Борис Царегородцев - Время больших побед
Уже полчаса ждем наших преследователей, заняв позицию у них на пути. Конвой из-за своей тихоходности еще находился в пределах нашей видимости, скоро мы увидим и подлодки. Подлодки стали забираться севернее, надеясь обогнать караван и встретить его с носовых курсов. Что ж, пусть попробуют обогнать. Это нам еще выгодней. Они этим маневром дают больше времени нашим кораблям на спокойный переход.
Наконец мы увидели первую подлодку, остальные слышали и знали о местонахождении каждой из них.
Немецкие подводные лодки шли ромбом, держа интервал между собой полторы – три мили. Английская подводная лодка шла на десять миль южнее – напрямую к конвою, догоняя его.
– Глядя на тактический планшет, – начал я, – и не покидая выбранную позицию, мы можем атаковать одновременно только две цели. Сейчас немного подкорректируем курс, чтобы оказаться внутри ромба, и атакуем боковых. Малышев, на одну приготовь парочку 53–39, надеюсь, с восьми кабельтовых не промахнешься. Или тебе нужно больше?
– Нет, товарищ командир, не промахнусь.
– Ладно, на всякий случай и вторую пару держи наготове. А на другую истратим предпоследнюю торпеду из «Пакета». Малышев, рассчитай все так, чтобы получилось одновременно. Можешь, конечно, сделать так, чтобы малютка рванула на пару секунд позже, только, пожалуйста, не наоборот.
Малышев не подвел, все получилось, как и планировали. Оказавшись внутри ромба, мы смогли поразить обе крайние подлодки противника. Две другие тут же погрузились под воду. Замерев на пятидесятиметровой глубине, стали прислушиваться к шумам, пытаясь что-либо услышать. С них видели, как почти одновременно у борта одной встал огромный цветок взрыва и она моментально ушла на дно после попаданий двух торпед. У другой в корме произошел небольшой взрыв, но все же видимый с других подлодок. Она осталась на поверхности моря и теперь дрейфовала с большим дифферентом на исковерканную корму. На двух оставшихся подводных лодках не могли понять, что это было. Или их сестры наскочили на мины, или торпедированы.
– Молодец Малышев! Отлично сработал. Пономарёв, вызывай эсминцы. Ухов, пресеки все попытки фрицев выйти в эфир, немцы не должны узнать, что мы перехватили их подводные лодки.
Немки, повисев на пятидесятиметровой глубине минут пятнадцать, решили посмотреть, что происходит на поверхности. Не обнаружив никакой опасности, они решили всплыть и подойти к своей поврежденной лодке, поскольку связаться ни с ней, ни с кем-либо не могли.
Одна из них уже заводила буксир, намереваясь отбуксировать калеку на базу, когда немцы засекли приближающиеся эсминцы. Они оставили эту попытку и стали снимать быстрей экипаж. Они уже погружались, когда эсминцы открыли огонь наудачу. На покалеченной лодке прогремел мощный взрыв, носовую оконечность вскрыло, обнажая внутренности подлодки. Это сработали подрывные заряды в торпедном отсеке и вызвали детонацию торпед. Вода устремилась в образовавшийся пролом, и лодка быстро ушла на дно. Подводные лодки, погрузившись, на максимально возможной скорости расходились в разные стороны. Одна пошла на юг, другая на север. Когда эсминцы приблизились, как они подумали, на расстояние их слышимости и что русские эсминцы их уже обнаружили, то резко сбросили скорость, повернули и стали уходить на запад.
Эсминцы их и не слышали, на такой скорости невозможно что-либо услышать. Они теперь полагались только на нас, им было сказано игнорировать все шумы, а выполнять только наши приказы, так как за этими шумами могли оказаться и мы. Нам совсем не хотелось попасть под огонь своих. Командирам эсминцев тоже не поздоровится, если они случайно влепят нам бомбу.
– В первую очередь займемся левой подлодкой, она идет налегке и более опасна. На второй – двойной экипаж, и она будет стремиться быстрей смыться отсюда, теперь ей нет дела до конвоя, лишь бы до базы добраться. Пономарёв, постоянную связь с эсминцами.
Мы выставили выдвижные устройства над водой и вызвали эсминцы на связь.
