Илья Бриз - Красные полковники. Держава превыше всего!
— Кто бы спорил? — ухмыльнулся Гришка.
— Кстати, выводить элементы такого корабля в космос можно будет без химических ракет, — сообщил Гольдштейн. Кажется, он уже начал отходить от депрессии.
— Вить, но ты же сам говорил, что для выхода на орбиту Земли требуется просто невообразимая мощность генераторов? — Григорий никак не мог понять прыжков мыслей физика. Сначала говорит нельзя, теперь — можно.
— В два этапа. Пробой на Луну, там строим базу тоже с достаточно мощными генераторами и, соответственно, с атомными реакторами для питания. Тяжесть на нашем естественном спутнике хотя в шесть раз меньше, чем на Земле, но все-таки не невесомость. Следовательно — потенциальный порог пробоя ниже. Оттуда в точки Лагранжа можно будет отправлять блоки уже тонн по восемьдесят каждый. И уже в невесомости производить окончательную сборку звездолетов, — он так произнес последнее слово, что все замолчали.
Неужели это все-таки возможно? Не через тысячи лет, не через сотни, а всего через десять-пятнадцать?
Да, для этого необходимо перевернуть весь мир и заставить плясать человечество под их дудку! Но ведь у них уже есть необходимый инструмент для этого. Получится ли?
* * *Гольдштейн с Геннадием корпели над мощным генератором пробоя, Сахно занимался черт знает чем, многозначительно улыбаясь друзьям в ответ на вопросы, а Гришка, успешно сдав весеннюю сессию, работал над программой космического позиционирования. Это оказалось значительно сложнее, чем на Земле. Ведь мало того, что наша планета сама вертится вокруг собственной оси, она еще движется по относительно круговой орбите вокруг Солнца. Звезда, в свою очередь, тоже летит с космическими скоростями вокруг центра галактики. Луна, понятно, тоже не стоит на месте, вращаясь вокруг Земли. Все в мире относительно. Хорошо хоть, что можно для вычисления координат пробоя принимать нашу планету и конкретную точку на ней за центр координат и считать ее условно неподвижной, а все расчеты вести относительно нее. А точку, куда надо попасть, вполне достаточно после появления пробоя привязать тем или иным путем к совершенно другому центру отсчета. Работа была увлекательной и, при учете вычислительной мощности современных компьютеров, не такой уж и сверхсложной.
Как это ни странно, но после того случая Гриша стал видеться с Верой значительно чаше. Может быть, потому, что Сахно отказался отпускать куда-либо дочь с незнакомыми ему людьми без охраны? Бывало даже, девушка сама приходила после своей элитной гимназии в гости к Кононову-младшему и делала там уроки, читала или лазала по Интернету у него дома. Иногда они ходили гулять по самому красивому городу мира.
Набережная Невы с разведенными ночью мостами и ярко-оранжевые факелы горящего газа вверху ростральных колонн на Стрелке Васильевского острова, Александрийский столп, буквально взлетающий в небо — таким он видится через арку Генерального штаба, — и дворцы Невского проспекта, кони барона фон Клодта на Аничковом мосту и светящиеся белые скульптуры в Летнем саду, кажущиеся игрушечными разноцветные купола Спаса-на-крови и огромный величественный купол Исаакиевского собора.
Нашли одно очень уютное кафе и часами сидели в нем, говоря на разные, интересные только им двоим темы. Танцевали, но, увы, опять на пионерской дистанции. Григорий сам уже не пытался поцеловать, высаживая девушку из машины около ее дома. Хотел, очень хотел, но даже не пытался.
* * *— Какого хрена?! — Возмущение Гольдштейна описанию не поддавалось. Сеть мигнула на какие-то полсекунды, но очередной эксперимент был сорван.
— На подстанции что-то опять переключают, — констатировал Кононов-старший.
— А если так мигнет, когда мы все запустим и сами через пробой пойдем? — задал вопрос Григорий, ни к кому конкретно не обращаясь. Сомнений, что это время придет рано или поздно, у него не было.
— Надо будет обязательно поставить упээску, — высказался Геннадий. — Вон, ведь компьютеры наши даже не заметили этой кратковременной пропажи напряжения.
— На такую мощность? — удивился Виктор. — Миллион ватт?
— Почему нет? Мегаватт — это ведь пиковая мощность только в самый первый момент и во время перемещения очень большой массы через пробой, — как-то меланхолично отреагировал Сахно. Он сегодня не выспался, так как полночи просидел перед мониторами, что-то разыскивая через аппаратуру. — Поставить в качестве буферной батареи несколько десятков или сотню автомобильных аккумуляторов большой емкости от грузовиков — на несколько минут работы генераторов пробоя вполне хватит.
