Олег Лукьянов - Лилис
— Нет!!! — закричала рыжая ведьма, падая на колени и плача навзрыд. — Я не виновна!! Люди добрые, они убивают меня только потому, что я ведьма!!!
Помощники палача подхватили вопящую девушку под руки и поволокли к мастеру.
— Опомнитесь, люди! — кричала она плача, наверно оттого что не видела сочувствия в ревущей толпе. — Это клевета! Родственники моих мужей сговорились, чтобы очернить моё доброе имя и не делить со мной наследство!
С неё сбили цепи, заломили руки за спину и обмотали веревками.
— Они умерли из-за убийц посланных лордом Балаутом, чтобы досадить мне! Вон этот предатель, казните его, а не меня!
Балаут внутренне скривился — последние мгновенья его жизни были необратимо испорчены. А продолжающую плакать, одновременно вопить и на что-то надеяться деву положили на сруб, убрали с шеи волосы и отодвинулись, уступая место мастеру, но в то же время следя, чтобы она не сдвинулась с полагающегося ей места.
— Да-а-а-а!!!!! — не то закричала, не то зарыдала она. — Признаюсь! Это я их убила!!!! Но они замышляли заговор против консула и Верховного жре…
Что она хотела сказать, Балаут не понял — блестящий меч палача под одобрительный многоголосый вопль толпы оборвал её голос вместе с жизнью. Поделом ей… Наверно.
Но теперь настала его очередь. Приговор зачитывали долго и нудно — всё сводилось к тому, что Балаут предатель. И когда, наконец, герольд от имени церкви сказал "Аминь", его повели к окровавленному срубу. Настроение немного приподнялось от мысли, что его боятся и уважают. Ведь вели его ни столько помощники палача, сколько целый отряд ветеранов-храмовников, подкрепленный паладином и двумя Воинами.
И когда до равнодушного палача, опершегося на блестящий меч, оставалось сделать несколько шагов, мир замер, постепенно преобразовавшись в непроглядную серость.
И снова рядом с ним ударила молния, и в её сиянии возник шестикрылый ангел.
— Брат, — произнес он, не давая Балауту времени подумать, — меня послал Отец, чтобы передать тебе важное задание. Отныне ты переходишь в подчинение богу мертвого металла — ты должен слушаться его, но не поступать против совести. Через тебя наш Отец будет видеть и разговаривать с ним, когда надо. Это всё, брат.
— Но где я его найду? — спросил Балаут не придумав ничего лучше.
— Там, где встретил его первый раз, — у костра на болотах. Он будет ждать тебя.
— Но кто он?
— Он бог мертвого металла — ты уже сражался бок о бок с ним. Спеши же, божества не любят долго ждать.
Серое марево растаяло так же внезапно, как и появилось, а Балаут понял, что продолжает идти навстречу смерти, понукаемый отрядом храмовником. Но теперь у него была цель. Ему поручено встретиться с лордом Диким, и он не может умереть! Что ж, придется снова сражаться за жизнь и постараться никого не убить… Возможно ли это?
Сейчас станет ясно.
Движение плеча, и двое храмовников разлетаются в стороны, удар руками, скованными тяжелой цепью, и путь вперед очищен. Он совершает прыжок, оказывается рядом с ошеломленным напором палачом, проныривает под самым мечом и сталкивает мастера с помоста.
Спину пронзает наконечник копья, брызги крови, наверно орошают всё вокруг, но лорд не обращает внимания ни на них, ни на острую боль, прыгает вниз, в гущу толпы, и пытается в ней раствориться. Это получается не слишком хорошо — лучники, бесцеремонно оккупировавшие трибуны судей, не обращают внимания на ни в чем не повинных людей и дают залп в то место, где бежит Балаут.
И без того несусветный гвалт сделался еще страшнее, люди вокруг Балаута дико закричали, почувствовав страх и агонию, некоторые были поражены стрелами, другие упали и их нещадно раздавили третьи, стремящиеся выжить любой ценой. Доселе самоотверженно бросавшиеся на преступника люди в толпе, увидев в воздухе тучи стрел, изъявили желание держаться от Балаута как можно дальше, подняли панику и дикую давку.
Но лорд продолжал спасительное бегство, и стрелы продолжали падать на головы десятков несчастных. Осознание того, что он причастен к смерти стольких людей, выворачивало его наизнанку, однако лорд отдавал себе отчет, что порученная ему миссия свыше была скорее всего гораздо важнее жизней всех этих бедолаг. Она заставляла его ускоряться и распарывать своим телом толпу, подобно щуке в бесчисленной стае мальков, кормящихся на мелководье.
