Василий Звягинцев - Билет на ладью Харона
— Да я бы… Надоело в училище, и перспектив маловато.
— Договорились. Только того, кто там, я заберу с собой. Дашь бойца проводить до места?
— Какие вопросы. Забирайте. Хлопот меньше.
— А там, в городе, среди пленных ничего интересного?
Капитан развел руками:
— Хрен поймешь. По-моему — шелупонь. Если кто серьезный был, так только из тех, кто МГБ брал. А там мы никого не нашли. Не наших, ни тех…
— То есть?
— Какое «то есть»? Все перевернуто, шкафы и сейфы выпотрошены, подвальные камеры внутренней тюрьмы пустые. И — никого. Даже следов крови нет. Значит, цель была именно там. Кого им нужно, освободили и уехали, может, в первые же полчаса. А остальное — либо маскировка, либо просто автоматическое развитие процесса…
— Ну, может, и так, командир. В общем, вся слава тебе, а я забираю клиента, свою невесту и поехал.
— Какую невесту? — слегка оторопел капитан.
— Так ты что же думаешь, я тут вправду спецоперацию проводил? Я в отпуск приехал, невеста у меня в интуре работает. Вчера все нормально было, потом она в ночную смену заступила, я пообещал ее утром с работы встретить. А тут это… Ну, и пришлось немного пострелять, чтобы девушку выручить.
— И?..
— Так выручил же! Хочешь, пойдем познакомлю.
— Что, только поэтому? — Кабанец выглядел совершенно ошарашенным.
— А ты думал? Я просто не люблю, когда мне поперек дороги становятся.
Капитан, кажется, поверил ему, только когда Тарханов действительно представил ему Татьяну. А также и буфетчицу Марину, в первую же секунду его покорившую. Да и странно было бы, если иначе. Капитан тут же начал за ней ухаживать в лучших традициях горно-егерского корпуса.
Девушка вроде и не отвергала знаков внимания, но в коротких взглядах в свою сторону Тарханов улавливал нечто большее, чем благодарность человеку, сдержавшему слово.
Разумеется, немножко выпили коньяка из особого шкафчика.
— Пятидесятилетней выдержки. Изготовлен в Эривани в честь юбилея добровольного присоединения Армении к России. Называется — «Навеки вместе». Отпускается особо важным гостям по личному распоряжению хозяина. Но под это дело спишем…
Марина была сама любезность, и мимолетно Тарханов пожалел, что он сейчас вроде бы как не свободен…
Похоже, и Татьяна что-то такое чувствовала.
Пригубив действительно изумительный напиток, она начала расспрашивать Сергея (то есть Арсения, конечно) о подробностях случившегося.
— Когда поднялась настоящая стрельба и взрывы, мы тут вообще обмерли… Я, честно, думала, ну как один человек в такой заварухе выжить может… А ты вот сумел… Не представляю даже…
— Вы, Танечка, зря так думаете. Мы с господином полковником вместе учились. — Кабанец правильно делал, переводя разговор в плоскость гусарского трепа. — Для горного егеря полсотни абреков — тьфу! И не такое видали.
Он щедро плеснул себе и Тарханову юбилейного коньяка, словно бы это была обыкновенная водка.
— Нет, я больше не буду. Мне еще ехать. Далеко. Ты мне того юнкера, Плиева, в распоряжении пока оставь. Я его отпущу, когда за город выеду. Хорошо?
— Да какие вопросы. Хочешь, он тебя до Ставрополя сопроводит, а там ты его возле училища высадишь?
А что, хорошая мысль.
— Договорились. А из Москвы я тебе позвоню. Глядишь, что-нибудь и сладится.
Все-таки еще с полчаса они вместе посидели. Как-то не получалось расстаться сразу и, возможно, навсегда. У Марины с Татьяной, пусть и давно знакомых, возникли какие-то новые отношения, что и не удивительно, и капитан Кабанец будто боялся вдруг остаться с понравившейся ему девушкой наедине раньше, чем образуется настоящий контакт.
— Знаешь, Паша, — сказал ему Тарханов, когда все они выпили на брудершафт, — пошли-ка ты кого из ребят за моей машиной. Чего я буду по городу таскаться? Вот адрес, вот ключи. Если хозяин вернулся, пусть скажут, что дочки его мне позволили остановиться. Те, что вам записку мою продиктовали. Если нет — сосед Николай наверняка нарисуется. Ему тоже привет. «Мерседес» пусть к дверям подгонят, а мы потом спустимся…
И в полном приятствии они провели следующие полчаса.
Когда Татьяна вдруг встала, не то собираясь в туалет, а может быть, чтобы дать повод Тарханову выйти вслед за ней, Сергей поступил именно так.
— Тань, ты со мной поедешь? — спросил он, нервно разминая папиросу.
Она улыбнулась несколько растерянно.
— Куда, в каком качестве? Это ты мне руку и сердце, что ли, предлагаешь? Или — что?
Смешно, но Тарханов тоже не до конца понимал, что он делает.
Дружил с девушкой полтора года, точнее — по два дня в месяц на протяжении полутора лет. Им было хорошо. И гулять, и разговаривать, и в постели. Расстался десять лет назад.
Снова встретился с ней в другой совершенно роли.
Что она чувствует теперь, уставшая ждать рыцаря на белом коне и капитана на алых парусах?
Верит, что вправду встретилась с двойником старого друга? Или — делает вид, что верит?
Кабанец вот сразу его узнал.
— Знаете, Таня, — вновь перешел на «вы» Тарханов, — я предложил бы вам руку и сердце прямо сейчас, но…
— Но — боитесь, — подсказала Татьяна.
— Именно. Боюсь. Мне тридцать два года, я старый холостяк и человек не самой спокойной профессии. Вы это видели только что. Привык отвечать только за себя. Но вы мне очень нравитесь…
— Хорошо. Я, возможно, тоже сумасшедшая. Не знаю почему, но я готова принять ваше предложение. И все же хотела бы знать, на что именно я соглашаюсь…
Так вдруг Тарханова потянуло напомнить ей хотя бы о об одном из вечеров далекого девяносто третьего года, но снова он сдержался. Потом, может быть, и скажет. Но не сейчас…
— Жалованье полковника. Доплаты за ордена и звание Героя России. Очень приличная квартира в Москве…
— Какой вы циник, Арсений. Ну хоть что-нибудь о чувствах вы могли бы сказать…
— Что — о чувствах… Какие у меня сейчас чувства? Пороховой дым и зола в душе…
Он обнял ее и поцеловал, впервые за два дня нового знакомства.
И, очевидно, получилось это у него хорошо, поскольку Татьяна сразу не только ответила на поцелуй, но и прижалась к нему всем телом так, что иных подтверждений больше и не требовалось.
Оторвавшись от губ Сергея, она снова посмотрела на него с сомнением. Но уже другого рода.
— Хорошо, Арсений. Пусть я дурой сейчас выгляжу, но я поеду с тобой. И будь что будет. Не сложится — будем считать, что на экскурсию в Москву съездила.
Они вернулись, и проницательная Марина, которая, наверное, тоже целовалась сейчас с капитаном, сказала:
— Договорились? Вот и слава богу. Желаю счастья, Танечка. А вы, Арсений, если вздумаете ее обидеть…
