Сергей Коротков - О возвращении забыть
- Я здесь! Сюда-а! Ура-а! - орал сталкер, откровенно радуясь и задыхаясь от ветра и счастья.
В ответ монотонно застучал бортовой пулемёт Ми-8. Пули калибром 12,7 мм дырявили железо и бетон рядом со сталкером. Он сжался, присел и закричал - истошно, испуганно, отчаянно.
Вертушка дёрнулась от восходящего потока воздуха, очередь ушла в небо. Несколько секунд Бродяга соображал и оклёмывался, затем разогнулся, прищурился. От ветра и боли в душе из глаз брызнули слезы. Рядом брызнули крошки цемента. Новая очередь прошла рядом с его телом. "Ах вон вы как?!"
Третья очередь возвращалась. Сталкер бросился бежать по длинному балкону, упал. Пули прошли над ним, осыпая его битым бетоном. Вскочил, понесся дальше. Ещё маневр. Мимо.
- Ага-а! Сволочи! Х... вам, а не Бродягу! - крикнул он, прыгая по ступенькам пожарного спуска.
Последняя очередь исковеркала в пыль угол корпуса. Красные фонтанчики от кирпича обдали крошкой лицо Бродяги. Он обогнул здание и поскакал дальше.
Ми-8 сделал бросок в сторону, накренился, развернулся. Но молчал. В коробке пулемёта закончились патроны. Перезарядка. ПТРК применять нельзя менее 600 метров в дистанцию и до 20 метров высоты. А здесь 200 и 18 метров соответственно. Наверное, не слабо матерились сейчас пилоты вертушки!
Сталкер спринтером оббежал торцевую часть здания, спрыгнул вниз, на площадку, помчался дальше. Ещё ниже. Вертолёт стал набирать высоту и скрылся за корпусом.
Скоро Бродяга спрыгнул на землю. Рядом, взбурлив, чавкнула "зыбь". Сталкер испуганно отскочил и побежал в обход здания полигона. Косо глянул на солнце, пробивающее тучи. Часы на руке разбиты. Но около часу дня.
Что было дальше, Бродяга помнил с трудом, потому что воспаленный мозг, порция радиации в организме и боли в желудке и кишечнике не давали покоя и соображения. Он сам не верил себе и прошедшим событиям, а уж что говорить про народ?! Никто, кажется, не поверил ему, не вникая в его боли, проблемы, пережитое. Отправляли с почестями, встретили плевками, гоготом и презрительной руганью...
...Бродяга открыл глаза, сон улетучился. Живот крутило и кололо, но на очко не хотелось. Только пить. Выдув всю воду из бутылки, он скорчился на полу, согнув ноги и застонав. Задышал часто. Икнул. Снова задержал дыхание. Напрягся как пружина.
Побег с этой проклятой ЧАЭС сталкер не запомнил в деталях.
Помнил, что выбираясь из промзоны, присел у полуразрушенного вагончика типа "Кедр". Достал последние антирады, проглотил, вколол активатор, слопал горсть пилюль и капсул. Закинул ириску. Проверил вальтер, переуложил похудевший рюкзак, натянул его и побрёл в сторону Ограды.
За кипой бетонных плит напоролся на вертолёт, стоящий на приколе. Двое военных с оружием разбрелись по округе. Пилоты копошились в кабине. "Удача? Месть? Посмотрим"
Бродяга проскочил расстояние в тридцать шагов, ворвался через отсек в кабину, долбанув рукояткой одного из летчиков по шлему. Орал им что-то про Зону, Корсара, про погибших друзей. Сыпал угрозы. Под стволом немецкого раритетного пистолета заставил взлететь - так и понеслись к периферии Зоны. Километров через десять Бродяга выстрелил в голову одного пилота, попытавшегося выхватить оружие. И влипли лопастями в аномалию "смерч".
Очнулся сталкер в крови, грязи, без оружия, но с ножом в руке на топком берегу озерца. Дополз к воде, раздвинул тину, приник лицом, жадно глотая спасительную, но не чистую жидкость. Поперхнулся. Закашлялся, эхом огласив местность. Снова припал губами к воде. Неожиданно что-то хлёстко ударило по лицу из глубины, попав в открытый рот и струёй ополоснув нутро до желудка.
Сталкер вскочил, задыхаясь и надрываясь от боли и рвоты. Упал в грязь. Поднялся на четвереньки. Кашлял долго и с резью в груди.
Побрел вдоль берега, увязая в топи и жиже. Потом плёлся вдоль старой бетонки, обходя машинально, на автопилоте, аномалии, артефакты, трупы и скелеты. Однажды свора псевдопсов окружила его, бредущего в беспамятстве, но отстала. То ли сочли за мутанта, то ли наличие "компаса" в рюкзаке напугало. Говорят, этот ценный, редкий артефакт имеет кроме лечебных свойств побочное качество - отпугивать на психическом уровне всех и всё живое. Лопата дерьма не производит такого эффекта, как "компас".
