"Фантастика 2025-132". Компиляция. Книги 1-26 (СИ) - Панфилов Василий Сергеевич "Маленький Диванный Тигр"
Чёрт бы с ними со всеми… в нормальной стране — плюнуть и забыть! Ну, такая вот особенность, ничего страшного… бывает.
Но боюсь, у меня в такие минуты и выражение лица делается… неправильным. Не советским.
Опять таки — не слишком большая проблема, потому что подросткам, по умолчанию, положен широкий спектр эмоций, и среди них, разумеется, скепсис, раздражительность и всё то, через что проходит обычный подросток в период взросления.
В обычной школе, в обычном московском дворе — мелочь, не стоящая внимания! Ну, лицо какое-то не такое… кто особо всматриваться будет?
Но вот здесь, в центре, где партийных товарищей, чекистов, дипломатов и прочих полубогов едва ли не больше, чем простых смертных, внимания ко мне будет несколько больше, чем мне хотелось бы. Многим, чёрт бы их побрал, наблюдательность по должности положена…
А я, чёрт подери, и без того фигура достаточно заметная! Все эти десятки, сотни, тысячи мелочей, отличающих меня от местных… Попаданец — как диагноз!
«А с учётом моего диагноза…» — мелькнуло опасливое, и мысли заскакали в черепной коробке, подстёгиваясь гормонами подросткового тела, доскакавшись до того, что я всерьёз начал прикидывать, как именно буду кончать жизнь самоубийством, если меня вдруг поместят в сумасшедший дом…
«Мама документы забрала из больницы, — горячечно думаю я, — но если заинтересуются, начнут копать, это на раз вскроется!»
Свернув во дворы, я начал потихонечку остывать, размышляя уже не о дурке и методах самоубийства, а о том, как бы мне получше мимикрировать под окружающую действительность. Идей много… но насколько они осуществимы, будем посмотреть!
— Да мать твою… — из подъезда вылетел мясистый приземистый парень из тех, о которых говорят, что их проще перепрыгнуть, чем обойти, на ходу накидывая на плечи пиджак и глядя куда-то наверх, в окна покинутого дома, — Машка, сука! Ещё раз…
Пробегая мимо меня, он споткнулся, и я придержал парня за локоть, не дав упасть.
— Какого хера… — яростно выдохнул он мне в лицо, обдав парами алкоголя и табака.
— Хули ты тут забыл, щенок!? — парень моментально нашёл крайнего в моём лице, и, развернувшись, попытался отвесить затрещину.
Прикрыв голову предплечьем и выставив локоть, блокирую, и, как это делал тысячи раз, отрабатывая связки…
… и даже через предплечье мне прилетает ох как крепенько! В руку, но так, что отдаётся в голову, и это не нокдаун, но вполне ощутимо! А я ведь не только прикрылся, но и уклон начал делать…
Пошатнувшись, возвращаюсь назад и локтем правой руки бью снизу в выставленную челюсть. Нокаут! Поверженный титан пал на заплёванный асфальт у подъезда!
… и только теперь мозг, перестав генерировать действительные или мнимые ужасы о советской карательной психиатрии, переключился на здесь и сейчас! А здесь и сейчас я…
… возле подъезда какой-то общаги, а на лавочке трое аборигенов празднуют наличие свободного времени и денег распитием спиртных напитков.
— Ах ты ж… — один из аборигенов начал вставать, и пустой гранёный стакан уже падает на землю…
… уже срывается с соседней лавочки второй, выставив вперёд коротко стриженную голову…
— Н-на! — ногой, по футбольному, пробиваю, как по мячу, в грудь первому из дружков обиженного мной бугая, и тот, хрюкнув, обвис на носке ботинка ёкнувшим животом.
Секунда, может, полторы… и я почти успеваю уйти от второго, врезавшегося в меня по всем канонам регби! Уронить, впрочем, себе я не дал, и после короткой возни, ощущая утекающие мгновения и ожидая, что вот-вот мне в голову прилетит выломанная из лавочки доска, или вонзится в почки намозоленный пролетарский кулак, улучаю момент, и бью регбиста лбом в переносицу.
— Н-на… — на выдохе! А потом серия — кулаком в печень, коленом в челюсть…
… и бежать, бежать…
А за спиной уже орут…
— Сука! Стоять! Хуже будет!
… что-то болезненно врезается в спину, но я оторвался, и, выскочив из дворов, перебежав в неположенном месте улицу, снова нырнул во дворы, и уже оттуда выскочил на автобусную остановку.
