Энн Криспин - Хэн Соло и все ловушки рая
Тогорянин насупился.
— Но до того мы устроим заслуженный перекур,— смягчился Хэн.— А точнее, мы идем искать трапезную, где едят паломники. Пошли.
— С-сачем? — удивился Мууургх после того, как ему внятно растолковали, что во время перекура курить не обязательно.— Пилот не хотеть еда паломник. Пилот и Мууургх ес-сть в с-столовый, ес-сть увашаемая пища, не отброс-с.
Не внявший жалобе кореллианин зашагал по лесной тропинке.
— Дружище, я вовсе не собираюсь там питаться,— говорил он по дороге.— Я хочу немного кое с кем поболтать. Я так понимаю, обедают они все вместе, а значит, найти... их... будет легче.
— Их? — подозрительным эхом откликнулся телохранитель.— С-сколь много ес-сть их?
— М-м... эх, ну... видишь ли...
Хэн скривился и замолчал. М-да, хорошенькое начало.
— Одна,— сознался он.— Паломница 921. Та, с которой мы познакомились на фабрике. Любопытно посмотреть, как она выглядит на самом деле, при свете.
Тогорянин понятливо кивнул.
— Аххх да-а... Мууургх хорошо понимать шелание пилот.
Щеки стали такими горячими, что Хэн боялся к ним прикоснуться, не обжечься бы. Хорошо еще, что телохранителю, кажется, не известны признаки человеческого смущения.
— Дружище Мууургх, знаешь что? — Соло торопливо сменил тему.— Ты выучил общегалактический всего год назад, а и не подумаешь. Говоришь ты прилично. Но вот с местоимениями и падежами — просто беда. Мне как-то не приходило в голову изображать школьного учителя, но...
Они неторопливо шли по дорожке, а Хэн добросовестно вспоминал правила грамматики, касающиеся хотя бы местоимений. * * *
В трапезной толкался народ. Хэн в сопровождении телохранителя бродил по просторному залу и мучился вопросом, сумеет ли он узнать свою новую знакомую без инфракрасных очков. Волосы девушки скрывал бесформенный колпак, и пилот понятия не имел, какого они цвета.
Обед заканчивался, а он все еще не отыскал 921-ю. Может, ее тут и вовсе нет? Может, она ест в другую смену? Но вроде бы все гуманоиды обедали вместе. Может, вот она... точно она! Хэн не мог объяснить, откуда взялась уверенность, но девушка как будто повесила на шею табличку «Паломница 921».
А она выше ростом, чем он думал, и стройнее. Хотя обычно такое состояние называется истощением. Скулы девушки чересчур выпирали, глаза на болезненном бледном лице казались огромными.
Но, тощая или нет, она все равно была прекрасна. Не красива в классическом смысле: подбородок слишком тяжелый и квадратный, нос слишком длинный. Но прекрасна... о да.
Глаза 921-й были сине-зеленые, опушенные длинными темными ресницами. Из-под колпака выбивались короткие прядки золотисто-рыжих кудрей цвета кореллианского заката в ясный день.
В трапезной стояла тишина, уставшие после долго рабочего дня паломники говорили мало в предвкушении Возрадования. Но сидели все вместе, толпой. И только 921-я ела в одиночестве.
Хэн видел, как она возит ложкой по тарелке, но не сумел обвинить девушку; он лишь взглянул на неаппетитную кашу-размазню, как взбунтовался желудок. Еда даже пахла отвратительно. Если без обиняков, она воняла так, будто скисла еще вчера. Морща нос, Хэн отодвинул стул и уселся напротив паломницы, походя отметив, что Муу-ургх подпер стенку неподалеку, не спуская внимательных глаз со своего подопечного. 921-я — нет, я добьюсь, она скажет мне свое имя! — подняла голову; бирюзовые глаза девушки расширились, когда паломница узнала пилота. Хэну это понравилось всех всякой меры, он расплылся в ухмылке.
— Привет! Видишь, я опять тебя нашел.
Пару секунд его рассматривали круглыми удивленными глазами, потом взгляд их вновь уперся в тарелку. Хэн наклонился к девушке.
— И что у нас на обед? М-да, экстаза не вызывает, согласен. Но даже с невкусной едой можно сделать еще кое-что, кроме как размазать по миске.
Паломница покачала головой.
— Прошу тебя, уходи,— едва слышно прошептала 921-я.— Мне не разрешено с тобой говорить. Ты не веришь в Единого.
— И не собираюсь,— возвестил Хэн.— Мне и себя хватает, чтобы еще с каким-то там Одиночкой общаться.
У 921-й дернулись уголки рта, совсем чуть-чуть. Соло очень хотелось заставить девушку улыбнуться по-настоящему.
— Ты понятия не имеешь, о чем говоришь, пилот Драйго,— негромко сказала 921-я.— Это же очевидно.
