Роберт Говард - Конан из Киммерии
21
Барабаны в тумане
Война началась, когда пуантенская армия в десять тысяч человек под развернутыми знаменами, точно стальная река, стекла с южных перевалов на аквилонские равнины. Шпионы божились, будто во главе войска ехал гигант в черных доспехах, с королевским львом Аквилонии, вышитым золотой нитью на груди его шелковой накидки. Итак, Конан был жив! Король возвращался! Теперь никто уже в этом не сомневался, ни друзья, ни враги.
Одновременно с южным нашествием пришли недобрые вести и с севера. Всадники, примчавшиеся на запаленных конях, сообщили, что из Гандерланда в Аквилонию тоже двигалось войско, причем бароны северо-запада и северные боссонцы спешили присоединиться к нему.
Тараск немедленно выступил с армией в тридцать одну тысячу воинов к городу Галпарану, что на реке Ширке: если гандеры направлялись к городам, еще удерживаемым немедийцами, они должны были переправиться именно здесь. Ширка была быстрой и бурной рекой, мчавшейся на юго-запад сквозь сплошные теснины и труднопроходимые каньоны. Нелегко было переправить целую армию через этот поток, вздувшийся от весеннего половодья. И поскольку вся страна восточнее Ширки была еще в руках немедийцев, логичным выглядело предположение, что гандеры попробуют переправиться либо у Галпарана, либо у Танасула, лежавшего южнее. Со дня на день ждали подкреплений из Немедии, но вместо подкреплений пришла весть, что южным границам страны угрожает Офир, и выслать дополнительные войска — значит оголить Немедию и спровоцировать вторжение с юга.
Амальрик и Валерий вышли из Тарантии с двадцатипятитысячной армией, оставив в городе большой гарнизон для предотвращения возможных волнений. Их целью было встретить и разгромить Конана прежде, чем он успеет соединиться с мятежными аквилонцами.
Однако король и его пуантенцы, спустившись с гор, внезапно исчезли неизвестно куда. Они не ввязывались в сражения, не осаждали крепостей и городов. Оставалось только предполагать, что они повернули на запад, в дикие, малонаселенные холмы, и ушли в Боссонские топи, обрастая по пути добровольцами. Амальрик и Валерий с их войском, состоявшим из немедийцев, аквилонских изменников и свирепых наемников, в раздражении и гневе рыскали по стране, ища врага, но враг не спешил появляться.
Амальрику приходилось довольствоваться лишь смутными слухами о передвижениях армии Конана. Отряды разведчиков таинственным образом исчезали, едва выехав из лагеря. Соглядатаев нередко находили распятыми на дубах. Страна била захватчиков по-крестьянски: жестоко, скрытно — и насмерть. Все, что удалось достоверно выведать Амальрику, — это то, что севернее его войска, за Ширкой, двигался большой отряд гандеров и северных боссонцев, а Конан с пуантенцами и южными боссонцами находился где-то на юго-западе. Но вот где?
Амальрик начал бояться, что, если они с Валерием еще больше углубятся в здешние дебри, Конан может вовсе обойти их и проникнуть в центральные провинции у них за спиной. Амальрик отступил от Ширки и встал лагерем на равнине, в одном дне езды от Галпарана, опасаясь, что Конан заманивает его на юг, желая пропустить гандеров в королевство через северный брод…
Ксальтотун прибыл в лагерь Амальрика на своей колеснице, запряженной странными, не знающими устали скакунами. И вошел в шатер, застав барона с Валерием над картой, разложенной на походном столике из слоновой кости.
Карту Ксальтотун скомкал и отшвырнул прочь.
— Сведения, которых никак не могут добыть ваши соглядатаи, приносят мне мои, — сказал он. — Хотя, по правде сказать, их сообщения странно расплывчаты и не полны, как если бы против меня действовали незримые, но весьма могучие силы… Так вот, Конан движется вдоль реки Ширки с десятью тысячами пуантенцев, тремя тысячами южных боссонцев и баронскими дружинами юга и запада, общим числом около шести тысяч. Им навстречу с севера идет тридцатитысячное войско гандеров и северных боссонцев. Они обмениваются тайными посланиями с помощью проклятых жрецов Асуры, которые посмели противопоставить себя мне — мне! — и которых, клянусь Сетом, я скормлю змеям после сражения! Оба войска направляются к бродам у Танасула, но не думаю, чтобы гандеры стали переправляться; скорее уж Конан перейдет на тот берег и присоединится к ним.
— А зачем ему переправляться? — спросил Амальрик.