Плечо пронзает боль, из груди высовывается хищный и кровавый клюв стрелы, но Балаут даже не замедляется, он уже выбежал с главной площади и несется по улице в сторону ворот. Людей здесь намного меньше — толпа куда-то рассеялась и он может видеть, что дорогу впереди спешно закрывает кавалерия. Бросившись в руины дома, недавно разрушенного валуном требушета, он, пользуясь секундной передышкой, протягивает руки, скованные цепью, за плечо и обламывает древко стрелы. Спотыкаясь, но, не останавливая бега, вырывает из груди наконечник и просит свои раны исцелиться. Должно быть, ему помогает марево безумия творящееся перед глазами — исцеление получается и происходит будто само собой. Боль в спине, плече и груди исчезает, правда, накатывает волна слабости, и ноги на мгновенье теряют чувствительность. Впрочем, она быстро восстанавливается и Балаут бежит еще быстрее.
Далеко уйдя от ворот, Балаут оказывается у городской стены и какое-то время бежит вдоль неё беспрепятственно. Однако, добегая до баррикад, ему вновь приходится вступить в сражение. В ходе короткой осады города многие части стен были разрушены, и хозяйничающие в городе паладины вынуждены были закрыть прорехи телегами, досками, бревнами и даже мешками. И они не забыли выставить там стражу.
Четверо солдат еще не знали о побеге преступника из-под плахи и были очень удивлены, когда закованный в цепи верзила влетел в них, с разгона припечатав к баррикадам двоих. Один из солдат не успевая обнажить меч, бросился на Балаута с кулаками, но преступник смял его одним лишь ударом цепи. Последний из оставшихся, хоть и успел вскинуть меч, но тоже как-то неуловимо для его понимания оказался лежать на лопатках и выть от боли возникшей в животе. Сквозь слезы на глазах он беспомощно наблюдал, как странный Воин-преступник перелезал через баррикады…
Оказавшись за стеной и почувствовав свободу и открытое пространство, Балаут бросился в сторону болот так быстро, насколько это возможно было делать в цепях.
Ноги вязли в трясине, цепи звенели на руках, но Балаут продолжал идти. А потом его чуткий слух, уловил чье-то присутствие. Он придержал цепи, замедлил шаг и прокрался ближе к сухому пригорку, на котором из-за болотного марева, едва виднелся чей-то костерок.
Застывший в тине воин долго вслушивался в тишину и, в конце концов, был вознагражден за терпение хорошо различимым голосом, донесшимся с пригорка:
— А потом… Мои пули отскакивали от его брони, а двигался он, казалось, ещё быстрее этих пуль, — проникновенно говорил голос, принадлежащий молодому мужчине. — Хорошо, что на нем не было шлема, иначе я не знаю, чем закончился бы наш поединок. Я смог ранить его в шею, но он бросился назад и выскочил в коридор, а я не смог его преследовать, поскольку вмешалась охрана здания.
— Демоны с ним, — произнес мягкий, обволакивающий, и в то же время насыщенный скрытой силой женский голос. — Главное, что ты здесь, и с тобой всё хорошо.
— Спасиб, милашка, — ты самая чудесная… Что, неужели не поцелуешь страдальца?!
Раздался характерный звук короткого поцелуя, а затем недовольное ворчание — вероятно мужчина был совсем не в восторге от поцелуев, длящихся столь непродолжительное время. Но тем не менее он продолжил рассказ.
— Мы с моими парнями захватили космопорт, погрузились на все корабли, которые там были, и смылись с этого чертова мира. Нас, конечно, пытались задержать на орбите, но мы смогли ускользнуть, правда, при этом разделились. Эльва — это та огромная "железная крепость" среди звезд, в которой ты уже была, куда-то потерялась. Мне стоило огромного труда её потом найти. Но зато сейчас я здесь, с тобой. Прости, что так долго к тебе добирался.
— Ничего, главное ты здесь. Но ты уверен, что посланник Светлого мира придет именно сюда?
— Да, конечно. Я так договорился с ангелом… О, кстати. Балаууууут!!! Ты еще долго там будешь сидеть?! И вообще подслушивать нехорошо!
Лорд выпрямился и на деревянных ногах прошёл к пригорку. Его встречали две фигуры, освещенные колдовским, желтым огнем. Одна была мужем в рассвете сил, одетым в черный лоснящийся как бархат наряд без застежек. Лицо человека было правильное, чуточку надменное, но вместе с тем невыразимо приятное и притягивающее. Глаза пронзительные, справедливые, хотя и сумрачные.
Другая фигура… оказалась эльвой в весьма странном для этого народа наряде. Обычно эльвиям непотребство было чуждо — по крайней мере, никто и никогда не видел эльвиек хоть в чем-то отдаленно похожем на наряды ведьм, и даже в простых юбках, хоть до, хоть ниже колен. А эта… надела на себя очень обтягивающие так, что видно каждое очертание её бедер и длинных ног, коричневые легенсы, сапожки на тонких каблуках, а живот вообще оголила — белая сорочка прикрывает лишь хрупкие на вид плечи и небольшие груди. Конечно, рукава вполне себе длинные, предусмотрительно скрывающие линии рук, но они нисколько не скрывают эффект оголенной тонкой, словно воздушной, талии…
