Роман Злотников - Землянин 1-3 том
Во-первых, лицо гостя оказалось совершенно не похоже на лицо Трибоя. Физиономия штурм-капрала представляла собой типичную харю бравого вояки с выдающейся вперед челюстью, большими, слегка навыкате глазами и крупными, но когда-то поломанными ушами. Лицо Стакала же больше всего напоминало… череп. Но не такой, какой рисуют на каком-нибудь «Веселом Роджере», а какой-то более очеловеченный или, скорее, аристократичный. Ну и во-вторых, реакция Трибоя оказалась далека от той, которую обычно демонстрируют при появлении родственника — скорее она напоминала ту, которую изображают при появлении большого начальника. Во всяком случае, вся показная небрежность и пофигизм Трибоя мгновенно исчезли. Едва только Стакал стянул с головы шлем, как штурм-капрал вытянулся перед ним и, едва не брякая каблуками (интересно было бы посмотреть, как бы ему это удалось на траве), громко отрапортовал:
— Господин советник, на вверенном мне объекте никаких происшествий не произошло. Гарнизон накормлен и находится в удовлетворительном психологическом состоянии.
Стакал усмехнулся, отчего его лицо даже слегка перекосилось (видно, подобная гримаса была для него не очень привычна).
— Все ерничаешь…
— Никак нет, господин советник. Рад стараться, господин советник. Премного благодарен, господин советник, что пригнали мою птичку. Разрешите отбыть для продолжения лечения?
Прибывшее начальство милостиво махнуло рукой и… упало в освободившийся шезлонг. Ник, тоже поднявшийся на ноги после того, как вскочил штурм-сержанг, пару мгновений подождал и осторожно опустился на свое место.
— Ну-с, все ломаем голову, что происходит? — поинтересовался «господин советник», едва только глайдер с отпущенным «продолжать лечение» взрыкнул разрегулированным двигателем и прямо с места рванул вверх, едва не зацепив верхушки окружающих лужайку с домиком сосен… ну, или каких-то деревьев, очень похожих на вышеупомянутые.
Ник молча кивнул.
— И к каким выводам пришел?
Ник все также молча пожал плечами. Но отмолчаться ему не удалось. Советник слегка оскалился и коротко приказал:
— Отвечать.
Ник молча улыбнулся. Он мало что понимал во всем происходящем, но и превращаться в послушную, по команде хозяина гавкающую собачку не собирался. Нет, то, что его не добили, — это, вероятнее всего, хорошо, и этот самый Стакал, скорее всего, имеет к этому радостному факту какое-то отношение, но ни благодарности к «господину советнику», ни страха перед ним Ник не испытывал. Он уже умер. Тогда. Ну, когда поставил условием своего… своей, чего уж там, сдачи то, что его кораблю, его крейсеру, дадут возможность прыгнуть.
Было ли это гарантией спасения для остальных? Нет. «Искатель Терры» вполне мог просто развалиться при выходе из прыжка… да даже и при входе в него. После такого жесткого обстрела-то… Вслед крейсеру могла прыгнуть парочка вражеских кораблей и даже в системе «Триполья» устроить вынырнувшему там «Искателю» кровавую баню. Если бы они вывалились в обычное пространство примерно в одно время, чего вполне можно было добиться, максимально согласовав скорость и вектор входа в прыжок, эскадра «Триполья» просто не успела бы среагировать. Но дать в тот момент своим ребятам что-то большее, чем шанс, он был не способен. Такова была ситуация обмена — его враги гарантированно получали его в обмен на всего лишь шанс для его людей. И самым тяжелым для него сейчас было то, что он так и не смог узнать, получилось ли у Трис и остальных реализовать этот шанс. Выжили ли они? А то, что его снова могут убить, причем уже окончательно — да подумаешь, первый раз, что ли.
— Хорошо, — лицо «господина советника» снова перекосилось, хотя идентифицировать получившуюся гримасу именно как улыбку на этот раз Ник не решился бы, — тогда спрашивай.
— Почему вы не дали мне умереть? — после некоторого раздумья задал первый вопрос землянин. Не то чтобы это действительно интересовало его больше всего. Будь он уверен, что ему точно ответят, то первое, что он бы спросил, — как там его ребята. Но этот вопрос сразу ставил его в зависимое положение, и ответа на него можно было и не дождаться, либо ответ сразу стал бы обставлен некими условиями. А возможно, ему просто соврали бы. Более того, поскольку это был бы первый вопрос, Ник не успел бы накопить никакой информации, основываясь на которой он смог хотя бы с долей уверенности понять, что ему ответили — правду или ложь. Поэтому он начал с самого банального вопроса — того, который от него точно ждали.
— Вижу, в первую очередь ты хотел спросить не это. — Стакал покачал головой. — Можешь не волноваться. Твои удачно прыгнули к военной станции «Триполье». И сейчас все еще находятся там, с нетерпением ожидая, чем закончатся поисковые мероприятия их эскадры.
Ник легким кивком обозначил, что услышал и… благодарен за информацию.
— Не веришь? — «Господин советник» покачал головой. — Я, конечно, еще тот сукин сын, и твой кормилец и поилец штурм-капрал Трибой явно успел тебя об этом проинформировать. Но еще никто — ни друг, ни враг, ни раб — не могли обвинить меня в том, что я соврал. Заруби себе это на носу.
Ник снова молча наклонил голову, показывая, что и это услышал. «Господин советник» воткнул в него недобрый взгляд и около трех минут пытался просверлить им в Нике заметную дырку. А потом молча поднялся и двинулся в сторону домика.
Вернулся он только через двадцать минут. Голым. Ну не совсем, конечно, трусы на нем были, но все остальное Стакал, похоже, оставил в домике. Удобно устроившись на шезлонге, «господин советник» прикрыл глаза и замер, всем своим видом показывая, что собирается максимально расслабиться и получить кучу удовольствия от принятия воздушных и солнечных ванн. Ну или как тут называлась местная звезда…
Так прошло около часа. После чего Стакал поднялся, покосился на зависшее в зените местное светило, потом лениво произнес:
— Ну раз разговаривать ты не собираешься…
— Вы не ответили на мой вопрос, — напомнил Ник. Стакал вздохнул и очередной раз покачал головой.
— А ты упрямый… Хорошо. Давай пообщаемся на твоих условиях.
Ник изобразил, что устраивается поудобнее. Дело было отнюдь не в его упрямстве. Просто это был еще один из уроков Лакуны…
* * *— В играх больших дядей ты, Ник, никто и зовут тебя никак, — говорил Лакуна. — И так будет всегда.
— Почему? — удивился Ник.
— Потому, — усмехнулся его учитель, но затем все-таки снизошел до пояснения: — Потому что ты вряд ли когда-нибудь достигнешь того уровня цинизма, который позволит тебе хотя бы надеяться быть с ними на равных. Нет, кое-какой цинизм у тебя точно появится. Так уж устроена жизнь, что романтика — удел молодых, а цинизм — старых. Ну или маразм, если совсем уж не повезет, — расхохотался Лакуна. Ник криво усмехнулся. К тому моменту он уже давно не считал себя молодым, наоборот, он мнил себя взрослым, много повидавшим и опасным. Между тем Лакуна продолжил:
