Евгений Гуляковский - Другие звезды
Два горизонта я прошел благополучно, но на третьем мое фантастическое везение кончилось. Полосатая узкая лента мелькнула впереди. Я не успел рассмотреть, что это такое. Хуже всего неизвестная опасность. Пришлось повернуть обратно. Я хотел обойти это место боковыми проходами, но не успел. Снова передо мной пронеслась полосатая тень, на этот раз значительно ближе. Я бросился назад, но стены в этом месте оказались сплошь изрешечены узкими норами, и проклятая тварь сжимала свои круги, постепенно приближаясь. Наконец удалось ее рассмотреть: меня угораздило залезть прямо в охотничью нору гигантской многоножки, в ней было метров десять длины, и она, конечно, ядовитая. Здесь все твари источали яд и злобу.
Скорость у нее оказалась совершенно фантастической. Понимая, что бежать бесполезно, я прижался спиной к гладкой скале без отверстий и приготовился защищаться.
Нападение не заставило себя ждать. Голова и передняя часть туловища мелькнули в воздухе, словно копье, нацеленное мне прямо в лицо. Я перехватил шею ядовитой гадины в полете, сжал ее изо всех сил, вытягивая руки как можно дальше и отводя в сторону голову с зазубренным костяным жалом.
С его острия стекала желтоватая вонючая жидкость. И я прекрасно понимал, что произойдет, если оно хотя бы на мгновение коснется моей незащищенной кожи.
Шея многоножки оказалась слишком толстой, в обхвате около полуметра, руки не сходились, и хитиновый панцирь не позволял мне добраться до ее жизненно важных органов. Тварь извивалась, я дергался вместе с ней, озабоченный лишь тем, чтобы не дать ей вытащить из узкой норы свой хвост. Если ей удастся пустить в ход хвостовое жало — мне конец.
В этот момент я вдруг почувствовал резкий мысленный контакт: кто-то с огромной силой пытался прорваться в мой мозг. Если бы в пылу физической борьбы я отвлекся и хоть на мгновение ослабил защитный экран — эта гадина мгновенно расправилась бы со мной.
«Так вот ты кто!» — во мне вспыхнуло слепое бешенство. Я держал в руках одного из своих палачей, одного из тех, кто постоянно пытался взять под контроль мои мысли. Я смотрел на выпуклые фасеточные наросты, но там не было живых зрачков.
Они ничего не выражали, и лишь зазубренные жвала толщиной с руку щелкали у моего лица, в бессильной ярости источая яд.
Мышцы сами собой превратились в стальные канаты.
Я почувствовал, как хрустнула, поддаваясь, хитиновая пластина. Сразу же мои пальцы глубоко погрузились в мягкую киселеобразную субстанцию, разрывая сосуды и нервы. Полосатая тварь конвульсивно задергалась, ее тело изогнулось, и в этот момент одна из передних лап, оканчивающаяся кривым когтем, оставила на моем бедре глубокую красную полосу. Боль была такой, словно на ногу плеснули ведро кипятка. Но, вскрикнув, я лишь сильнее сжал руки. Через несколько секунд многоножка затихла.
Я размозжил ей череп обломком камня и осторожно извлек полуметровое костяное жало, обильно покрытое ядом. Обмотав внутренний конец жгутом жил, я получил грозное оружие, обращаться с которым следовало, однако, с чрезвычайной осторожностью.
Странно, я почти не испытывал голода, и тех нескольких глотков воды у подземного ручья хватило мне на весь поход. Новые возможности моего тела пока еще только приоткрывались. Глубокая царапина вскоре без следа затянулась.
Неожиданно я осознал, что ко мне вновь вернулась способность ощущать время. Я постоянно делал какие-то приятные открытия в своем возрожденном теле.
При моей теперешней скорости до пещеры слухачей оставалось не больше двух часовых переходов. Я очень торопился, полагая, что ядовитая тварь скорее всего успела передать информацию о моем местонахождении по телепатическим каналам. И не ошибся. Подходя к последнему повороту, я обнаружил засаду. С максимальной осторожностью, используя боковые ответвления и параллельные ходы, я незаметно обошел четырех дежуривших в укрытии крейгов. Однако это мало мне помогло.
Вскоре я обнаружил заслон, перекрывавший единственный вход в пещеру.
Крейги стояли в два ряда, вплотную друг к другу, так, что между ними не смогла бы проскользнуть даже мышь.