Вскочив на первый же подъехавший, не глядя на номер, оплатил за проезд.
«Чёрт… — трогаю ноющее ухо, — зацепил всё-таки! Даже кровит…»
Мозг ещё там, ещё генерирует адреналин… но потихонечку, за несколько остановок, я сдуваюсь и начинаю нормально соображать.
Выйдя из автобуса, не сразу сориентировался, а где же, собственно, я нахожусь?
— Домой на метро проще, — решаю я, направляя ход ноги к ближайшей станции. По пути, сожрав (растущий организм!) пирожок, прихожу к выводу, что мне, собственно, повезло!
Не знаю, как тот, мясистый, но двое его товарищей, судя по всему, на больничном, регбист уж точно! Ну, если судить по перевязанной руке… потому, наверное, и не смог меня удержать.
… зато все мысли о сумасшедшем доме, самоубийстве, советских партийных вождях и тусклой действительности — как веником вымело! Нет, и возвращаться не хотят!
— Это что же… — дожёвываю пирожок и выкидываю в урну серую бумажку, — мне вот этого не хватало, чтобы нормально себя чувствовать? Адреналина?!
Съеденный пирожок канул в реакторе желудка, расщепившись на молекулы, и чёрная дыра внутри меня, знакомая каждому растущему подростку, потянула за ниточки нервов, сигнализируя межушному ганглию о том, что её, дыру, пора кормить!
— А не купить ли благородному дону ещё один пирожок у уличной торговки? — задумался я, и какой-то немолодой прохожий, дико покосившись, прибавил шаг, огибая меня и на ходу поправляя старенькую кепку, прикрывающую лысеющую голову.
— А лучше — два! — свирепо облизнувшись, решаю я, перебирая в кармане мелочь, — Или всё-таки три?
Наличие собственных денег, и весьма притом немалых, заработанных вместе с родителями на шабашке в вологодском колхозе, не то чтобы жгут карман, но чёрт подери, приятно! Я, просто в силу возраста, дееспособен в весьма узких рамках, и такие вот мелочи, как возможность самому, на свои деньги, купить квасу или пирожок, помогают не скатится в вовсе уж чёрную меланхолию.
Уже направив было шаги в сторону тележки, вспомнил, что мама просила подойти к обеду, а на наручных часах сейчас… да, ближе к двенадцати.
— Да, не стоит… — облизываю глазами тележку и провожаю печальным взглядом пирожок, который упитанная молодка протянула парню студенческого вида. Тот, не отходя, впился в него зубами, я пошёл дальше, вздыхая по упущенным вкусностям. Но мама… она наверняка принесёт с собой что-то вкусное…
— А, ладно! — ещё раз глянув на часы, ускоряю шаг, и только сейчас соображаю, что «к обеду», понятие довольно-таки растяжимое. Но…
Кошусь ещё раз на тележку.
… всё-таки нет!
Прибавив шаг, на ходу фантазирую о том, что принесёт мама, перебирая мысленно котлеты из «Кулинарии», готовые обеды из столовой, или может быть, простецкие бутерброды с маслом, сыром и колбасой на ещё горячем «Бородинском», а потом, с чаем какую-нибудь плюшку… С вареньем!
Привычно задержав дыхание, ныряю в подъезд, и…
— Хули вылупился?! — не отпуская стену, повернулся ко мне нетрезвого вида молодой пролетарий, продолжая ссать на стену, — Удод!
— Да бля… — и на этом матерном выдохе носком ботинка бью его сзади по внутренней стороне бедра. Не, ну а как тут… идёшь, мечтаешь себе о вкусном, и на тебе — ссыкун! Да ещё и, мать его, наглый!
— С-су… — начал высказываться вредитель, сжав в кулаке хозяйство и пытаясь развернуться.
На тебе и по второй ноге… а потом, коротко стукнув по челюсти, чтоб не матерился, схватил его за ворот грязного, невесть где замаранного болоньевого плаща, накрутил на кулак, и выкинул на улицу как есть — с приспущенными штанами, сдавленно матерящегося, и, кажется, продолжающего ссать.
— Хам! — взвизгнула очень полная немолодая дама, врезав увесистой сумочкой вывалившемуся ей под ноги подъездному террористу.
— Сука… — отчетливо ответил ссыкун, и получил по башке ещё два раза, после чего женщина, полная негодования и нерастраченной любви, пошла дальше, давя каблучками летний асфальт и воинственно размахивая сумочкой, в которой (не удивлюсь!) лежит полный борщевой набор.