Вскоре Бродяга стал так похож на зомби, что патруль "Отваги" чуть не пристрелил его. Так и вышел сталкер, не без их помощи, к "Тёплому стану", где прошёл "позорный столб", продешевил Кузбассу "компас" в обмен на трехсуточное жильё и скудную еду. И сейчас маялся бедняга в конвульсиях на грязном полу каморки, зажимая живот и царапая голову.
В такой позе и застали его утром вошедшие Кузбасс, Творог и Пятерня...
***Зона перед Вспышкой похожа на потревоженный улей или Мекку. Народ стекается с Большой земли как мухи на повидло. Срочно вступая в группировки либо принимая статус сталкеров-одиночек. Из самой Зоны, её отдаленных уголков собираются все, кто не хочет умереть страшной смертью от стихии Вспышки. А она раз в десять лет опасна и ужасна! Лавина излучения, огня, грома, молний и ураганного ветра. И всё это многократно превышает силу и последствия еженедельных Выбросов. Энергия Разлома под ЧАЭС с колоссальной силой убийственным маршем проходит по Зоне до её оболочки и обратно рикошетом до Саркофага. В эпицентре этого атомного взрыва невозможно выжить и спрятаться никому! Всё живое бежит прочь, как при Выбросе. Гон доводит фауну Зоны до почти полного уничтожения, тут же порождая новый мир, новые аномалии, артефакты, мутантов. Новые мировоззрения, кредо, психозы и новые блага и богатства.
Вспышка убивала и рождала. Она калечила и восстанавливала. Как неоднократный рентген тела, волна Вспышки находила и выявляла пороки, опухоли, минусы Зоны, но и сыпала новые, иные негативы. Корифеи и завсегдатаи Зоны считали это нормальным и даже нужным. А что им? Они готовы к суперстихии, живучи, знают, когда будет Вспышка, как и где её пересидеть, заранее побеспокоиться о бронировании убежища. Типа пускай она молодых, зелёных да несмышлёных сносит, пепелит. Меньше желающих - больше кислорода!
Кузбасс имел неплохие проценты и навар со Вспышки и Выбросов. Его "бомбоубежище" - тоннели и подвалы градирни, они были полны народу целые сутки, включающие стихию. Конечно, в Зоне кроме его пристанища были ещё кое-где подобные схроны. Например, в Припяти, на Юпитере, в самом Чернобыле да здесь, на Янове, - у него и под бункером учёных. У военных свои, у "Монолита" и "Свободы" Радар и Армейские склады соответственно.
Кузбасс не гнушался мздой или ленд-лизом с долговцами и военсталами, иногда предоставляя им места отсидки глубоко под землёй и за толстыми стенами. Поговаривали, он с момента создания "Тёплого стана" на градирне наколотил денежные и матсредства, несопоставимые ни с чьими в Зоне. Стоит такой свин за стойкой с грязным полотенцем через плечо, лоснится от жира миллиона сальных желез на огромном теле, лыбится зубов в тридцать, этакий Корейко, сдачу недодаёт или глумливо тыкает на пьяных сталкеров, а сам по ночам "лямы" считает-пересчитывает да стопочки банкнот раскладывает по линейке кубиками.
Вчерашний разговор с Бродягой закончился ничем. Пятерня даже своим видом и приходом не смог образумить сталкера. Но надо отметить, бедняга реально маялся и корчился от боли, неведомо, от какой больше - душевной или физической, но крючило его не хило. Стоны, дёрганья, пена у рта, чрезмерный мат - всё говорило об истинных мучениях сталкера. Кузбасс даже позвал местного врачевателя - пропитого доходягу Бергамота. Тот за пузырь водки согласился осмотреть больного. Ну, типа, вывих лодыжки, пара рёбер выбиты, облучение да отравление. А так ничего, жить будет! Бергамот глотнул водяры и убыл вниз. Оставшиеся почесали затылки, от негодования пнули Бродягу да ретировались вон.
Пятерня злобно зыркнул рысьими зрачками (говорят, у него линзы именно такие и вставлены) да играл желваками, сжимая кулаки. Творог искоса поглядывал на его татуировки да на хозяина, с пыхтением спускающегося по лестнице. Кузбасс оставил бутылку водки на тумбе Бродяги, чтоб тот продезинфицировал, так сказать, утробу и раны. Решили не трогать его полсуток, а перед Вспышкой попытать ещё насчет ЧАЭС, Корсара и секретного бункера с установкой учёных.
Бродяга в бреду всё талдычил про командира, "Монолит", какое-то чудовище. Да умолял Чёрного сталкера не отдавать его военным. Про то, что сталкер напуган до смерти - это к бабке не ходи, стало понятно ещё тогда, в баре, из его рассказов. Причём боялся он всех и вся, включая любых военных.
Странно, конечно! Военных все недолюбливали здесь, особенно там, в самом сердце Зоны. Чем дальше было от линии обороны и заградотрядов вглубь территории, тем злее и опаснее становились любые вояки. Будто вклинили им в их прямые извилины, что ЧАЭС охранять надо под страхом смертной казни через трибунал. Словно на ЧАЭС находилось что-то очень важное и секретное. Да, в общем-то, и остальные зверели и морозились не слабее военных - "Долг", "Монолит", "Отвага", военсталкеры.
