Нейромант. Трилогия «Киберпространство» - Гибсон Уильям
– За что они тебя?
– Я вор. – Он не стал уточнять, что жил за счет магазинных краж.
– Куча старых хакеров угробили жизнь на программирование машин. И знаешь что? Оказалось, человеческий мозг ничуть не похож на эти чертовы машины. Они программируются совсем по-разному.
Сотни холодных и пустых ночей, проведенных в незнакомых компаниях, подготовили Дейка к этому безумному истерическому трепу, к бесконечной болтовне, которую одиночество навязывает своему редкому слушателю. Нэнси несло, а Дейк, зевая и поклевывая носом, гадал, сможет ли он не уснуть сразу, когда в конце концов они окажутся в ее постели.
– Я сама закодировала эту проекцию, которая так тебя испугала, – сказала девушка, подтягивая колени к подбородку. – Это против грабителей. Она как раз оказалась со мной, и я сунула ее тебе под нос. Мне стало так смешно, когда ты пытался всучить мне этот фиговый индояванский программатор. – Она наклонилась и опять вытянула руку. – Смотри.
Дейк инстинктивно съежился.
– Да нет, это не страшно! Ей-богу, это совсем другое! – Она раскрыла ладонь.
На ладони переливался совершенный, идеальной формы, цветок голубого пламени.
– Взгляни на это, – восхищалась девушка, – ты только взгляни. Я сама его запрограммировала. Это не какой-нибудь пустячок, перебирающий семь картинок по кругу. Тут непрерывная петля на два часа, семь тысяч двести секунд, и ни одно изображение не повторяется, каждое мгновение индивидуально, как снежинка!
В глубине пламени сверкал прозрачный кристалл. Его грани вспыхивали, плыли, пропадали, переходя в яркие, режущие глаза образы. Дейк поморщился. По большей части люди. Хорошенькие голенькие человечки, занимающиеся любовью.
– Черт подери, как ты это сделала?
Девушка встала, переступая босыми ногами между кипами глянцевых журналов, подошла к грубой фанерной полке и картинным жестом смела оттуда кипу распечаток. Дейк увидел ряд аккуратных маленьких консолей, выглядевших очень дорого. Штучная работа, спецзаказ!
– У меня тут неплохое железо. Визуализатор образов. Эмоциомикшер. А это анализатор, полностью имитирующий человеческий мозг. – Нэнси выпевала сложные названия, как литанию. – Квантовый импульсный стабилизатор. Коммутатор программ. Генератор изображений…
– И тебе нужно все это, чтобы сделать одно маленькое пламя?
– А как же! Все это – самый совершенный комплекс для ветвер-программирования, [153] последнее слово проективной техники. Он на несколько лет опережает все, что ты когда-нибудь видел.
– Эй, – сказал Дейк, – а в «„Спадах“ и „фоккерах“» ты рубишь?
Она засмеялась. Он понял, что время подходящее, и взял ее за руку.
– Не прикасайся ко мне, твою мать, никогда меня не трогай! – неожиданно закричала Нэнси и так сильно откинулась назад, что ударилась головой о стену. Она была бледна и тряслась от ужаса.
– О’кей! – Он поднял руки вверх. – О’кей! Я к тебе не подхожу. Теперь все в порядке?
Нэнси снова от него шарахнулась. Из округлившихся немигающих глаз по бледным щекам текли слезы. Наконец она покачала головой:
– Эй, Дейк! Извини! Мне надо было тебе сразу сказать.
– Что? – У него появилось смутное чувство… он догадывался. Она так обхватывала голову… Судорожно сжимала и разжимала ладони… – Ты тоже закодирована?
– Да. – Она закрыла глаза. – Замок девственности. Эти мудаки – мои предки – заплатили и за это. Теперь я не выношу, когда кто-нибудь прикасается ко мне или даже подходит слишком близко. – Она открыла глаза: в них пылала слепая ненависть. – Я даже ничего не делала. Ничего такого. Но они так вкалывают, так мечтают, чтобы я сделала карьеру, что просто кушать не могут. Они, видите ли, боятся, что секс и всякое такое отвлекут меня от учебы. Но в тот самый день, когда кодирование снимут, я трахнусь с самым грязным, вонючим, лохматым…
Девушка опять судорожно обхватила руками голову. Дейк бросился к аптечке. Там он нашел банку с витамином В, прикарманил горсть, а две таблетки и стакан воды принес Нэнси:
– На. – Дейк старался сохранять дистанцию. – Это тебе поможет.
– Да, да, – ответила она. Затем едва слышно добавила: – Ты, конечно, считаешь меня совсем идиоткой.
Игровой зал на «грейхаундовском» автовокзале был почти пуст. Одинокий четырнадцатилетний подросток, открыв рот, склонился над консолью, маневрируя радужными флотилиями подводных лодок в сумрачных глубинах Северной Атлантики.
Неторопливо вошел Дейк и прислонился к шлакобетонной стене, матово блестевшей от бесчисленных слоев зеленой краски. Он обновил свой гопницкий гардероб: простирнул робу, увел из «Гудвилла» джинсы и футболку и позаимствовал в раздевалке при сауне в халтурно охранявшейся высотке пару крепких башмаков.
– Не видел Крошку, приятель?
Подводные лодки метались, как неоновые гуппи.
– Смотря кто его спрашивает.
Дейк коснулся «батанга» за левым ухом. Прямо над консолью скользнул быстрый и изящный, как стрекоза, «спад». Самолетик был прекрасен: такой совершенный, такой реальный, что комната казалась иллюзией. Дейк приподнял аэроплан и провел его в миллиметре от стекла.
Парень даже бровью не повел.
– Он в «Джекмане», – сказал он. – Это на Ричмонд-роуд, над «Неликвидами».
Дейк позволил «спаду» растаять прямо во время набора высоты.
«Джекман» занимал почти весь третий этаж старого кирпичного дома. Сначала Дейк нашел «Дешевую распродажу армейских неликвидов», а затем щербатую неоновую вывеску над темным вестибюлем. Тротуар перед фасадом заполняли неликвиды совсем иного рода – изувеченные ветераны. Некоторые воевали еще в Индокитае. Старики, потерявшие глаза под азиатским солнцем, сидели бок о бок с трясущимися мальчишками, которые нанюхались микотоксинов в Чили. Дейк почувствовал сильное облегчение, когда за ним, шурша, закрылись побитые двери лифта.
Пыльные часы «Доктор Пеппер» в дальнем конце длинной призрачной комнаты показывали без четверти восемь. «Джекман», подернутый желтоватым налетом никотина, пропитанный запахами бриолина и политуры, оставался таким же, как и за двадцать лет до рождения Дейка. Прямо под часами висела любительская фотография – с нее смотрели тусклые глаза оленя, подстреленного чьим-то дедушкой. Раздавались удары, стук бильярдных шаров и шарканье ботинок по линолеуму – это кто-то из игроков наклонялся для удара. Откуда-то сверху, из-за зеленых абажуров, на тонкой нити, усеянной бумажными рождественскими колокольчиками, свешивалась мертвая роза. Дейк оглядел захламленную комнату. Никакого визуализатора.
– Еще кого-то принесло, – послышался голос.
Дейк обернулся и встретился со спокойным взглядом лысого мужчины в стальных очках.
– Меня зовут Клайн. Бобби Граф. Ты не похож на любителя покатать шары, мистер.
Ни в позе, ни в голосе Бобби Графа не было ничего угрожающего. Он снял с носа очки и протер толстые линзы. Он напоминал продавца, который когда-то пытался научить Дейка пользоваться устаревшей биокомпьютерной установкой.
– Я играю на деньги, – улыбаясь, продолжал Бобби. У него были белые пластмассовые зубы. – Я знаю, что не очень-то похож.
– Я ищу Крошку, – сказал Дейк.
– А-а-а. – Граф водрузил на нос очки. – Его здесь нет. Поехал в Вифезду, чтобы армейские эскулапы ему трубы почистили. [154] Но он все равно не стал бы с тобой летать.
– Почему?
– Да потому, что ты не нашего круга птица, иначе я бы знал тебя в лицо. Хорошо летаешь? – Дейк кивнул, и Бобби Граф крикнул кому-то в глубине зала: – Эй! Кларенс! Выноси визуализатор! К нам пришел летун.
Двадцать минут спустя, потеряв не только всю наличность, но и «батанг», Дейк шагал мимо изувеченных солдат из «Дешевой распродажи».
– А теперь я скажу тебе кое-что, парень, – отечески произнес Бобби Граф, когда, обнимая Дейка за плечи, провожал его к лифту. – Тебе не выиграть у настоящих ветеранов, слышишь? Я-то ладно – пехтура и пехтура, мне хайп кололи раз всего пятнадцать, может, двадцать. А старина Крошка, он пилот. Он всю службу сидел на игле. Клеточные мембраны истончились так, что мама не горюй… тебе ничего не светит, пацан.
