Сергей Чичин - Отстойник
— Оглядись. Ты ее видишь?
— Нет, но, полагаю, она должна вернуться в ваш дом с машиной.
Не буду я на него ругаться. Ведь и сам сгоряча так подумал. Парень еще не постиг и общечеловеческих ценностей, а уж до понимания женского коварства ему — как до Пекина в известной позе.
— Подстраховаться никогда не помешает, не так ли?
— Мне было бы спокойнее, если бы я ликвидировал угрозу. Хоть она и далеко не так страшна, как представляет ее Алонсо, но все же…
— Ага. И пришлют на смену той угрозе новую, посерьезнее.
— О!
Это подействовало. Эл серьезно призадумался. Такой вот у меня талант — какой только аргументации ни изобрету, лишь бы не работать.
— Ты мне ответь на такой животрепещущий вопрос — как тот дьявол ухитряется прослушивать телефонные разговоры?
— Никак, — кротко улыбнулся Эл. — Он просто при встрече сканирует мозг Алонсо и сразу узнает, о чем и с кем тот говорил. Это врожденная способность таких существ, равно как и продуцирование пламени.
Ну вот. Все гениальное просто, как бы там ни трясли регалиями нейрохирурги и физики-ядерщики. Кстати, это значит, что жить Алонсо будет очень недолго — до первой же встречи с дьяволом. Если тот не столь недалек, как наш отважный Эл, то запросто сложит дважды два и поймет, что пользы от такого работничка — один саботаж.
— Я хочу объяснить. — Эл глубоко вздохнул, словно набираясь решимости. — У жителей Отстойника есть свои правила… Устои. Преступивший их… у вас здесь бытует идиома «за его жизнь не дадут и гроша». В частности, потому я не применил сразу силу к мисс Ким. Отстойник — место, насыщенное… Сложно подобрать слово, может быть, близко будет «волшебство», но все же не очень точно. Всякое прямое вмешательство в судьбу мира вызывает сильнейшее возмущение этой… неочевидной материи, что порой оборачивается тяжкими последствиями.
— И, если бы ты дал Айрин в ребус — пардон, по лицу, — весь Ад бы перекорежило?
— Не весь, конечно, и простой удар, может быть, сошел бы незамеченным — правда, не для моей совести. Ведь я же уже нейтрализовал сегодня Карлоса, и мне это сошло с рук. Да и слово «перекорежило» едва ли тут применимо. Более всех досталось бы мне самому. Но, повторюсь, незамеченным насилие против жителей мира почти никогда не остается.
— А тот дьявол двоих сжег!
— Да, меня это потрясло. Конечно, бывают крайние меры, к примеру, защищая свою жизнь — не всякий будет выбирать средства… Но тут что-то не так. Тем более удивительно, что в остальном он соблюдает правила — требует, чтобы всю насильственную работу проделал Алонсо, житель этого мира. Возможно, какие-то скрытые аспекты… Я непременно доложу об этом Старейшинам.
А Старейшины скажут «Вах!» и примутся чесать преисполненные мудрости черепа. Я уже отсюда могу сказать, что дьявол нашел себе приличного адвоката, и тот живо раскопал в правилах лазейки, позволяющие жечь людей. А вот как разрешить заталкивать людей в Ад — пока не придумал, потому Алонсо еще в деле.
Кстати, насколько благороднее звучит «Ад», нежели «Отстойник». Или просто короче? Лень моя — то еще мерило эстетики.
— Интересно, а не могли Алонсо врать?
— Не думаю. Конечно, я не мог погрузиться в его мысли и сосканировать их с такой четкостью, как то существо — у него это расовая особенность. Но аура нешуточного страха вокруг него — ее разглядел бы и слепой.
— А у тебя какие еще расовые особенности, чтоб я больше не удивлялся?
— Простите?
— Ну помимо мерцания, пацифизма и выдающейся трудоголии. Брось, Эл. Стоит жара в девяносто градусов, а ты не потеешь и щуриться забыл, зато зрачки у тебя рефлексируют. Если смотреть периферическим зрением, которое не обманешь, ты вдвое больше, чем хочешь казаться. Блин, парень, ты хоть дышать не забывай, даже когда думаешь, что на тебя не смотрят!
Что-то разобрало меня не на шутку. Ну правда же — достал! Союз, в моем ущербном представлении, основан, прежде всего, на взаимном доверии. А о каком доверии идет речь, когда выясняется, что твой союзник — вовсе и не тот, кем выглядит?
Эл нахохлился. У парня выдающийся талант при таких габаритах выглядеть жалобно.
— Я всегда дышу, — буркнул он обиженно. — Просто это не очень видно. Дышат, кстати, почти все… даже не-мертвые.
— В каком смысле — «не-мертвые»? А мы тогда какие?
— Мы живые. А не-мертвые — это мертвые, которые уже…
— Ты не грузи. Ты на вопрос отвечай.