– Тащ капитан первого ранга, эсминец идет прямо на нас, – раздался взволнованный голос оператора ГАКа.
Я глянул в перископ, на нас действительно надвигался эсминец, видимо намереваясь таранить.
– Понятно. Завидя перископ и пару выдвижных над поверхностью воды, решил, что это подлодка противника, – предположил Петрович.
По легкоузнаваемому камуфляжу я понял, что это «Гремящий». Да, он в первый раз с нами взаимодействует и проигнорировал все предупреждения без нашего приказа не атаковать неопознанные цели.
– Кто сейчас вместо Гурина «Гремящим» командует?
– Капитан-лейтенант Николаев, – подсказал Виноградов.
– Пономарёв! С «Гремящим» связались? Какого он хрена не сворачивает, а прет на нас. Убрать выдвижные, ныряем на шестьдесят, обе турбины вперед на пятьдесят процентов. Не хватало нам еще получить что-нибудь сверху от этого идиота.
– Да я его, блин, законопачу, если он только пернет, проходя над нами. И Колчину не поздоровится за то, что не смог внятно растолковать этому чунделю, что к чему, – бушевал Кочетков, поглядывая наверх.
– Тащ командир, эсминец отворачивает, – выкрикнул оператор ГАКа.
Все вздохнули с облегчением.
– Нет, вот только придем на базу, я ему, суке, устрою экскурсию по живописным местам Сибири, – все еще бушевал полковник.
– Да успокойтесь, товарищ полковник, ничего страшного не случилось. Парень молодой, только получил корабль под свое командование, да и сам эсминец только перед наступлением вышел из ремонта, это и его первый выход в море. Вот и спешит отличиться. Завидел наш перископ и потерял голову.
– Вот он у меня и будет ее искать от Воркуты до Магадана, товарищ адмирал. А если что-то случилось, там бы с ним и не разговаривали, а сразу…
Все поняли, о чем не договорил полковник. Да и так понятно, парню не поздоровится. Надо будет поговорить с Кочетковым, когда он успокоится. Нельзя, чтобы парень так не за хрен собачий пострадал. Но с другой стороны, его надо пропесочить, чтобы в другой раз подобное не напортачил, да и другим неповадно было. Так все же он нас здорово напугал, дурак. Мог ведь нанести нам повреждения, если бы сбросил серию глубинок из-за своего рвения.
– Петрович, всплываем под перископ. Операторы, где подлодки?
– Уходят на запад, курс девяносто три.
– Передать на эсминцы курс отхода подводных лодок противника.
Эсминцы бросились догонять подлодки. Мы двигались позади и наводили их.
Обер-лейтенант Манфред Кинцель, командир подводной лодки U-338, месяц назад переведенный из 7-й флотилии в 11-ю, находился в командном отсеке и рассуждал о непредсказуемости этого похода. Он уже был наслышан о необъяснимых исчезновениях бесследно подводных лодок из 11-й флотилии. Хотя большинство случаев он относил к противодействию русских противолодочных сил. Правда, когда ему перечислили, сколько и какие противолодочные корабли в составе Северного флота, его начали одолевать сомнения. У Англии таких кораблей сотни, а результат в процентном соотношении меньше, чем у русских, в разы. Три дня назад их срочно сняли с позиции северо-восточнее Исландии, приказали идти в Варангер-фьорд и там поддержать эскадру во главе с «Тирпицем».
Вчера обер-лейтенант получили необычную радиограмму: «Срочно идти в квадрат… и во что бы то ни стало потопить «Шарнхорст».
Дикий приказ, вначале расцененный как провокация и происки врагов рейха.
«Шарнхорст» – наш корабль, и почему мы его должны топить, – думал Кинцель. – Срочно запросить подтверждение полученного приказа».
Обер-лейтенант узнал кое-что на уровне слухов, поскольку всех подробностей не знали даже в штабе «адмирала Норвежского моря». «Случилось невероятное, русские уничтожили эскадру, самую мощную, когда-либо собранную нами для выполнения одной поставленной задачи. Русские не только утопили большую часть кораблей, так им сдались остатки нашей эскадры. В плен попали линкор, крейсер и несколько эсминцев. Все попытки уничтожить их авиацией и торпедными катерами не увенчались успехом. Люфтваффе понесли огромные потери».
