Александр Зорич - Очень мужская работа
Так и тянулось.
В тридцать первом году вольный трекер Вобенака, секретный сотрудник и первый заместитель Эйч-Мента, открыл репликационную систему аномалий «Планета Камино», и координаты её и пути подхода к ней были Эйч-Ментом засекречены даже от официального руководства.
В тридцать втором году трекер Владимир «Комбат» Пушкарёв открыл Философский Карьер и поверг его координаты и схему прохода к стопам просвещённого человечества, в открытый доступ.
Научная и деловая общественность вдруг осознала, что материалы, трансформированные аномалией «Мидас» в Философском Карьере, сохраняют новоприобретённую природу и за пределами Зоны — и, судя по всему, навсегда. Спешно приглашённые всеми сразу Фрейни и Мак-Хортов независимо друг от друга доказали необратимость трансформаций. Лабораторное по чистоте золото, вынесенное из Зоны, таковым и оставалось навсегда и вело себя как самородное золото.
Хотелось бы сказать: земляне получили свой рог изобилия и с тех пор жили долго и счастливо большой и дружной семьёй. Но это было бы, к сожалению, ложью. Мягко сказать, сразу возник вопрос, кому принадлежит «Мидас» юридически. И как делить по волшебству неизвестной природы возникавшие золото, ртуть, платину, уран, ванадий, да хоть резерфордий, да хоть алмазы или всё то остальное, что только в голову взбредёт получить в аномалии «Мидас» из песка обыкновенного речного или глины серой вульгарной — в промышленных количествах, в пропорции — один к одному.
Делить, получалось по документам, надо было на всех. На всё прогрессивное человечество.
Мгновенно, мгновенно и чуть ли не с наслаждением прогрессивное человечество перегрызлось.
Мгновенно:
— Украина потребовала пересмотра соглашения «в связи с новыми обстоятельствами».
— Беларусь, теряя и подхватывая ночные тапочки, металась по Брюсселю с бумагой, сильно напоминавшей ультиматум. Как раз тогда в Беларуси проходил очередной всенародный референдум, каковое событие активную позицию маленькой гордой страны усиливало неизмеримо даже безразмерной линейкой мировой политики.
— США, растерявшись и от этого чрезвычайно агрессивно, предложили посчитать, сколько кто в Чернобыль внёс денег за всю его историю начиная, разумеется, с 85 года прошлого века. И отнестись соответственно. И вспомнить о Мексиканском заливе. Неплохо бы и возместить титанические усилия американского народа по восстановлению Гольфстрима, озонового слоя и мировой популяции креветочных. И вообще.
— Россия, как выше упоминалось, почти случайно сохранившая в Объединённом комитете по делам ЧЗАИ статус и вес, неожиданно для всех и для себя самой превратившие её чуть ли не в лидеры упомянутой мировой политики, с удовольствием поддержала предложение США посчитать, но с маленькой поправкой: начинать счёт она предлагала с 1967 года, когда Минэнерго СССР был утверждён проект Чернобыльской АЭС. А правопреемником СССР является… кто? То-то. Вы нам ещё за Аляску ответите, гады. Справедливости ради надо отметить, что претензии Госдепа подняли на смех прежде всего родные американские СМИ.
США внесли протест, в котором говорилось, что их неправильно поняли, и, хоть считать и надо, но не с 1985 года, а с 1992. Здесь, говорят, Генеральный секретарь ООН, даром что потомственный самурай, не выдержал и заржал вслух, утирая скупые самурайские слёзы. После этого тему замяли довольно быстро, к общему облегчению. В кулуарах больше всех облегчался полномочный представитель президента США Ричард Таллоне, человек пожилой и умный, к роли клоуна совершенно неприспособленный и зачитывавший протест с явным отвращением. Впрочем, прогулки по парку Ариана душевное равновесие восстанавливают быстро.
Тем не менее США свою роль, как обычно, сыграли. Произведённый ими дипломатический кошмар сна политического разума, воспринятый нормальными людьми поначалу исключительно юмористически, как экспресс-гэг, тем не менее имел реальные последствия. (Зевок разума порождает зевоту и у окружающих обязательно. Физиология.)