Или уж вскрывайся и выходи на смертный бой, чудо-юдо. Лапки свои я независимо заправил в карманы жилета. В таком виде и выглядишь достаточно строго, и небольшая шоковая гранатка как раз хорошо в руку ложится. Пистолет пока еще выдернешь! А этой каверзы, есть надежда, Хранитель не предвидит.
Эл испустил протяжный вздох.
— Мистер Мейсон, разве я когда-нибудь говорил, что я человек? Конечно нет. С какой стати в Отстойнике заправлять людям? У нас свои… популяции. Что я умею еще? Немного владею магией — но самой простой.
— Боевой?
— Гм. — Эл чуть меч не упустил, до того озадачился. — А какие критерии у боевой магии? Ну конечно, ее можно применить в бою… Как и все, что есть у вас. Человека можно убить даже вафельным рожком, представляете?
Очень даже представляю. А бананом — тремя способами. Человек — штука непрочная.
— Дальше. Пойми, Эл, эта игра кажется мне все более бесконтрольной. Надо же мне прикинуть, на какие ресурсы мы можем опереться. И чего ждать от встречных.
— Понимаю. — Опять душераздирающий вздох, которым меня чуть с ног не сбило. — Но если углубляться в рассказ о магии, мы потратим очень много времени. Она очень разная, и там, у нас, — в широком обиходе. Еще… я несколько превосхожу человека по большинству физических параметров. Ну скажем так, довольно сильно превосхожу. Вижу ауры. Вижу в темноте. Умею корректировать биотоки…
Вот завелся, чучело. Надо его заткнуть, пока не сказал, что умеет соблазнять женщин на расстоянии и может двадцать раз без перерыва. Тут неминуемо пристрелю от черной зависти, не посмотрю, что биотоки умеет корректировать. И сам застрелюсь вдогонку.
— А можешь сделать такой бубух, чтобы города не осталось?
Эл задумчиво похлопал глазами, огляделся, прикидывая размеры города. Меня опять навестил старый знакомый — холодящий червячок, курсирующий по позвоночнику.
— Не могу. Могу побегать по городу, делая тут и там маленькие бубухи. Правильнее, наверное, бухи? И даже скорее тюки, если не вовсе чпоки.
Отлегло. Чпоков я и сам могу понаделать за милую душу.
— А гуглом умеешь пользоваться?
— Э… нет.
Ага, ага! Съел, выпендрежник. А я умею. У меня и почта в нем есть, и как-то я даже по гугл мапс маршрут проложил.
— Если покажете, как это…
Вот еще! Сдавать отстойникам последний рубеж обороны! Хотя последний — это, пожалуй, все-таки наши загадочные женщины. На этом поприще едва ли нашему другу чего обломится. Кстати, становится понятна его трусливая реакция на Айрин. Межвидовые симпатии — дело тонкое.
— Ладно, закроем тему. Хотя… Еще один вопрос. Этот, гм, облик — твой натуральный?
Эл отрицательно потряс головой.
— Это своего рода камуфляж, без которого мне в этом мире пришлось бы крайне туго. Там, в Отстойнике, он спадет.
— И на что ты похож?
Хорошо спросил. А сам я, интересно, на что похож? Главное, не спросить об этом вслух. А то фона, сдается мне, можно год пивом не поить — дай только на сей вопрос пространно ответить. Он хоть и друг, но та еще скотина.
— На Кинг-Конга, — стеснительно признался Эл и чуть ли не присел в книксене.
— Такой большой?!
— Нет, не такой. Гораздо меньше. Но лицом похож просто на удивление.
Эге, да у них там даже фон сойдет за красавца. А вот, кстати, и он. Появился со стороны площади в состоянии, близком к кататонии. Все внимание Мика было сосредоточено на кулаке с надетым кастетом. Юная влюбленная пара, доселе обжимавшаяся у стеночки, с неудовольствием на нас с Элом поглядывая, проворно очистила улицу.
— Сломался, что ли, — поделился фон удивленно, демонстрируя нам кастет.
Занятно. «Что ли сломаться» может, на мой взгляд, только вещь очень неявного действия. Такая, как часы, которые вроде бы и ходят, только отстают. Но состояние такой монолитной штуки, как кастет, должно быть более-менее очевидно.
— Что, бить отказывается?
— Да нет, но эффект странный. Раньше, бывало, несет человек чушь. Дашь в печень — и речь становится содержательной, обретает осмысленность, начинает доносить факты. А тут обратная реакция. Сперва отношение адекватное, мол, с дороги, сучий сын, а как врезал разок — понеслась какая-то странная беллетристика. Дьяволы, козни… Странно это.
Мик развернулся на месте, совершив не лишенный изящества пируэт-нырок, и коротким крюком внес кастет в стену соседнего здания. Сухо хрястнуло, с карниза посыпался мусор, а в шлакоблоке, из которого была сложена стена, осталась внушительная вмятина.