— Загромоздим все здесь, и серной кислотой вонять будет, — недовольно сказал Кононов-старший.
— Тоже мне проблема, — усмехнулся Александр Юрьевич. — На первом этаже пустая комната есть. Там и аккумуляторы на стеллажах поставить можно, и преобразователи установить места хватит. Кабель сюда протянуть несложно. Гена, ты распорядись, чтобы Карасев сегодня же занялся.
— Хорошо, Саша, сделаю, — кивнул Геннадий. Потом задумчиво посмотрел на Сахно и спросил: — Так что ты решил?
— В смысле? — не понял вопроса Александр.
— Досье. Выбрал кого-нибудь конкретно?
— Давно. Генерал-майор Полонский Дмитрий Алексеевич. Как мне кажется, он наиболее адекватно воспримет имперскую идею российской государственности.
У Григория округлились глаза:
— А при чем здесь империя?
Судя по вопросительным взглядам Кононова-старшего и Виктора, их эта тема тоже очень сильно заинтересовала.
— Во! А каким еще может быть наднациональное государство, способное вывести человечество в глубокий космос? — Сахно, похоже, считал, что это аксиома, что иначе и быть не может. — Не имеет никакого значения, как оно будет официально называться. По сути это может быть только империя.
— А вот с этого момента, Саша, давай-ка подробно. — Гольдштейн основательно устроился за столом. Геннадий пристроился рядом, а Гриша, посмотрев на все это, отправился к кофейному автомату.
— Как скажете, — усмехнулся Сахно, тоже усаживаясь рядом с друзьями. — Никогда не пробовали посмотреть на политическую историю планеты с точки зрения концентрации власти? Государства как таковые появились на Земле для контроля элитой над территориями и живущими на них нациями. Соответственно, практически все страны в древности были мононациональными. Деление по расовому и религиозному признаку было обязательным. Только технологический рост цивилизации позволил перешагнуть эти барьеры. Вот тогда-то и стали появляться империи. Причем они могут существовать и при рабстве, феодализме, капитализме и даже при декларированном социализме, как у нас было во времена почившего в бозе Советского Союза.
— Их появление обязательно? — спросил Григорий, ставя на стол чашки с кофе.
— Империи возникали, когда возросшая мощь государства позволяла ему превзойти свои географические и социальные границы и одна страна начинала подчинять себе другие, населенные людьми другой ментальности, лежащие в отличающейся климатической зоне. Имперская идея отлична от государственной в том, что приходится иметь дело с неустранимым природным и этническим разнообразием, для локального контроля за которым нужны провинции, волости, штаты, губернии и колониальные управления с относительно самостоятельной властью.
— О как! Это тебя, Саша, тоже в военном училище научили? — подколол Кононов-старший.
— В том числе, — улыбнулся Сахно. — У нас был очень хороший преподаватель военной истории. Но ведь история без политики и экономики не бывает. Последняя же… Экономика имеет опосредованное отношение к территории и культуре и может запросто преодолевать любые границы и идеологические различия, но в первую очередь оперирует в поле обмена материальных ценностей. Та или иная форма товарно-денежных отношений в экономической плоскости ведет себя с точки зрения теории систем так же, как государство в территориальной плоскости, а религиозная формация — в идеологической. То есть стремится к устойчивому расширению и победе в конкуренции с другими аналогичными структурами. Сегодня наднациональным корпорациям плевать на границы. Им лишь бы бабки состричь.
С усложнением процедур ресурсного обмена, начиная от введения золота как универсальной товарной меры до сложных финансовых систем современности, эти отношения и сам смысл экономической деятельности все больше отдалялись от натурального ресурса в пространство спекулятивных операций, оперирующих потенциалами другой природы. Эта эволюция в некоторый момент времени привела к тому, что денежные потоки и экономические процессы перестали контролироваться государством просто в силу недостаточной емкости территориально ограниченной экономики как рычага управления в этом поле. Природные, государственные и культурные границы не являются для спекулятивных операций существенным барьером; спекулятивная экономика создала свою собственную трансконтинентальную, транскультурную и надгосударственную жизненную среду. Кстати сказать, если вы помните наш разговор на даче тем летом, эта глобализация, в том числе, резко уменьшает так необходимое для развития человечества разнообразие наций.
