общеизвестна всем, в том числе и противнику. В конце января, буквально через несколько дней после вашего отбытия, английский агент прямо посреди Претории всадил три пули в господина президента…
- И причастность стрелка к британской армии не вызывала ни малейших подозрений? — недоверчиво прищурился капитан.
- Вы зря иронизируете сударь. Не сумев предотвратить сие злодеяние, мирные жители воспрепятствовали бегству убийцы. Правда, они слегка переусердствовали и, к моменту прибытия сил правопорядка, злодей скончался. Что, правда, не помешало установить его личность. Им оказался лейтенант армии Её Величества Уинстон Спенсер Черчилль, двумя днями ранее бежавший из лагеря для военнопленных… К сожалению, личность добрых самаритян, покаравших злодея, установить не представилось возможным.
- Ох, не хре…не себе чего! — в сердцах сплюнул Арсенин. — Это ж я его пленил! Знал бы заранее, что он в бега наладится, да еще так шустро, прикончил бы паршивца еще в бронепоезде…
- Не переживайте, мой друг, — сочувственно похлопал его по плечу Кочетков. — Всеведение — это прерогатива Всевышнего, нам, смертным, недоступная. Да и потом, знали бы вы, скольких трудов стоило уговорить его бежать… — подполковник многозначительно усмехнулся.
- Как уговорить? — Арсенин недоуменно встряхнул головой. — Это вы устроили ему побег? Или не вы?
- Я не я, какая сейчас разница? — пожал плечами генштабист. — Речь не о том. После смерти президента буры назначили внеочередной созыв Фолксраада, вот тут бриты и подкузьмили себе второй раз, устроив диверсию на железной дороге. О подрыве поезда, следовавшего из Претории вы, наверняка, слышали? Нет? Тогда слушайте. Первого февраля на участке дороге Претория — Йоханнесбург диверсанты пустили под откос поезд, в котором ехали полторы дюжины депутатов Фолксраада. После того, как состав сошел с рельс, нападавшие прошли по вагонам, добивая уцелевших. Да вот, на беду свою, не разобравшись толком, в спешке поубивали в основном тех, кто ратовал за соблюдение ветхозаветных традиций. Но и тут обмишулились: несколько раненых из поезда сумели укрыться от глаз англичан, и поведали народу и миру о событиях той трагической ночи…
- И с чего это все поняли, что там англичане отметились? — усмехнувшись, спросил Арсенин. — Никак люди, столь удачно провернувшие диверсию, были сплошь в британских мундирах и говорили исключительно по-английски?..
- Именно, — подтвердил Кочетков. — Они же находились на выполнении боевого задания, пусть и в тылу врага. Как же иначе? Но мне кажется, что мы сбиваемся с курса, так, вроде, моряки говорят? В республиках мог начаться хаос, но, к всеобщей радости, в тот момент в Йоханнесбурге находился Луис Бота со своим коммандо. Он выступил в Фолскрааде с предложениями о новых принципах ведения войны, способах мобилизации и о тотальном подчинении всех, кто уже встал под ружье. Большинством голосов предложения Боты были приняты, а чуть позже Фолксраад и народ возложили на генерала президентские полномочия. Так что, отныне, все, кого призвали, обязаны выполнять распоряжения своих командиров и воевать, а не просто находиться на фронте. Надо сказать, среди буров не все и не сразу приняли подобный афронт, и даже имели место несколько мятежных выступлений. Жубер благоразумно сохранял нейтралитет и ныне он по-прежнему генерал-коммандант. Правда, часть своих полномочий старик передал Христиану Де Вету. В настоящее время все мятежи благополучно подавлены, бунтовавшие коммандо расформированы. Зачинщиков расстреляли, остальных раскидали по лояльным новому правительству частям. Две сотни таких вот раскаявшихся, вкупе с полутысячей добровольцев из числа молодёжи, направлены в Голландский Легион, коим командует господин Максимов. Вот только жаль, что из-за антиправительственных выступлений не достало сил и средств присмотреть за Кронье. Он пустил дела на самотек и в результате Френч выбил буров из-под Кимберли. Как не жаль, но осаду пришлось снять….
