Николай Побережник - Эрта. Падение терратоса
— Я подумаю.
— Подумай. И, кстати, вот, — Морес достал из саквояжа и положил на стол небольшой бумажный сверток, опечатанный сургучом, — это вознаграждение от управления за помощь в уничтожении банды.
— Это приятно, — Кинт взял сверток и взвесил в руке.
— Там тридцать кестов золотом.
— Ого! Щедро. А что это за банда, пленных удалось разговорить?
Морес сел на стул и тяжело вздохнул.
— Мы их называем «черный корпус». Пленные… с ними все плохо, один перегрыз себе вены на руках, второго застрелила охрана при попытке нападения. Это очень подготовленные и отчаянные люди, мы давно пытаемся на них выйти, но бесполезно. Пару раз даже в преступное сообщество внедряли агентов с целью выйти на «черный корпус», но агентов след простыл. Да, то нападение на пост корпуса охраны дорог… ну, когда ты один выжил, это тоже их работа.
— Сурово…
— Да, Кинт, очень сурово, и все больше загадочно и опасно. Не могу распространяться, но хочу предупредить, терратос ждут большие потрясения в ближайшем будущем.
— Война?
— Не исключено… Деятельность шпионов соседнего терратоса не дает покоя, но это все ерунда по сравнению с тем, что может произойти внутри терратоса.
— Что именно?
— Кто–то стравливает гильдии, а чем это грозит, не мне тебе объяснять.
— И кто этот «кто–то» вы тоже не знаете?
— К сожалению, да.
— Ваш обед, господа, — дверь открылась и вошла мадам Поль, катя перед собой низкую тележку на колесах.
Обедали молча, Кинт молчал от того, что голова была совершенно пуста и он не имел ни малейшего желания забивать ее проблемами, Морес, наоборот, молчал потому, что в его голове постоянно шел какой–то мыслительный процесс, и он, жуя, смотрел в одну точку.
— Так что думаешь делать в столице?
— Съезжу в школу сирот, проведаю могилы близких мне людей, затем немного развлекусь и поеду, наверное, в Латинг, попробую обосноваться там, мне понравился этот город.
— Хороший город, главное, воздух чистый. Ты мне обещал, что покажешься врачу.
— Да… только какому?
— Я сейчас напишу адрес.
Как только Морес ушел, Кинт сразу начал переодеваться. Стянув с себя надоевшие и тесные одежды, достал из сумки новые шерстяные брюки, свитер, свой выцветший жандармский китель и суконный бушлат.
— Вот, теперь я даже чувствую себя лучше, — сказал Кинт, пристраивая портупею с двумя пистолетами поверх свитера.
Затем китель, поверх него бушлат, пояс с револьвером и ножнами палаша. Ссыпав в карман горсть монет, вышел из комнаты и закрыл ее на ключ.
Присев на длинную лавку под навесом перрона, Кинт пыхтел трубкой и наблюдал за суетой на железнодорожной станции. Мимо сновали носильщики, степенно прогуливались встречающие или ожидающие отправления люди. Кинт тоже ожидал, в его кармане лежал кусочек картона с номером вагона и красной печатью — билет на паровоз до маленькой товарной станции рядом со школой сирот. Вытряхнув уже прекратившую тлеть трубку, Кинт убрал ее в карман, еще раз осмотрелся и направился к киоску в конце перрона, где торговали пивом.
— Задержитесь, пожалуйста, — кто–то потянул Кинта за рукав.
Уже готовый выхватить палаш Кинт обернулся — рядом стояли два патрульных жандарма.
— Предъявите ваш жетон гражданина, — сказал один из жандармов, лицо которого Кинту показалось знакомым.
— Что–то случилось? — Кинт потянул шнурок на шее доставая жетон.
— У нас приказ проверять всех подозрительных.
— И чем же я подозрителен.
— Вы не похожи на жителя столицы.
— Ясно… вот пожалуйста, — Кинт показал жетон.
— Кинт Акан… Кинт? Не может быт! — жандарм начал приглядываться к лицу Кинта, — ну, точно! Кинт, это же я, Вилт… ну, как же! Я… моя кровать была напротив твоей, через проход стояла в казарме сиротской школы… ну?
— Точно, — узнал Кинт, — ты еще воровал одеяла у тех, кто ночью вставал в туалет.
— Верно… — засмущался Вилт, — ну, я же был почти самый младший в отряде, вечно мерз по ночам.
— Ага, смешно потом было наблюдать… ты умыкнул одеяло, а тот приходит, смотрит, что одеяла нет, ложится и ждет, когда кому–то еще не приспичит, и всю ночь эта возня потом с перетаскиванием одеял.
— Да уж, — рассмеялся, Вилт, — Ты какими судьбами здесь?
— Так, в гости заехал… сейчас вот собираюсь в школу сирот, проведать могилы наставника Чагала и Вакта.
— Да уж… не повезло вам тогда на посту.
— Угу.
— И со стариком Чагалом какая–то непонятная история вышла… я слышал.
— Точно, непонятная.
Пыхтя и выпуская клубы пара, паровоз тащил вдоль перрона пять пассажирских вагонов.
— Мне пора, — протянул руку Кинт, — может, увидимся.
— А запросто! Если что, то прямо у дежурного по станции спросишь, где меня найти, у меня тут постоянный пост, да и живу недалеко… женился два года назад, дочь растет.
— Рад за тебя, — улыбнулся Кинт, — ну, бывай.
Действительно, радуясь за Вилта, Кинт сидел в купе и смотрел в окно. Ведь сколько выпускников так и не смогли устроиться в жизни после школы сирот и, пойдя по наклонной, растворились в пороке и темноте переулков или на бедных окраинах городов. А Вилт молодец, в городской жандармерии служит, жилье в столице, жена, дочь… Сироте о таком варианте только мечтать. Да он всегда смышленый был, этот Вилт, несмотря на то, что действительно, младше других был на пару лет.
Пива Кинт так и не успел купить, поэтому, когда сосед по купе предложил налить вина, Кинт с удовольствием согласился.
— А вы из военных? — интересовался приличного вида мужчина, худощавый, с длинным лицом и взъерошенной копной волос, в клетчатом костюме и берете.
— Дорожная жандармерия.
— Вот как! У меня дед служил в дорожной жандармерии, ох и суровый был, — улыбнулся сосед, — а я вот все больше по технике… Кьенэ меня зовут, инженер Кьенэ. Еду в Майнг, у меня там пара проектов. Вы бывали в Майнге?
— Да, бывал.
— И как вам? Очень, очень индустриально развитый город… а университет! Какая работа там была мной проделана! А вы были на выставке в Актуре?
— Какой?
— Как? Уже неделю как идет выставка последних достижений инженерной мысли!
— Я пару дней как в столице…
— Обязательно, обязательно посетите выставку!
— Постараюсь, — улыбнулся Кинт и поднял стакан с вином, тем самым, прервав поток эмоций соседа…
Глава двенадцатая
Кинт постучал в массивные деревянные ворота, окованные железными полосами, привычного караульного под грибком снаружи почему–то не было. Залаяла собака, а через пару минут в низкой двери приоткрылось зарешеченное окошко.
