Денис Юрин - Воскрешение
Правая рука и ноги пострадали гораздо меньше, хотя и им хорошенько досталось. Но главное, Дарк мог двигаться, а его уцелевшая рука оказалась способной удержать чудом не вывалившийся из ножен кинжал. Поборов страх и свыкнувшись с мыслью о сильном увечье, Аламез огляделся по сторонам, благо что солнечный свет обильно проникал в еще более расширившуюся после его падения дыру. Подвал был пуст, совершенно пуст, в нем не было ни крыс, ни залежей старого хлама, еще годного для чего-то в быту, но которым хозяева уже не пользуются и никогда не будут пользоваться, только им жалко выбросить его на помойку. Из подземелья на первый этаж дома вела гнилая лестница, лишившаяся и перил и половины ступенек, а в дальней от входа в дом стене виднелась окованная железом дверь.
«Наверняка это вампирюги… их работа! Прорыли под городом целую систему ходов да тоннелей. А как бы они еще путешествовали днем?! – решил Дарк, не видящий иного объяснения, почему в подвале заброшенного дома установлена новехонькая дверь, которую и почтенный купец не постеснялся бы себе в дом поставить. – Эх, как же я так оплошал?! Нельзя было без разведки сюда соваться. Упустил вампира, успел скрыться мерзавец! Интересно, почему он меня не добил или не захватил в плен?! Посчитал преждевременным до встречи в порту, а может быть, все проще… подумал, что я уже сдох?!»
Ход мыслей моррона был логичным, да и вопросы были поставлены по существу, однако Дарк совершил ошибку, не сделав скидку на то, что время весьма относительно и скорость его течения ощущается по-разному, в зависимости от многого, например от обстоятельств, в которые ты попал. Дарк искренне полагал, что с момента его неудачного штурма дома прошло никак не меньше четверти часа, а на самом деле вампир, наблюдавший за площадью из окна на втором этаже, ощутил тряску и услышал чудовищный грохот внизу всего с полминуты назад. То, что моррон уже считал оконченным и проваленным, еще только ждало его впереди!
Внезапно донесшиеся с первого этажа шаги, сопровождаемые жалобным поскрипыванием державшихся лишь на честном слове и одном гвозде половиц, опровергли сразу три глубочайших заблуждения филанийцев, возведенных Индорианской Церковью в ранг неоспоримых истин. Во-первых, насколько Дарк знал, филанийские священники убеждали народ, что хоть нежить и существует, но ее не встретить на землях их праведного королевства, поскольку богомерзкие твари были изгнаны с них на веки вечные самим святым Индорием. Во-вторых, смысл всех проповедей о происхождении и о сущности темных сил сводился к тому, что днем исчадия ада не могут явить честному люду свои уродливые лики. И в-третьих, индориане были почему-то убеждены, что вампиры, как существа бестелесные, не могут ходить, а только бесшумно парят низко над землей, чем сродни неприкаянным душам грешников, обреченных влачить жалкое существование призраков в мире живущих.
Тот же, кто сейчас наверху тщетно пытался прокрасться к лестнице в подвал, был живым опровержением незыблемых догматов, а значит, совершал двойное богохульство. Он являлся не только живым мертвецом, но и охальником-еретиком, поскольку осмелился совершить сразу три серьезных проступка против Веры: появился на святых землях; расхаживал днем, когда должен был спать в своем мерзком, пропитанном запахом смерти убежище; и, нарушая святые каноны, скрипел половицами, а следовательно, обладал весом и был существом материальным.
Впрочем, вампиру был не страшен суд земной, да и до гнева Небес как-то не было дела, а вот вопрос, что послужило источником сотрясения всей прогнившей, хрупкой конструкции и чудовищного шума, казался ему весьма интересным. Скорее всего, он догадался о сути происходящего и что его миссия закончилась позорным провалом. Но все равно пытался потихоньку прокрасться в подвал, ведь иного выхода из здания у него не было. Хоть Дарку и не повезло, но капризная госпожа Фортуна повернулась к нему не спиной, а всего лишь боком. Свалившись в подвал, моррон отрезал врагу путь к отступлению, а затем мог и развить успех. Для этого ему понадобилось бы всего лишь подняться наверх и поставить вампира перед сложным выбором: или вступить в бой, или выпрыгнуть из окна на улицу, где с ним расправился бы солнечный свет. Смертоносные лучи если бы и не убили сына ночи, то сильно ослабили бы его и сделали бы практически беззащитным перед лицом раненого, но все же сильного противника.