- Но это же…переворот, — поперхнулся Арсенин. — Самый настоящий государственный переворот. Восхищенно аплодирую вам, как режиссеру, и не завидую вашим врагам…
- Ну, быть моим врагом — врагу не пожелаю, — вежливо поклонившись, улыбнулся Кочетков. — Однако, друг мой, вы преувеличиваете мои заслуги. К событиям, встряхнувших обе республики, я не имею ни малейшего отношения…
- Точно так же, как я не имею отношения к гибели Перси Скотта, — в тон ему подхватил Арсенин.
Кочетков, желая произнести что-то еще, призывно взмахнул рукой и вдруг замер. Всеслав недоуменно взглянул на собеседника, но мгновением позже понимающе улыбнулся и, приоткрыв входную дверь, поманил полковника во двор, туда, откуда доносились серебряные переливы гитарных струн, сменившиеся вскоре чистым, красивым баритоном:
Нас везут к докторам, двух почти что калек,
Выполнявших приказ не совсем осторожно,
Я намерен еще протянуть пару лет,
Если это, конечно, в природе возможно.
- Откуда такое чудо? — острожным шепотом спросил генштабист.
- Это Лев, — чуть грустно улыбнулся Арсенин. — Где-то раздобыл гитару и теперь по другу скучает…
Мой товарищ лежит и клянет шепотком,
Агрессивные страны, нейтральные тоже,
Я ж на чутких врачей уповаю тайком,
Если это, конечно, в природе возможно.
- Мы тогда под Кимберли вместе с добровольцами на штурм пошли, — пояснил Всеслав предысторию песни. — Да не очень удачно получилось. Николай пулю в ляжку словил, а Льву осколок предплечье расцарапал. По первости и неопытности любая пустяковая царапина чуть ли не смертельной кажется, вот наш поэт краски чуток и сгустил.
А песня тем временем лилась над двором, наполняя воздух тихой грустью:
Под колёсами вельд, обожженный лежит,
Небольшая лошадка бредет осторожно,
Я надеюсь еще на счастливую жизнь,
Если это, конечно, в природе возможно.
Отзвучали последние аккорды, двор наполнился степенной суетой, а Кочетков по-прежнему, молча стоял у порога, уткнувшись лбом в дверной косяк. Наконец он обернулся и обвел комнату невидящим взглядом.
- Всеслав Романович, вы там что-то про английскую птицу говорили, не сочтите за труд, приведите эту птаху сюда, а я пока, найду чем лицо прикрыть… Да! Вот еще что хотел спросить, а давно ваш менестрель подобные вирши слагает? Он ведь, вроде бы еще и во время плаванья матросов песнями тешил?
- Ну, про его корабельное… творчество, — едва заметно улыбнулся Арсенин, — я вам вряд ли поведаю. Не прислушивался. А пока нас по Африке судьба бросает, так постоянно что-нибудь, да напевает. Вот и намедни, проезжал мы мимо фермы одной. Лев как увидел хозяев, меж строений сожженных на деревьях развешанными, так лицом почернел, а вечером, на бивуаке песню и сложил…
- Арсенин, задумавшись, разгладил усы, после шутливо хлопнул себя по лбу и, приняв позу чтеца-декламатора, произнес чуть нараспев:
Нынче мир наш весел не больно.
Всяка шваль гужуется всласть.
Смейтесь, сволочи, будьте довольны —
Ваша миссия удалась.
Но вы знайте, что мчится по бушу,
Так, что звезды бьются о сталь,
Бронепоезд — конь богатырский,
Эх, страна моя — Трансвааль…
Закончив читать, Всеслав смущенно улыбнулся:
