Кристофер Кубасик - Идеальная война
Мастерс постучал в дверь.
– Войдите! – отозвался женский голос. Он открыл дверь и вошел. На койке лежал читающий мужчина. На другой койке раскладывала пасьянс женщина. Они оба краем глаза взглянули на дверь, увидели Мастерса и, выбравшись из кроватей, встав по стойке смирно, отдали честь.
– Вольно. Я Пол Мастерс. Рад встретиться с вами обоими.
– Рядовой Белград,– представился мужчина.
– Лейтенант Валентина,– назвалась женщина.
Им было по двадцать с небольшим. Оба были в полном порядке. Глаза обоих сияли. Истинно верующие.
– А где... Спинард?
– Здесь, сэр,– раздался голос из тени. Из темного угла барака появился мужчина. Он был коренаст и передвигался как запряженный тяжеловоз. При взгляде на него казалось, что он то ли только что проснулся, то ли не спал целую неделю.
– С вами все в порядке?
– Да, сэр,– ответил он усталым голосом, не заботясь о производимом впечатлении.
Мастерс поверил, что Спинард на самом деле считает себя здоровым. Он посмотрел на Белграда и Валентину, которые только пожали плечами, встретив его взгляд.
– Ладно. Менее чем через час мы выходим «искать и уничтожать». Я хочу, чтобы в десять сорок пять все были в своих роботах.
– Так точно, сэр,– ответили все трое.
– Белград, можно тебя на пару слов? Мастерс вышел из барака, Белград последовал за ним. Остановились недалеко от барака.
– В порядке ли Спинард? – спросил Мастерс.
– В каком смысле вы спрашиваете о нем, сэр?
– В каком смысле? Разве не понятно?
– Лейтенант Спинард является одним из самых эффективных бойцов из числа тех, что были на этом посту. Его суммарное количество убитых зачастую превосходит...
– Его самочувствие. Его умственное самочувствие. Как с этим?
– Он прекрасный солдат...
– Каково его умственное состояние?
– На грани шизофрении – и вне моего понимания, сэр. Но я действительно почти ничего не знаю...
– Вы обсуждали этот вопрос?
– О нем? Или о его способностях быть солдатом?
Мастерс поднял руку к лицу и потер лоб:
– Мы явно из двух различных школ. Возможно ли, чтобы мужчина или женщина выглядели развалинами и тем не менее были хорошими солдатами?
– Он не развалина, сэр.
– Я предлагаю крайний случай, рядовой,– кратко сказал Мастерс.
– Я еще раз напоминаю, что лейтенант Спинард имеет превосходный показатель убитых. Я с большим трудом допускаю, что его способности как солдата в настоящее время ослабли.
– То есть вы оцениваете его возможности как солдата полностью по числу убитых им противников?
Белград слегка наклонил голову набок, проявляя неподдельный интерес:
– Существуют ли для такой оценки какие-нибудь другие объективные показатели, сэр?
– Никаких соображений. Поставим точку. Давайте посмотрим, как все это делается.
Мастерс шел поперек площадки для обслуживания роботов. Валентина ожидала у основания своего «Черного Валета». Белград карабкался по лестнице в кабину «Беркута». «Топорник» Спинарда уже жужжал о начале механической жизни.
Достигнув своего «Феникса», Мастерс положил руки на ступеньки. Они казались на ощупь очень гладкими, сильно потертыми за многие годы использования. Переставляя одну ногу за другой, Мастерс поднялся и скользнул через люк в кабину. Он надел охлаждающий жилет и нейрошлем, потом произнес секретный код, который позволял ему управлять машиной. Когда включилась панель контроля, ряды разноцветных огней – красных, зеленых и синих – прорезали темноту и окрасили его руки.
– Все в порядке. Приступаем к работе. По радио прозвучал голос Чика:
– Экипаж первого В-кора готов, сэр. Сержант Дональд доложил о готовности второго экипажа, а Петерсон отрапортовал про пятый.
– Все в порядке. Трогаемся...
Мастерс нажал кнопку, которая включала экран на ближний обзор. Появились синие точки, обозначающие корабли на воздушной подушке, и двинулись к северу от центра экрана. Мастерс выглянул через лицевую плиту кабины, но увидел только залитые лунным светом верхушки деревьев вокруг базы. Вновь посмотрев на монитор, он заметил, что корабли уже разделились. После четырехсот метров он переключил экран на дальний обзор.
– Звено Мастерса, здесь «Феникс»-один. Давайте спустимся с холма и подождем контакта.
Мастерс легонько нажал левую педаль, и робот повернулся в сторону уклона, ведущего от базы вниз. Потом он двинул дроссель вперед. Миновав пехотинцев из охраны ворот базы, он подумал, что они выглядят ужасно хрупкими и крошечными в слабом свете базы.
Взглянув на экран. Мастерс увидел голубые квадратики остальных трех боевых машин, следующих вплотную за ним. Он включил канал связи с ними:
– По полученным мною данным, нам надо отыскать на нашей территории взвод логовцев.
– Это мы знаем,– сказала спокойным голосом Валентина.– На прошлой неделе они совершили на город Хомс нападение. Разрушили часть производственных сооружений.
Поразительно. Казалось, что жители этой планеты никогда не слыхали о Договорах существования.
– Валентина, до или после вашего появления у гибсониан появилась привычка нападать на индустриальные сооружения?
– Я не знаю, сэр, в самом деле не знаю.
– Ты не знаешь? Пауза.
– Я не думала об этом, сэр.
– Как можешь ты не знать? Не побеспокоилась выяснить?
– Я уверена, что сражения происходили в течение некоторого времени до прибытия «Слова Блейка». Я только не знаю, как до нашего появления выглядели сражения.
– До вашего появления? Я думал, что война была вызвана прибытием истинно верующих.
– Сэр,– сказал Чик. Он говорил очень тихо, и Мастерсу пришлось добавить громкости в наушниках.– Мы достигли пункта нашей высадки. Мы встаем на ноги.
В этот момент монитор показал, как все три судна остановились в нескольких километрах от базы.
– Ну что ж, звено. Пора двигаться в путь.
– Сэр,– сказал Белград.– Обычно до получения вызова мы ждем здесь. Это увеличивает наши шансы на внезапность.
– Скольких же кровавых партизан ты застанешь после того, как пробежишь весь путь до места засады?
– Действительно, совсем немногих, сэр.
– Ладно, сегодня сделаем по-другому.– Мастерс направил своего робота к лесу, остальные трое двинулись следом. Когда они достигли первых деревьев, то стали выглядеть механическими монстрами, крадущимися через зачарованный лес.
Мастерс подумал о Чике и его людях, шагающих сейчас между деревьями и отрезанных от других солдат, которые не знают, когда прибудет подмога. Это было недоразумение. Совершенное недоразумение.
Пока Мастерс вел «Феникса» по ночному лесу, в наушниках пробивались произносимые тихими голосами сообщения от экипажей. В их голосах слышался страх. Никогда такого не было, чтобы солдаты были разделены, как сейчас. Средства электронной связи не восполняли изолированности участников такого метода борьбы, навязанного солдатам. Договоры существования положили конец таким войнам, бессмысленным, тупым войнам, когда войска не имели представления, каких действий от них ожидают.
Он вспомнил прочитанное о террианских мировых войнах. На первой из двух, в начале двадцатого века, делали с людьми такое, во что он мог поверить с большим трудом. Забыли про формирования, не использовалась сила солдат, действующих вместе. Было забыто передвижение, солдатское понимание цели. Как только немцы и французы зарылись в свои траншеи, война почти замерла, и так месяц за месяцем. Солдаты сидели в наполненных водой траншеях, которые почти без перерыва протянулись от пролива Ла-Манш до границ нейтральной Швейцарии.
Мастерс мысленно перенесся в траншею и стал воображать жизнь в таких условиях. На той стороне опустошенного, обстреливаемого снарядами поля, а иногда всего в трех метрах ожидал в подобной же траншее враг. Видел ли он там каску? Был ли то человек, ждущий, как ждал Мастерс? Пытался ли он захватить его, атакуя через поле? Как? Пули уложат его на землю, не успеет он сделать и нескольких шагов. Постоянная стрельба заставляла солдат сидеть бесконечно долго, охраняя огромные пространства ничего не стоящей земли.
Мастерс представил, как в траншеях накапливался слой грязи, заливая ботинки. Сколько было случаев, когда солдат разбивал паралич только от стояния в заполненной водой траншее. Как много проходило времени до подобного исхода, после чего нужно было ампутировать ноги? Мастерс вообразил труп, труп убитого друга в воде рядом с собой, раненного несколькими днями раньше. Он попытался защитить его от крыс, которые сразу отплывали от тела, но не смог. Иногда нужно спать. Крысы снова возвращались к нему. И никто не пришел на помощь. Никого больше не было в пределах видимости. Войска растянуты на сотни километров. Никакого представления, когда он снова увидит кого-нибудь со своей стороны. Иногда один целую неделю, иногда – больше.
Снова каска, но сейчас над краем вражеской траншеи. Будет ли он стрелять? Нет. Это же единственный человек, которого можно сейчас увидеть. Если он выстрелит, то останется в центре опустошения лишь с мертвым другом. Если он убьет того человека, он будет по-настоящему одинок. Ожидание в одиночку в траншее с трупом и крысами, в центре ничего, без понимания, почему он там. До безумия будет не слишком далеко.
