Дмитрий Силлов - Кремль 2222. Северо-Запад
Из-за чудом сохранившейся стены разбитого дома пред наши очи явил себя босс. Во всей красе. Уж на что самка руконога была омерзительной с виду, но эта тварь превзошла свою девушку во всем.
Восемь толстенных, волосатых, когтистых ног легко несли круглое паучье тело размером с небольшую детскую площадку и толщиной с завалившийся на бок ЗИЛ — есть с чем сравнивать, вон его насквозь проржавевший остов валяется. Венчала эту габаритную тушку такая же гротескная человечья голова, что была у членистоногой девушки, которой я оторвал корму зарядом С4 с дистанционным взрывателем. Здоровенная башка величиной с мусорный контейнер. Челюсти в процессе мутации вытянулись вперед и превратились в жвалы, напоминающие гигантские кусачки. Из глазниц торчат пучки нервов, соединяющиеся в один толстый, гибкий, живой канат, на конце которого покачивается желтый глаз. Надо же, словно и не стрелял я в него, целехонький! Корона знакомых щупалец с присосками-«вантузами» вместо волос дополняла портрет чудовища.
Вот такое глобальное «твою мать» вылезло из-под земли! И высотой как раз с трехэтажный дом будет. То есть, если оно подойдет поближе, то и штурма не понадобится. Похватает со стены своими «вантузами» меня, Настю, Данилу, три десятка кормовых — и на том закончится битва за Бутырку. Эх, не успели порох подготовить! Так бы жахнуть из штуцеров хоть один залп, все бы легче было. Но, как говорится, была б у бабушки борода, она была бы дедушкой. Потому готовимся к худшему…
Но чудовище вторично рисковать глазом не пожелало. «И-и-и-и-и…» стало намного тоньше и пропало, лишь звон в голове остался. Ультразвуком, что ли, пытается нас напугать? Так слабовато пищишь, Медуз-горгон. От твоего неслышного верещания только головная боль и почесуха в ушных раковинах, не более.
Нет, не пугал нас гигантский паук. Своим команду подавал.
Руконоги ломанулись разом. Но Настя по-прежнему не стреляла. Я тоже. А может, зря? Может, наша блондинка просто позабыла, где у АК спуск, и сейчас усиленно вспоминает?
Но оказалось, что гнал я на кио напрасно.
Волна членистоногих тел надвигалась на нас, шурша и постукивая панцирями. Жутковатое зрелище. Но тем мы и сильны, что боимся, но делаем.
Руконогам оставалось до стены метров пятьдесят, когда Настя открыла огонь. Я, естественно, тоже.
Хотелось мне вторично влепить свинцовый гостинец в глаз боссу, но не получилось — тот скрылся в развалинах и верещал оттуда. Руководил, надо полагать. Поэтому мои пули хлестнули по первому ряду человекосколопендр. И почти сразу — по второму, так как первый быстро закончился.
Твари пёрли на нас все той же македонской фалангой, опустив головы книзу. Эдакая бронированная черепаха, у которой, как я догадался, на спине броня самая толстая. Стрелой, копьем, камнем долбить бесполезно.
Но не пулей.
Мы с Настей чётко били в район голов, пробивая затылочную броню. И вполне удачно.
Первый ряд руконогов развалился на отдельные корчащиеся и верещащие тела, которые бестолково сучили конечностями и тем самым создавали предпосылки для неслабой пробки. Задние напирали на передних… а те тормозили все подразделение, колотясь в агонии и позволяя нам стрелять, стрелять, стрелять…
Мы выкосили третий ряд руконогов. Задние, пытаясь перебраться через раненых, становились на задние лапы — и тогда в незащищенное мягкое брюхо ближайшего торопыги втыкалась длинная стальная заточка, пущенная рукой кормового.
Продолжая стрелять одиночными, я представил, как Фыф, сидя на столе у себя в зале, смотрит на поле глазами тридцати кормовых и в нужный момент успевает бросать копья чужими руками. Любой гроссмейстер, одновременно играющий на тридцати досках, нервно курит гашиш в сторонке. Дабы забыться и помереть от зависти.
Но не всё, далеко не всё было так радужно, как хотелось бы. Папаша-босс взвыл как армейская сирена — и лавина руконогов рванула вперед с удвоенной силой, подминая под себя и топча тела раненых товарищей. И вот уже две, три, пять тварей добежали до стены… и начали карабкаться вверх без каких-либо специальных приспособлений. Гибкие тела распластались, прилипли, вонзили когти в стыки кирпичей и, уверенно переставляя ноги, поползли вверх со скоростью лишь немногим меньшей, чем если б они двигались по горизонтальной поверхности.
Я перегнулся через обломок стены и снял одного, но тут же мимо моей головы просвистела какая-то деревяшка, царапнув по мочке уха пером наконечника.
— Стреляй, они мои! — проревел Данила, рассекая мечом надвое первую высунувшуюся башку.
Вверх фонтаном брызнула желтая кровь, похожая на гной. Следующего руконога дружинник проткнул одним клинком, а вторым смахнул со своего оружия, словно лезвием палку от гнилого сучка очистил. Две половинки мутанта грузно упали вниз.
Все это я видел краем глаза, мысленно считая оставшиеся в магазине патроны.
«Четыре… три… два… один…»
Всё.
Я довольно бесцеремонно отбросил в сторону ставшее бесполезным оружие. Если в этом мире я найду к нему патроны, то наверняка найду и сам «Вал». Да уж, сродни сказке про золотую рыбку с набором желаний…
Выдернув из кобуры «Форт», я выстрелил в ближайшего мутанта. Черт! Пистолетная пуля впечатлила тварь гораздо меньше, чем бронебойная патрона СП-6. Руконог лишь мотнул башкой и вновь уверенно полез на стену. Понадобилось высадить в него полмагазина, пока человекообразная сколопендра свалилась к подножию стены.
Как любой нормальный бродяга, вдосталь пошатавшийся по зараженным территориям, я старался подбирать оружие с взаимозаменяемыми патронами. Потому запас боеприпасов к моему автомату ПП-90М1 подходил и к мощному «Форту 21.03». Автомат сожрал зараза Рарг, а «люгеровские» патроны 9x19 остались в избытке. Вот я и садил из пистолета от души и с азартом… пока не опустели все четыре магазина на шестнадцать патронов. Это в кино да в плохих романах боеприпасы не кончаются никогда. В реальности же пустые магазины надобно снаряжать патронами…
Ясное дело, что времени на это не было. А был лишь палаш на поясе, «Бритва» на предплечье и неограниченный запас матерных слов, как известно, сильно помогающих в рукопашной.
— Ну, членистоногие ногочлены… — проворчал я, вытаскивая из ножен свое оружие. Нормальная такая тема в духе моих любимых книжек про пиратов. Стоит себе мужик на стене красиво, в одной руке старинный палаш, в другой боевой нож… и осознает, что песец — это не только белый и пушистый зверь, а еще и его омоним, который обычно подкрадывается незаметно…
Короче, вознамерился я дорого продать свою шкуру, изрядно подпорченную старыми шрамами. Вряд ли мы перебили половину тварей. Может, треть, а может, и меньше — кто ж их считал? Но факты вещь упрямая. Осталось нам воевать минут несколько до того, как членистоногие затопят стену своими телами и начнут срывать челюстями с костей наше разгоряченное битвой мясо…
