Андрей Круз - Вне закона
— Прикинь, старшой, — говорил Виталя мне, когда я показывал ему что и к чему в магазине, — я в школе даже «май нэйм из Виталий» выучить не мог, а тут ваще трындеть на ихнем научился.
— Тебе еще оружейные термины подучить и тогда вообще все в порядке будет. Стреляешь-то как?
— Из ружья нормально, с батей охотился, а из чего другого — уже хреново.
Виталя родом был из Канска, что под Красноярском, и все, что о себе помнил, так это то, что работал водителем на грузовике и вроде как обходился без криминала. По крайней мере он так говорил, да и не похож он был на уголовника. Разве что на гопника. Вот на гопника сильно похож, не откажешь. Но как бы то ни было, а очутился он здесь. Может и сгоповал как-то не так, неудачно.
— Тогда держи всегда под рукой, — я взял с полки свой старый рычажный винчестер, который я укоротил и оставил без приклада, в результате получив копию того ружья, с которым катался второй Терминатор на отжатом мотоцикле, и выложил перед Виталей на прилавок. — Мы тут оружием торгуем, не колбасой, могут и прийти с целью бескорыстного отчуждения товара в свою пользу.
— Да я понял, — закивал Виталя солидно.
— Вот и не забывай, раз понял.
Дом с подворьем построили на удивление быстро, я даже не ожидал такой скорости. Уже раннюю осень я встретил в нем, непривычно просторном после комнатки за магазином, с новой печкой и что самое важное — собственной баней во дворе. Заселился, разложил вещи, которых заметно прибавилось с прошлой осени, той самой, в которую я сюда попал, а потом подумал — да и пошел в «Батлер-Крик салун» отметить новоселье. С кем? А с кем придется. Друзьями я здесь пока не обзавелся, я вообще с людьми схожусь медленно, а вот собутыльники, с кем можно потрепаться о чем угодно, уже были, и я был уверен, что кого-то из них я там наверняка встречу. Тем более, что был вечер пятницы, так что городские бары должны быть забиты, трезвенников в этих краях не водится особо.
Кому принадлежал салун, до конца понятно не было. Управлял им вроде как некий поляк Ярек, невысокий, толстый, лысый, но то, что он там не хозяин, было известно всем. Разливали напитки два брата-близнеца Бак и Тад, оба рослые, оба со сломанными носами и по-боксерски гнутыми ушами, и оба, как и бордельный вышибала Рок, в прошлом байкеры, только братья катались с «Дорожными святыми» из Луизианы, а Рок принадлежал к калифорнийскому отделению «Цыган». Потом, уже позже, я заподозрил, что владелицей салуна является все та же Сулимар, но она сама этого не подтверждала и говорить на такие темы не любила. Думаю, что из природной осторожности.
В общем, в этот вечер я недолго был один. Встал у стойки, с кем-то поздоровался, с кем-то чокнулся кружкой, кому-то рассказал, что сейчас праздную — процесс пошел, как говорил один не очень умный руководитель одной большой страны. Действительно было шумно, людно, много пьяных, потому как многие здесь имели привычку совмещать несовместимое, то есть начинать с виски, «полировать» пивом, потом сверху на это лить что-то еще — не самая удачная идея на самом деле.
Еще много играли, понятное дело. Даже не потому, что все такие уж азартные, а скорее из-за того, что привычных развлечений здесь немного. С пивасиком у телевизора не посидишь, бейсбол не посмотришь, кино тоже не наблюдается, жизнь как в девятнадцатом веке. А читая классику про те времена сразу вспоминаешь, что те же карточные игры были стандартным развлечением для светских приемов, кому мазурку выкаблучивать, а кому и вист раскидывать по зеленому столу. Так вот и здесь, половину столов в салуне под карты пошла, а в дальнем углу еще и рулетку крутят, и кости гремят. Ну а выигрывает, понятное дело, всегда «Дом». Потому что он выигрывает всегда.
Затем в зале появилось как-то сразу много бордельных таек, напоминающих своим присутствием посетителям о том, что деньги можно тратить не только на напитки. В сторону двери, ведущей в бордель, наметился некий трафик клиентов, на маленькой сцене в углу материализовались музыканты, вполне добротно игравшие что-то в стиле «блюграсс». Опять возникло ощущение того, что заманили на съемки фильма, разве что азиатские физиономии девиц немного выбивались из картины. А снимают вестерн, разумеется.
А затем я познакомился с Джоком.
Нет, так я его и раньше видел и знал кто он такой — бывший профессиональный рестлер, а до этого — профессиональный, опять же, защитник в американском футболе, какой-то из команд Национальной лиги, за что-то угодивший сюда и теперь устроившийся любовником к Сули — хозяйке борделя. Рослый, покрытый татуировками, похожий на викинга блондин с длинными волосами и кудрявой бородой, весом, наверное, под полтора центнера — он еще и отъелся малость. Он был шумным, наглым, почти всегда пьяным, с чего и чем жил — не в курсе, лично я не разу не видел, чтобы он был занят хоть каким-то делом. Иногда он помогал выкидывать пьяных из борделя и салуна, пару раз сам спровоцировал драку и довольно серьезно, до увечий, кого-то помял.
А вот в этот вечер судьба свела нас ближе. Этой самой судьбе было угодно, чтобы я оказался как раз напротив выхода из борделя в салун именно тогда, когда Джок, с перекошенным от злости красным лицом, распахнул дверь и словно электричка из туннеля вылетел в зал.
Наверное, я бы успел отскочить быстро, если бы захотел. Но отскакивать от сожителя местной бандерши и клоуна-борца я счел унизительным, поэтому просто шагнул в сторону. Если бы Джок счел нужным, он бы без труда скорректировал траекторию своего выбега и ничего бы не случилось, но он, похоже, тоже счел это для себя унизительным, поэтому он меня толкнул. Сильно толкнул, надо сказать, как раз силы в этой татуированной туше было очень много, для меня так с запасом. Хоть на ногах я и устоял, но отлетел далеко и удержался лишь потому, что схватился за столб, подпиравший галерею второго этажа.
— Смотри где стоишь, придурок! — повернувшись ко мне красным и потным лицом, заорал Джок, заложив последний кирпич в фундамент нашего недолгого знакомства.
— Ты что, из клетки вырвался? — спросил уже я, восстановив равновесие. — Не можешь обойти, обезьяна тупая?
Вокруг сразу стало как-то тихо. Люди вдруг расступились, а я ощутил в окружающей толпе некоторое предвкушение.
Джок, уже собиравшийся пробежать дальше, остановился, посмотрел на меня с таким выражением, словно не поверил собственным ушам, потом с явно угрожающим видом шагнул в мою сторону:
— Можешь повторить, что сказал?
Тут надо сделать небольшое отступление: американцы куда меньше нас привыкли «за базар отвечать». То есть зачастую два мужика могут чуть не час обкладывать друг друга разными словами, грозить и обещать, но до драки дело так и не дойдет, поорут да разойдутся. Преступлением это не считается и виноват всегда тот, кто первый полез в драку, никакие «состояния аффекта» не учитываются. Не так глубоко в их широкие массы проникли тюремные понятия, да и чреват обычно переход в рукопашную, потом побитый по судам затаскает, там это просто. Но это там, где живут нормальные люди и действуют законы. Здесь же совсем по-другому, поэтому любые слова следовало принимать всерьез. И когда я спросил: «Ты что, в уши долбишься, если не слышишь с первого раза?» — конфликт созрел окончательно.
Джок помотал головой, словно стараясь отогнать галлюцинацию, затем жестом показал окружающим чтобы те очистили место для драки. Он действительно собирался драться. На самом деле.
Джок был моложе меня лет на восемь и тяжелее раза в полтора. В принципе, я от драки никогда не бегал, и драться всегда умел и даже когда-то любил, в молодости, но это вовсе не означает, что я готов участвовать в любой драке. Поэтому, когда Джок с притворной вежливостью, с какой он обычно всегда начинал мордобой, спросил: «Надеюсь, ты не будешь возражать если я выбью из тебя дерьмо» — и сделал первый шаг в мою сторону, для второго он только лишь поднял ногу, но делать его уже не стал, а нога вернулась на место.
Остановил Джока вид небольшого револьвера «беретта», который я направил ему в грудь. Стало так тихо, что четыре щелчка, с которыми взвелся курок, прозвучали в зале как удары молота.
Толпа как-то сразу раздвинулась еще шире, но убегать и паниковать никто не стал, тут ко всякому привыкли. Скорее даже заинтересованность окружающих в нашем конфликте еще больше возросла, возбуждение, висящее в воздухе. можно было ножом резать, наверное. И еще я заметил, как все сообразительно очистили возможные направления стрельбы — опыт все же великое дело.
— Э, так не честно, — сказал Джок, явно немного теряя уверенность и делая шаг назад. — Дерись как мужчина, пусть будет честная драка.
— Вот как? — изобразил я удивление, хотя именно такой фразы от него и ожидал. — А это как? Ты в два раза тяжелее меня и в полтора моложе, — чуть сгустил я краски, — но называешь именно это честной дракой?