— Так обрати меня в свою веру,— предложил кореллианин.— Я человек восприимчивый. Вдруг получится?
Он был счастлив уже оттого, что отыскал 921-ю и она с ним беседует, все остальное — не в счет.
— Боюсь, ты не приспособлен для веры, пилот Драйго.
Хэн взял девушку за руку, за ту, которую она порезала.
— Меня зовут Викк,— сказал он, чуть было не ляпнув в каком-то безумии свое настоящее имя.— Как твоя ладонь? Все еще болит?
От его прикосновения девушка окаменела, но опять расслабилась, услышав вопрос.
— Заживает,— подтвердила она то, что Хэн и сам уже видел.— Просто требуется немного времени.
— Тяжело, наверное, целый день сидеть в темноте и холоде? Не хочешь заняться работой... ну, полегче, что ли?
— Например?
— Я не знаю.— Соло был сама честность.— А что ты умеешь? Училась чему-нибудь?
— Когда-то я хотела стать куратором в музее,— медленно выговорила 921-я.— Изучала археологию. Я довольно много о ней знаю.
— Лекции были такие скучные, что сбежала сюда?
— Да. Здесь моя жизнь наполнена. А прежнее существование было пустым и бездумным.
Хэн не сразу нашелся, что и ответить. Но дух противоречия не дремал и секунды.
— Ас чего ты взяла, что здесь учат правильно? В Галактике до дури всяких религий.
Девушка тщательно обдумала вопрос.
— Потому что, когда мы Возрадуемся, я чувствую себя близкой к Единому. Это таинство. Я ощущаю Единого вместе со Всеми. По-моему, жрецы обладают Божественным Даром, иначе они не могли бы даровать паломникам шанс Возрадоваться.
В ее речи было больше заглавных букв, чем в одном абзаце плохо отредактированного чтива.
— Ты так говоришь, что самому хочется попробовать.
Через мой сгнивший труп, добавил Хэн про себя.
— Может и следует так поступить,— ответила 921-я.— И вообще настало время идти к Алтарю Обещаний. Может, и тебе придет благословение, и ты тоже Возрадуешься.
— Как знать,— вздохнул кореллианин.— Как знать. Можно мне проводить тебя?
Паломница неуверенно улыбнулась и потупилась.
— Хорошо.
Рука об руку они шли по лесной тропе среди паломников, Муургх тенью следовал сзади. Хэн пытался завести разговор, но 921-я молчала и не желала отвечать. Возле алтаря кореллианин на этот раз не ушел в задние ряды, а встал рядом с девушкой.
— Тебе нельзя здесь находиться,— шепнула 921-я.— Ты не паломник.
— Будут жалобы, отвечай, что я кандидат,— поддразнил ее Соло, но 921-я осталась сильна духом и разумом.
Служба ничем не отличалась от предыдущей, если не считать того, что Хэн без труда сохранил ясную голову. Он даже не слишком обращал внимание на жрецов, вместо этого кореллианин наблюдал за новой знакомой и размышлял. Она же умная девчонка, как же она попалась на такую откровенную дешевку? Почему не видит, что тут и не пахнет никаким божественным даром, а просто-таки разит жульничеством?
Он в тревоге следил, как паломница 921 опускается на колени, чтобы получить причитающуюся ей дозу Возрадования, и корчится на земле, будто припадочная. Единственное здешнее чудо в том, что никто из всех этих дурней не слег с сердечным приступом, вот что. Хэн присел возле девушки на корточки, потому что глупо чувствовал себя, возвышаясь над извивающимися телами, а когда ритуал окончился, а жрецы удалились, помог 921-й подняться на ноги. Девушка улыбалась, хотя едва не падала от усталости.
— Идти-то сможешь? — озабоченно спросил кореллианин.
Паломники не светились от радости, они казались выжатыми и измотанными.
— На тебе лица нет.
— Все нормально. 921-я дрожала. Она сделала шаг и споткнулась, Хэн едва успел подхватить ее под руку.
— Спасибо... — прошептала девушка; дыхание ее прерывалось.— Сейчас я приду в себя.
— Провожу-ка я тебя в дормиторий. А то еще свалишься где-нибудь, и спать тебе тогда под кустом.
Она не стала пререкаться, видимо, не было сил. В темноте тропы почти не было видно, но 921-я вынула из кармана инфракрасные очки, нацепила их на нос и уверенно, хоть и пошатываясь, каждый раз находила дорогу. Хэн не отпускал ее руки, утверждая, будто помогает девушке идти.
— По Кореллии не скучаешь? — вдруг спросил он.
— Нет,— неумело соврала паломница.— А ты?
— По населению не особенно, а вот по планете так очень,— честно признался Хэн.— Симпатичная больно. Мне всегда хотелось посмотреть на океан, да случай не подворачивался. А ты была на море?