— Затем, что ему выгодно оттягивать битву. Чем дольше он прождет, тем больше сил к нему соберется, наше же положение только будет становиться опасней. Холмы за рекой так и кишат людьми, готовыми голову за него положить, — всеми теми, кого изгнала из родных мест жестокость Валерия. Со всей страны, поодиночке и группами, к Конану сбегаются люди. А у нас что ни день гибнут отряды, угодившие в крестьянские засады! В центральных провинциях неспокойно, того и гляди открыто восстанут. Одними гарнизонами там не обойтись, а немедийских подкреплений пока ждать не приходится. Что же до возни на офирской границе, я усматриваю здесь руку Паллантида — у него в Офире родня. Одним словом, если мы не перехватим и не раздавим Конана в самое ближайшее время, у нас за спиной вспыхнет бунт. Придется отступать в Тарантию, чтобы хоть удержать однажды захваченное, и при этом прорываться с боями. А Конан подоспеет следом и заставит нас отсиживаться в городе, где тоже хватает врагов… Нет, медлить нам нельзя. Надо уничтожить Конана прежде, чем его армия как следует разрастется, прежде, чем восстанут центральные провинции. Как только люди увидят над воротами Тарантии его голову, сам собой утихнет и мятеж.
— Но коли так, почему бы тебе не околдовать его армию и не уложить всех одним заклинанием? — не без насмешки осведомился Валерий.
Ксальтотун воззрился на аквилонца так, словно провидел не только насмешку, но и безумие, тлевшее в капризном взгляде правителя.
— Тебе не о чем беспокоиться, — сказал он, помолчав. — Мое искусство в конце концов сокрушит Конана, точно ящерицу под каблуком. Но даже колдовству должны помочь копье и меч!
— Если он перейдет реку и встанет в Горалийских холмах, его не так-то просто будет выковырнуть оттуда, — заметил Амальрик, — Но если мы перехватим его по эту сторону, в долине, мы сотрем его в порошок. Далеко ли Конан от Танасула?
— Если он будет двигаться с той же скоростью, что и теперь, он достигнет бродов завтра к вечеру. Его люди выносливы, и гонит он их без остановки. Он прибудет туда, опередив гандеров самое большее на день.
— Отлично! — Амальрик решительно грохнул по столу кулаком. — Я доберусь до Танасула прежде него. Скорее отправить к Тараску гонца, чтобы выступал немедля туда же! К тому времени, когда он подоспеет, я отрежу Конана от переправы и разобью его наголову. А потом вместе с Тараском мы перейдем на ту сторону и расправимся с гандерами…
Но Ксальтотун только покачал головой:
— Это был бы неплохой план, если бы перед тобой стоял не Конан. Однако твоих двадцати пяти тысяч воинов отнюдь не достаточно, чтобы покончить с его девятнадцатью до подхода гандеров. Они будут сражаться, как раненые пантеры! А если в разгар битвы подоспеют еще и гандеры? Ты окажешься между двух огней и будешь уничтожен к приходу Тараска. Как бы он ни спешил, выручить тебя он не успеет.
— Ну так что же нам делать, по-твоему? — хмуро спросил Амальрик.
— Нужно идти на Конана объединенными силами, — ответствовал ахеронец. — Пошли всадника к Тараску, пусть двигается сюда. Дождемся его, потом вместе выступим на Танасул.
— Но пока мы будем ждать, Конан уйдет за реку и соединится с гандерами! — возразил Амальрик.
— Конан не сможет перейти реку, — заверил его Ксальтотун.
Вскинув голову, Амальрик прямо взглянул в бездонные глаза мага:
— К чему ты клонишь?
— Предположим, далеко на севере, в верховьях Ширки, разразятся проливные дожди, а значит, река у Танасула вспухнет так, что переправа сделается невозможной. Тогда мы сможем без лишней спешки собрать войска, прижать Конана к берегу и раздавить, как жука. А потом, когда полая вода схлынет, — я полагаю, это произойдет уже на другой день — мы перейдем реку, чтобы прикончить и гандеров. Таким образом, дважды наша полная сила будет использована против меньших отрядов.
Валерий расхохотался, как всегда, когда недалека была чья-нибудь гибель, — все равно, друга или врага — и беспокойно, резким движением пригладил непослушные желтые кудри. Амальрик взирал на ахеронца со смесью ужаса и восхищения.
— Если мы загоним Конана в долину Ширки таким образом, чтобы по правую руку у него были отроги холмов, а слева — бешеная река, наши с Тараском армии вправду оставят от него мокрое место, — проговорил он. — Значит, ты думаешь… ты уверен, что возможны такие дожди?
— Я пойду в свой шатер, — вставая, сказал Ксальтотун. — Некромантия не совершается одним взмахом жезла. Отправьте к Тараску гонца. И чтобы никто не смел приближаться к моему шатру!