К сожалению, левая рука моррона хоть и перестала кровоточить, но по-прежнему не действовала, что значительно снижало шансы на успех в предстоящей схватке. Но зато остальные конечности, как ни странно, быстро пришли в норму: нижние двигались, однако бежать или просто идти, припадая сразу на две ноги, было довольно затруднительно; а кисть правой руки, сжимавшая приготовленный к бою кинжал, наконец-то перестала дрожать. Слегка выгнув назад так же сильно пострадавшую при падении спину, Дарк спрятался за опорной балкой и приготовился к встрече гостя. Мимо него вампиру в подвал не проскользнуть.
Шаги стихли внезапно, как песнь, оборванная на полуслове, а в следующий миг скрип половиц сменился жалобным попискиванием пары верхних ступенек. Вампир почти бесшумно спускался, вскоре настал бы момент – выскочить из укрытия и напасть, но более чем запачканные землею сапоги и край плаща противника Дарк так и не увидел. Фигура мгновенно исчезла из виду, а крадущаяся поступь сменилась топотом быстро бегущих наверх ног.
«Проклятье! Кровь… он почуял мою кровь! Рана-то открытая; я едва чувствую запах, а для него смердит, как на скотобойне!» – догадался моррон и, замешкавшись не более чем на доли секунды, выскочил из-за балки и пустился преследовать трусливого беглеца.
Боль в опухших коленях не вернулась при беге, но вот когда Дарку пришлось перепрыгнуть через проем в две-три отсутствующие ступеньки, при приземлении раздалось похрустывание. Интуиция подсказала моррону, что у него на погоню осталось не так уж и много времени, минута, самое большее – две; долее его ноги не выдержали бы. Взлетев по лестнице на первый этаж, Аламез опять не увидел врага, лишь на самом верху еще одной лестницы, ведущей на второй этаж, мелькнул кусочек уже знакомого плаща. Отрыв увеличился, но это не смутило Дарка, уверенного, что погоне вскоре придет конец: ведь даже если кровосос и осмелится выбраться наружу, верный союзник Дарка – солнечный свет существенно снизит скорость его передвижения. Еще не добравшись и до середины лестницы на второй этаж, моррон услышал треск, сменившийся грохотом падения досок и черепицы. Когда же он достиг верхней ступени, то до ушей донеслись с крыши удаляющиеся звуки, а взгляду предстала весьма опечалившая Аламеза картина. В потолке зияла дыра, с краев которой все еще продолжали осыпаться осколки старой черепицы. На полу лежала груда гнилых обломков древесины, а по всему помещению витали клубы поднятой пыли.
Вампир оказался не только чутким, но и хитрым противником, способным быстро мыслить и сопоставлять. На ходу он вычислил, что моррон при падении повредил именно руку, и избрал оптимальный путь отступления. Левая кисть Дарка по-прежнему свисала плетью, и на крышу на одной руке ему ни за что не взобраться. Кровосос умудрился просчитать ситуацию, что, бесспорно, делало ему честь, однако в своих расчетах он не учел одного маленького нюанса. Его тактическая уловка не столь разозлила, сколь раззадорила моррона, не привыкшего избегать перчаток, которые ему бросают в лицо.
Даже не попытавшись подтянуться на одной руке, поскольку точно знал, что все равно не удастся, Аламез вылез в пустой оконный проем и ступил на шаткий карниз. К счастью, крыша оказалась довольно пологой, а поскольку дома стояли вплотную друг к дружке, то на соседнюю крышу можно было не перепрыгнуть, а перебежать. Одна лишь беда – не защищенные во многих местах отпавшей черепицей и поэтому сильно подгнившие от дождей доски могли не выдержать вес тела взрослого человека. Имелся всего один-единственный и очень рискованный способ преодолеть опасное пространство, и вошедший в азарт Дарк не побоялся им воспользоваться.
Отдавая себе отчет, что в любой момент может провалиться и в результате еще более продолжительного и болезненного падения вновь оказаться на исходной позиции, то есть все в том же самом подвале, моррон побежал; побежал быстро, но не по прямой, а по пологой касательной, постепенно поднимаясь к вершине соседней крыши. Глаза слезились, в ушах завывал ветер, а также слышались треск ломающихся досок и неприятный звук скольжения осыпающейся черепицы. Бежать было страшно, но еще страшнее казалось остановиться. Дарк прекратил свой безумный забег гораздо позднее, чем можно было бы, лишь на середине довольно прочной крыши соседнего дома. Поскольку опора под ногами была твердой, Аламез наконец-то позволил себе роскошь отдышаться и оглядеться.
