Алексей Оверчук - Блуждающие огни
— Становишься популярным! — пошутила Вика, но в глазах прыгала тревога.
— Не нравится мне такая слава…
Я нутром чувствовал, что в пакете — важная информация. Так почти всегда происходит. Публикуешь «горячий» материал — и через несколько дней обязательно появляется человек, знающий намного больше твоего по этой тематике и горящий желанием просветить с твоей помощью все человечество. Так и раскручиваются всякие журналистские расследования.
— Что дальше? — спросил Колчин.
— Дальше домой. Устал.
— А тебе не кажется, что в ближайшие дни вообще не стоит появляться дома? Вдруг этот… якобы Трофимов попытается с тобой еще раз поговорить? Друзья-товарищи убитых тоже могут… пойти на контакт.
Толпа холодных мурашек, играя в регби, побежала у меня по спине.
— Может, ко мне поедем? — предложила Вика.
— А это удобно?
— У Колчина все равно негде. У него и так дом полон детей.
— Да, тебе лучше у Вики пока побыть, — быстро согласился Колчин.
— Что ж… Да, Саш, а где тот медальон?
— Вот, — Колчин достал медальон из кармана и протянул мне. — Носи на здоровье.
— Просто мне так спокойнее будет, — я нацепил медальон на шею и спрятал под рубаху.
— Сразу на шею?
— Если меня обыскивать будут и найдут его в кармане, то вопросы посыплются: что это, откуда? А на шее — никто и внимания не обратит. Мало ли люди в ларьках всякой фигни покупают и цепляют?
— А ты не так прост, как кажешься! — Колчин хитро подмигнул.
— Ага! Ты завтра как? Будешь?
— Нет. Еду в Подмосковье к военным. Они в части открывают часовню.
— Помолись там за меня.
Глава 14
Вика снимала квартиру в районе метро «Павелецкая». Мол, взрослая девушка должна жить отдельно от родителей — тогда не возникает никаких трений, и все друг друга любят.
Мы разделились по вкусам. Она — чай. Я — кофе. Чай задолбал меня еще в Таджикистане. Национальный напиток! И если там просишь кофе, местные смотрят на тебя, как бенгальцы на английских колонизаторов.
Разорвав край пакета, я вытащил пачку бумаг.
Сначала я принялся за исписанные мелким почерком тетрадные листы. Кипу медицинских справок, ксерокопии военного билета и официальные письма отложил на потом.
«Я пишу в надежде, что помогу вам в расследовании. Сама я уже не чувствую в себе силы найти наконец истину и вывести подонков на чистую воду.
Мой сын, Дорофеев Виктор Семенович, 1972 года рождения, заключил контракт с Федеральной погранслужбой России и был призван Качинским райвоенкоматом в Таджикистан.
Он попал в спецчасть и с гордостью писал мне об этом. Через восемь месяцев службы мой сын появился дома. Он сбежал. Мы прятали его по родственникам. Виктор был в очень плохом состоянии. После медицинского осмотра врачи поставили ему диагноз (смотрите справку). Я не знаю, что это такое. Но, по рассказам моего сына, в спецчасти из них готовили каких-то суперсолдат. В части был развернут комплекс лабораторий, где служили военные биологи из Министерства обороны и каких-то оборонных НИИ. Они готовили какие-то особые таблетки. С их помощью обыкновенные солдаты могли восемь суток без сна, отдыха, пищи и воды выполнять боевые задачи в горах. Военные медики постоянно пытались побить свой рекорд и довести его до месяца, экспериментировали над солдатами. Некоторые из солдат умирали. Врачи выписывали справку: погиб в бою. Домой присылали запаянные гробы и не разрешали вскрывать. Специально присланный офицер дежурил возле гроба вплоть до похорон.
По словам моего сына, их кормили какими-то препаратами, в состав которых входит норадреналин. Это вещество вызывает в человеке агрессивность и бурную деятельность. Больше мне, к сожалению, узнать ничего не удалось. Прилагаю медицинские справки, которые удалось получить при обследовании моего сына. Я хотела подать в суд на пограничников и военкомат, но адвокаты сказали, что мой сын по закону — дезертир. И его самого будут судить. Прокуратура (чей ответ я прикладываю) отказала мне в возбуждении уголовного дела. Территория спецчасти считается сверхсекретной. Так мне сказали в погранслужбе.
Через полгода после возвращения домой Виктор погиб. Врачи так и не смогли дать четкого ответа о его болезни. Но я искренне уверена, что дело в тех препаратах, которыми их кормили».
Сразу вопросы, вопросы… Как погиб Виктор? Где похоронили? Что за спецчасть? И где именно в Таджикистане она находится?
Я начал искать в бумагах адрес этой женщины, но не нашел. И что теперь? Разыскать ее по местонахождению военкомата?
