Дэн Абнетт - Забытая империя
— Капитан.
— Кузнец войны.
— Мне сообщили о твоих действиях в системе Фолл. Я привык, что сыны лояльных легионов относятся ко мне с подозрением, но полагаю, что у тебя больше причин не доверять мне, чем у остальных.
— Я подумаю, прежде чем вынести решение.
— Как я уже заметил библиарию, это устройство связи усиливает эмпатические эманации. Ты ненавидишь меня. Я чувствую это.
— Ещё совсем недавно я убивал Железных Воинов, сэр.
— Не сомневаюсь, что и Железные Воины убивали Имперских Кулаков. Но я не имею к их действиям никакого отношения. Не стоит судить меня по…
— Сэр, примарх Жиллиман попросил меня помочь улучшить безопасность и укрепить Макрагг и всю систему. Я решил лично проверить все потенциальные упущения и слабые места.
— Ты считаешь, что я — слабое место?
— Твой легион предал, и всё же ты здесь, и занимаешься ни много ни мало управлением устройством, которое невероятно важно для выживания Ультрамара, и технологии которого по-прежнему остаются загадкой. Очень опасная комбинация. Вся навигация Пятисот Миров возложена на потенциального врага. Как можно лучше подорвать крепость Ультрамара, чем проникнуть внутрь и получить важный и ответственный пост? Я ничуть не удивлюсь, если ты используешь своё осадное мастерство, чтобы обрушить владения Жиллимана.
— По крайней мере, ты говоришь прямо, но если ты научишься считывать колебания настроечного поля, то сможешь достаточно хорошо понять мои намерения. Кроме того, капитан, если бы я хотел разрушить Ультрамар, то он бы уже пал.
— Ты стремишься дистанцироваться от братьев-предателей, — ответил Полукс и указал на Железного Воина тёмно-красной пересаженной рукой. — Эта маска не поможет.
Стилистика железной маски Дантиоха напоминала эмблему IV легиона.
— Она ничего не скрывает и её невозможно снять. Она служит напоминанием о моих связях и происхождении, и также указывает на то, как насколько далеко зайдут некоторые, чтобы остаться лояльными. Она говорит о характере, сэр. О том, что некоторые люди будут вечно носить символ позора, дабы никто и никогда не забыл о связях, которые они разорвали, чтобы остаться верными.
Барабас медленно встал.
— Железные Воины и Имперские Кулаки, Полукс, — печально произнёс он. — Давай не будем спорить, а просто согласимся, что из всех Легионес Астартес — они величайшие в военном искусстве, лучшие в фортификации, строительстве или уничтожении укреплений. Объединив наши таланты и огромный опыт, мы сможем сделать Макрагг неприступным.
Он снова закашлялся, повернулся и взял инфопланшет с тяжёлого подлокотника трона. Рука в перчатке слегка дрожала от усилия.
— После того, как Маяк заработал, я потратил время на изучение защиты Макраггской системы. Предположения конечно. Советы. Несколько комплексных планов, которые могут хорошо себя показать, — он посмотрел на Имперского Кулака. — Так я смогу доказать тебе свою лояльность, капитан.
— Каким образом?
— Будем разговаривать. Каждый день, если потребуется. Я поделюсь с тобой всеми планами и идеями. Поведаю тебе все тайны моего военного искусства, включая принципы Железных Воинов, которые считаются личными знаниями легиона со времени основания. Я предам своих братьев-предателей, капитан. Я расскажу тебе все секреты, пока ты не сможешь видеть дальше маски и поймёшь, что только истинно верный воин мог поступить так.
Жиллиман прочитал отчёт и посмотрел на Ойтен.
— Почему ты не разбудила меня? — спросил примарх.
— Вам следовало отдохнуть. Помимо ран вы ночью выпили слишком много отвратительной браги с варварами.
— Мьёд… интересное варево, — согласился Робаут. — Что касается Волков — мне понравилась их честность. Мне гораздо меньше нравятся боевые братья, которые скрывают свои намерения и превращают хитрость в оружие.
— Боевые братья вообще? Или один в особенности?
— Один в особенности, — ответил Жиллиман и встал с кушетки.
— Это и в самом деле Лев? — спросил он.
— С ним такие силы, которые могут стать угрозой, если у него немирные намерения.
— Из всех них… Почему именно он нашёл путь сквозь Шторм? — прошептал примарх.
Ойтен сделала вид, что не расслышала и терпеливо ждала.
— Я восхищаюсь им, — продолжил Робаут уже более внятно, посмотрев на воплощавшую стоическое спокойствие управляющую. — Трон, а кто не восхищается? По-другому просто невозможно. Но рядом с ним тень. Он живёт в тайнах, он держит карты слишком близко и действует так, как ему заблагорассудится. В нём… слишком много от дикого леса. Он должен быть столь же благороден, как любой из моих любимых братьев, но мы никогда не были особенно дружны. И в нём уж слишком много хитрости. Нам предстоит интересная встреча. И любопытно, что же привело его на Ультрамар.
— Вполне может оказаться, что здесь нет никакого злого умысла — просто желание укрыться от варпа, — ответила Ойтен — Вы узнаете. Лев прибыл. Предположу, что вы облачитесь в полные доспехи и приветствуете брата с церемониями, подобающими его высокому положению. Вы сказали — любой лояльный сын. Ну, вот один и явился к вам из Шторма.
На взгляд большинства рациональных наблюдателей примарх Первого легиона Тёмных Ангелов был самой сильной и потенциально опасной личностью, которая прилетела на Макрагг после активации Фароса.
Но был и ещё один сильный кандидат на это звание, хотя он и старался не афишировать свой появление.
Иногда он называл себя Джон.
Просторные иммиграционные залы орбитальной платформы “Гелион” были переполнены беженцами и начинали плохо пахнуть. “Гелион” был самой дальней станцией на гравитационном якоре, которая вращалась вокруг Макрагга, и самой большой и старой орбитальной платформой столичного мира. Пристыкованные к нему линкоры, грузовые транспорты, баржи и вспомогательные суда напоминали прильнувших к свиноматке поросят.
Ниже плавучего острова медленно проплывал подёрнутый облаками слабо мерцающий серо-мраморный Макрагг.
Джон прилетел на “Гелион” шесть дней назад и с тех пор пытался выбраться отсюда.
— Это жестоко! Жестоко, говорю я вам! — причитала Мейдерен, прижав к шее голодного ребёнка. По терранскому исчислению ей был двадцать один год. Её малыш — Джон забыл имя бедняжки, но знал, что сумеет вспомнить, когда потребуется — появился на свет на борту грязного корабля беженцев с Калта. Отец новорождённого, рядовой одного из Нуминских полков погиб на Калте, так никогда и не увидев сына. Он даже не знал, что у него будет сын.
Мейдерен была отмечена солнечным ожогом на правой половине симпатичного лица. Джон видел отметку и у ребёнка. Второй ноготь на втором пальце левой ноги. Печать Калта, наследие биоценоза, испорченного токсинами, пылью боеприпасов, тяжёлыми металлами и солнечной радиацией.
— Жестоко, — прошептала она умолкая.
— Я знаю, — успокаивал её Джон. Он чувствовал запах своего немытого тела и сильную вонь в зале вокруг. Благодаря неумолимой акустике орбитальной платформы крики и плач доносились отовсюду.
— О чём думает Жиллиман? — спросил старый Хаббард, кашляя и качая головой. — Я думал, что он добрый король и благородный человек. Но он держит нас в загоне, словно животных.
— Я считал его воином, — проворчал угрюмый юноша по имени Тулик. — Тоже мне воин. Позволил Калту превратиться в пепел.
— Тише, все вы, — сказал Джон. — Нам всем пришлось нелегко. Наш любимый примарх… и давай поуважительнее, старик?
Джон посмотрел на Хаббарда, который примирительно кивнул и пожал плечами.
— Наш благородный примарх, — продолжил Джон, успокаивающе положив руку на плечо старика, — тоже пережил трудные времена. Ему не дают покоя даже здесь. Враг — у дверей. Не сомневаюсь, что он прилагает все усилия, чтобы позаботиться о нас.
— Это — все усилия? — спросила Мейдерен.
— Я разговаривал со стражниками из последней смены.
— Теперь и стража? Стража, так? Почему они охраняют нас — несчастных проклятых жертв всего этого? — произнёс Хаббард.
— Шшшшшш, помолчи пока, старина.
Он стал говорить тише заговорщицким шёпотом и усилил убеждение психическими способностями.
— Враг — у дверей, — обратился он к окружавшим его в углу мрачного зала наивным беженцам. Стража тут в первую очередь для нашей же безопасности. Настали трудные времена, мы все знаем это. Тяжёлые трудные времена. Видит бог — наступила эпоха тьмы. Предприняты повышенные меры безопасности. Так и должно быть. Они хотят переправить нас в лагеря-приюты для беженцев в городе, но продержат здесь до окончания проверки. Проверят удостоверения. Подтвердят статус метэков.
— Метэков? — спросил Тулик.