И он бросился выполнять этот приказ в компании нескольких подводных лодок.
Командование надеялось на своих подводников, что они догонят плененные корабли и попытаются их потопить, чтобы те не достались противнику. А была ли эта надежда?
Из рассказа обер-лейтенанта Кинцеля о своем последнем дне в роли командира подводной лодки
«Нам оставалось совсем немного времени, чтобы догнать наши корабли, которые русские буксируют к себе. Нам несказанно повезло, что впереди шли две подлодки и они все время подвергались атакам авиации противника. Им постоянно приходилось нырять под воду, спасаясь от обстрелов, а это не способствует скорости передвижения. И вдруг часа за три до этого кошмара налеты прекратились. Мы догнали впереди идущую пару подлодок и все вместе бросились за конвоем, пытаясь обогнать его севернее. Неожиданно впереди идущие слева и справа подлодки, как мне показалось, попали на минное поле. Одна просто исчезла за пару секунд с поверхности моря, другая с оторванной кормой качалась на волнах. Мы бросились к ней на помощь, разрушения оказались не столь ужасными, как показалось вначале, лодку можно было спасти, но для этого нам пришлось бы отказаться от операции. Все попытки выйти на связь с командованием ни к чему не привели. Чтобы решить, что делать дальше, спасать товарища или продолжать выполнение операции, подошла U-666 капитан-лейтенанта Герберта Энгеля. Он, как старший по званию, решил спасти лодку и приказал нам взять ее на буксир, а сам намеревался продолжить погоню. Только завели буксир, как появились русские эсминцы, пришлось срочно снимать экипаж с обреченной подводной лодки. Мы приняли тридцать девять человек, из них пятеро тяжелораненые, остальных успела забрать U-666. Было очень жаль, что не смогли спасти лодку, ее пришлось взорвать. Нам самим пришлось быстрей уносить ноги, чтобы не попасть под глубинные бомбы. Русские появились именно в тот момент, когда наши подлодки подорвались, а это очень странно. Вначале мне повезло, меня не обнаружили, и мы уходили на запад. Русские начали преследовать U-666 Энгеля. Мы еще некоторое время слышали разрывы глубинных бомб, но потом из-за расстояния они становились все глуше и глуше, пока не исчезли совсем. Я чувствовал, что Энгелю приходится очень туго, его все же преследовали два эсминца, а мы ничем не могли им помочь. У меня на лодке и так почти двойной экипаж, его надо доставить домой. Я не знаю, удалось или нет U-666 оторваться, но они ее потеряли. Или русским удалось отправить беднягу Энгеля в Валгаллу. Но теперь нас преследовали эсминцы. Они появились часа через два, я уж надеялся, что мы оторвались и благополучно дойдем до базы. Как они так быстро нас нашли? Нас с U-666 разделяло не менее десяти миль. Они вышли точно. Неужели лодка теряет топливо, и след соляра выдает нас. Оба эсминца висят у нас на хвосте, будто видят сквозь толщу воды. Еще и играют с нами, как кошка с мышкой. Заставили повернуть на восток. Как мы только не пробовали маневрировать, пытаясь идти на запад или, на худой конец, к югу, нам этого не позволяли делать русские эсминцы. Сразу на нашем курсе начинали рваться бомбы. Если мы стопорили ход, они проходили над нами и сбрасывали по одной бомбе с превышением метров десять – и ждали, двинемся мы или нет. Если мы не двигались, проходили еще раз. Как будто гонят нас куда-то. Собственно, они и гнали нас, а это было страшно. Страшно за свое бессилие, что мы не можем ничем им ответить. У нас полный боекомплект, но они не дают такой возможности, чтобы прицельно ударить по ним. В отсеках уже ощущалась нехватка кислорода, дышится тяжело, все же нас тут более девяноста человек. Один раненый умер, еще один в тяжелом состоянии, даже не знаем, доживет или нет, пока мы его доставим до базы. Теперь и перед нами замаячили врата на Валгаллу. Первый вариант – погибнуть под бомбами русских эсминцев или задохнуться от недостатка кислорода. Второй вариант – всплывать и сдаться в плен, как сдались остатки эскадры».