Я отложил тетрадные листки. Перелистал медицинские справки. Прочитал ответы из Прокуратуры и ФПС. Вырисовывалась картинка: в Таджикистане наши военные пытаются создать суперсолдат. На первый взгляд, идея хорошая. Боец может обходиться без сна, провианта и воды в течение месяца и при этом абсолютно не потеряет свои боевые качества. Он может вместо еды и воды взять больше боеприпасов. Может двигаться по горам без остановки — а значит, повышается его мобильность. Создание суперсолдат меняет всю тактику боевых действий, как в свое время это сделал пулемет.
Но чтобы ставить опыты на людях?! Калечить их?! По сути, убивать!
— Что там? — спросила Вика.
Я в двух словах объяснил, «что там».
— Ой! Думала, такое только в кино возможно.
— Кино! Так называемый великий полководец Жуков шестьдесят тысяч здоровых солдат и офицеров прогнал через ядерный взрыв. Только чтобы проверить, как скажется радиация на боеспособности подразделений в будущей ядерной войне. Чего добился? А ничего. Оказалось, что бойцы, попавшие в зону ядерного взрыва, как с той, так и с другой стороны, — теряют волю к борьбе. Вот и вся ценность опыта. А десятки тысяч здоровых парней умерли от лучевой болезни. Чего не сделаешь с чужими детьми для могущества своего государства!
— Они же настоящие изверги!
— А ты пойди, докажи им это! — озлился я. — На их стороне и прокуратура, и суды, и спецслужбы. Если бы этот парень не умер, его посадили бы за дезертирство. Ловко, да? Простой человек виноват везде. Даже если над ним глумятся.
— Тебе обязательно надо написать об этом!
— Что я и собираюсь сделать. Теперь все ясно с этими «Блуждающими огнями». Кодовое название. Суперсолдаты наших пограничников. Генералы, видимо, создали экспериментальную группу бойцов. Но она вышла из-под контроля. Подопечные начали крушить и моджахедов, и своих. Погранцы постарались замять это дело, уничтожив своих же суперсолдат. Да не тут-то было! «Огни» уже разгромили две заставы. А поймать их никому не удается. Не зря назвали их «Блуждающими огнями». По старому русскому поверью, «блуждающие огни» можно встретить ночью в лесу. Они указывают путь к сокровищам. Но если не знаешь заклинаний, то приблизиться к ним невозможно. Эти «огни» даже могут завести человека в болото и погубить. Понимаешь, почему дело так засекретили? Если на самом верху узнают про «ошибочку», генералам головы поотрывают… Нет, я напишу! Я напишу! Чтобы потом этих генералов судили, как нацистов.
Вика взяла меня за руку:
— Ты молодец. Я горжусь тобой.
— Знаешь, а ведь если бы не эта женщина, я бы до сих пор топтался на месте.
— Если бы ты не написал о Таджикистане, угадав верный тон, эта женщина никогда бы о тебе не узнала и не поверила бы тебе. Она же искала именно такого журналиста, который поймет ее горе. Она верит тебе авансом. Она уверена, что ты не работаешь на пограничников и не побежишь с этими документами к ним.
— Не побегу, да… Напишу! Нет, вот напишу! Просто разгромную статью! А потом… будь что будет.
Но написать мне так и не удалось. По многим причинам.
Никогда еще не видел столько машин с мигалками перед редакцией и такое количество нервных людей в униформе и штатском. Мы с Викой поодаль наблюдали за всем этим, как говорят дипломаты, «с чувством глубокого недоумения и озабоченности».
— По-моему, Леша, это приехали по твою душу.
— Во-первых, я не Рэмбо и не киборг-убийца, чтобы бросать на мое задержание усиленный батальон. Во-вторых, ты помнишь, надеюсь, что эту ночь я провел у тебя и ни с кем не воевал? — Голос мой предательски треснул. Я передал Вике пакет с документами: — Подержи у себя.
— Поняла. Конечно!
— И еще! — Я снял с себя медальон и надел ей на шею. — Вот так. На тебе он выглядит вполне естественно.
Естественно, да. Но сама Вика выглядит здорово напуганной.
— Может, тебе лучше поехать домой, Вик?
— Нет, я — на работу. Мне-то что?! Я за тебя боюсь.
— Слушай, давай тогда разделимся. Если эти ребята приехали по мою душу, то меня наверняка обыщут. Прошмонают и тех, с кем я пришел. А на тебя одну они вряд ли обратят внимание.
В одиночестве я двинулся к редакции, делая вид, что никого не замечаю. Меня тоже никто не заметил и никто не остановил. Я миновал пост охраны и, зайдя в лифт, начал уже сомневаться, что это приехали за мной.