Было так: чтобы сменить тему, Украина, Россия и Беларусь, с теми же, немедленно примкнувшими к ним США, в поисках позитивного креатива напряглись, натужились и — потребовали от Нью-Йорка и Брюсселя окончательного и бесповоротного искоренения неформальной социальной страты «сталкеров», расплодившихся исключительно попущением общечеловечески настроенных учёных, сотрудников оперативных подкомиссий. И раз такое попустительство место имеет, то и такие подкомиссии народам мира не нужны. Вообще мышей не ловят. И вообще с названиями путаница. То комиссия, то подкомиссия, и с подчинением всё к чертям непонятно. Перед кем отчёт держать будете, господа?! Мгновенно остервенившийся Нью-Йорк сказал: ну, блин, ах так, вам надо — вы и искореняйте, силами своих национальных контингентов, вот вам от нас мандат, не подавитесь только. Искоренители, коим врубать отскок было поздно, скинулись, кто сколько мог, организовали штаб и начали развёртывание манёвров по приведению неформального сталкерства к нулю.
Комиссар же брюссельского отделения Эйч-Мент вызвал всех агентов из отпусков и приказал держать готовность номер один.
Искоренители, как водится, заказали для начала исследования «своим» политтехнологам, слетевшимся на вонь от предназначенных для освоения средств, словно комары на спящего. Политтехнологи, погрызя для затравки и приличия горла друг другу, обратились к «своим» пограничникам. Начальники штабов национальных контингентов (в первую очередь — начальники штабов национальных контингентов стран-искоренителей) созвонились между собой, собрались на Старой Десятке, хорошенько вмазали и решили: да пожалуйста, раз у вас мандат. Милости просим. И все свои официальные архивы открыли. Приезжайте, встретим. Свои же люди. Пятнадцать процентов вот на такие-то счета.
Вот тут и пошла интересная информация. Совершенно неожиданно выяснилось, что количество «так называемых свободных сталкеров» удручающе невелико и, по-видимому, даже в золотые, дикие годы, не превышало трёхсот активных участников единовременно. Однако развлекательно-туристический бизнес, установившийся при Зоне, оборачивает шестьсот-девятьсот миллионов евро в год, и «свободные сталкеры» — есть один из столпов этого бизнеса. И всё это прекрасно обходилось без Карьера. Карьер карьером, но бизнес тут налажен, не надо сюда лезть, да ещё ради того, чтобы Нью-Йорк всего лишь приспустить. Не надо лезть сюда, ребята. Патриотизм патриотизмом, а табачок врозь. Миллиард — конечно, деньги небольшие. Но убить можно любого. И везде.
Оно вам надо, товарищи искоренители?
Осознав (не в первый раз, между прочим) сие обстоятельство, сначала тихо вышла из группы искоренения Украина. Затем как-то Россия стушевалась, Беларусь держалась ещё пару недель, получая извращённое удовольствие от общения на равных с самими США, но потом случайно под днищем «майбаха-голд» жены полномочного представителя нашли предупредительную Ф-1, референдум в стране прошёл, и Беларусь США бросила.
Как исчезли из Предзонья и прилегающих пространств США, никто даже и не запомнил. Профессионально исчезли. По-английски.
Манёвры провалились, так и не начавшись.
Дав прекрасный повод пограничникам собраться ещё разок выпить и добро посмеяться, подсчитывая барыши.
Но.
Из этой бредовой истории стараниями Эйч-Мента Брюсселю удалось извлечь огромный фан. Брюссельскую комиссию давно заставляли нервничать особые данные, получаемые из Предзонья и Зоны агентурой, данные иногда фантастические и весьма пугающие. — Плюс открытие и эксплуатация Карьера внесли в обстановку совершенно особый тон. — И, давая искоренителям своё «согласен» на нью-йоркском мандате, Комиссар вытребовал и для себя право генеральной инспекции национальных контингентов, осуществляющих «противодействие незаконному промыслу артефактов (т. н. „парнаса“) и движимых аномалий (т. н. „гитик“)».
И вот тут уж начальники штабов встретиться и выпить просто не успели.
У инспекторов брюссельской комиссии (главным из которых и был Клубин, точнее, его должность называлась «первый заместитель Комиссара по оперативным разработкам») к правительствам стран-искоренителей, официально державшим на периметре Зоны почти десять тысяч военных против пятисот сталкеров, возникли серьёзные вопросы, самым неудобным из которых был: «А где эти десять тысяч человек и чем они заняты на самом деле?»
Заключение инспекторов было однозначным — моют окна пограничники. И всё остальное в Зоне тоже — моют. За столько-то лет без контроля — конечно. Обзавелись хозяйствами.
И впервые за много лет выяснилось, что самое нищее подразделение охраны, ведомство генерал-лейтенанта Малоросликова, созданное и финансируемое Сибирью исключительно для того, чтобы стул в Объединённом комитете не остывал, было, есть и будет единственным эффективным охранным ведомством. Ни единого окна на части периметра, контролируемой Сибирью, и всеобщая ненависть к Заднице и его псам.