Был еще один путь к центру лабиринта. Он шел гораздо ниже этого, но норы там намного уже. Я сомневался, удастся ли мне протиснуться в нижних ходах, и не был уверен в том, что у нижнего лаза есть выход к световороту. Постепенно я утрачивал свое единственное преимущество — внезапность, и теперь враги с каждой минутой стягивали в этот район все свои силы. Вполне могло оказаться, что внизу уже стоял другой заслон.
Я не знал, что делать. Бросаться на крейгов с колючкой в руках равносильно самоубийству. Жало многоножки не сможет даже пробить их панциря… И тут я вспомнил: чем ближе к светопаду, к черному энергетическому столбу, тем меньше сила тяжести! В пещере слухачей я весил раз в пять меньше. Своды в проходе были достаточно высокими, между потолком и головами стражей оставалось много свободного пространства.
Не мешкая ни секунды, я бросился прямо на крейгов, используя каждый шаг для разбега, каждую неровность почвы для мощного толчка. Когда до них осталось не более метра, я прыгнул вверх и вперед.
Думаю, крейги так и не поняли, что произошло. Мое тело взметнулось над ними, словно к нему приделали крылья. Пронесясь под самым потолком, я грохнулся на пол, где-то в центре пещеры, далеко за спинами крейгов. Передо мной в нескольких метрах сверкала желанная световая завеса. Крейги еще только начали разворачиваться, когда я, вскочив на ноги, рванулся вперед. Казалось, ничто уже меня не остановит, но из темной расщелины у стены вытянулась огромная волосатая рука и вцепилась в мою лодыжку. Я упал лицом вниз, мгновенно перевернулся на спину, выворачивая собственную ногу, попавшую словно в железный капкан.
Надо мной нависла приземистая туша циклопа. Марок плотоядно ухмыльнулся и, не ожидая от меня никаких неприятностей, нагнулся, чтобы получше рассмотреть свою добычу.
Выпростав из-под спины руку с зажатым в ней жалом, я выбросил ее вперед.
Острие угодило прямо в шею великана и застряло там. Оно вошло совсем неглубоко, тем не менее Марок заревел от боли и выпустил мою ногу. Мне удалось сделать еще несколько шагов к светопаду, но в этот момент подоспели крейги из заслона.
В меня вцепились сразу двое. Рванувшись изо всех сил, я увлек их за собой. Жвалы жуков глубоко вонзились мне в плечо и бедро. Превозмогая боль, я потащил их к световому занавесу. Малая сила тяжести оставалась моим союзником: в обычных условиях мне не удалось бы сдвинуть с места эти бронированные туши.
До световорота оставался всего один шаг, когда с потолка, хлопая ушами, сорвался слухач. Он падал прямо на меня, но физически не мог нанести мне никакого вреда, а для хорошего заклятия времени у него не хватало. Я пронесся прямо сквозь него и со всего разбега нырнул в световорот вместе с обоими повисшими на мне крейгами.
Едва мы оказались внутри светового потока, жвалы крейгов разжались.
Выбравшись на внутреннюю поверхность световорота, я увидел их внизу под собой. Не знаю, остались ли они живы. Сейчас это уже не имело значения. Добраться до меня у них не было теперь никакой возможности.
Световой поток с огромной скоростью низвергался вниз, увлекая меня за собой к новой, весьма грозной опасности. Столб черной энергии, вокруг которого он вращался, приблизился. Расстояние между ним и поверхностью потока все больше сокращалось. Сейчас столб находился от меня метрах в десяти, и я отчетливо видел, как по его поверхности пробегала легкая рябь, словно он состоял из черного газа, полностью поглощавшего свет.
Я взглянул вниз, на дно бесконечной пропасти, и хотя из-за сильного сверкания почти ничего не увидел, мне все же показалось, что где-то внизу щель между стенами света и черным столбом исчезает.
Вверху, надо мной, беспомощно барахтался в световом потоке слухач. Сейчас он больше всего походил на мокрую курицу, но я знал, каким могуществом черной магии обладает это существо. Если уж слухач не может справиться с захватившими нас силами, то мне остается только покориться судьбе.
По мере того как световая жидкость приближалась к поверхности энергетического столба, скорость вращения потока увеличивалась. Я чувствовал себя так, будто находился внутри гигантской центрифуги. В голове, постепенно усиливаясь, пульсировал мощный звук, словно где-то рядом включили высоковольтный трансформатор, и с каждым оборотом, с каждым пиком этого ритма, с каждой набегавшей звуковой волной во мне что-то происходило. Оседало на дно все лишнее, наносное, очищалась память, выделялась и выкристаллизовывалась вся сила, которую я собрал за три долгих цикла своих жизней. Так всегда бывает перед смертью.
Сейчас мне не нужно было оглядываться, чтобы увидеть ее лицо.
