"Фантастика 2024-92". Компиляция. Книги 1-17 (СИ) - Головнин Вячеслав Владимирович

— Да проснёшься ты сегодня, в конце концов, или нет. Ну-ка, быстро вставай.

Она потащила с него одеяло и схватив его, легко подняла и поставила на ноги, держа его между ног, повернув к себе и глядя ему в лицо.

— Расскажи-ка, негодник, ты почему вчера из школы сбежал? А? И портфель с учебниками и тетрадками там оставил. Молчишь? Сказать нечего? Пошёл домой один, в метель. Спасибо, тёзке твоему, Саше Пирожкову, принёс тебя. А ведь мог и мимо пройти и занесло бы тебя снегом, так бы и замёрз. Весной бы оттаял. Что же ты делаешь, а? Выдрать бы тебя, как сидорову козу, да вот беда, у отца обострение, как и в прошлом году с кровотечением. Поэтому считай, что дёшево отделался. Иди, умывайся.

Она взлохматила ему волосы на голове, развернула от себя и слегка подтолкнула, шлёпнув его по попе. Саша сделал шаг вперёд и остановился. Сказать, что он был ошарашен — значит ничего не сказать. Он был потрясён, но понимал, что если он не возьмёт себя в руки, то может получиться очень плохо, он напугает маму и сделает ей больно. Он, конечно, слышал и даже читал о попаданцах на войну, был даже фильм какой-то на эту тему. Он пока не понимал, как такое могло произойти, но подозревал, что без вчерашнего мага тут не обошлось. Все события вчерашнего вечера кинолентой промелькнули у него в голове. У него ещё будет время подумать обо всем случившемся, а пока нужно сориентироваться здесь и сейчас. Надо принять как данность, что он снова мальчишка, школьник, и живы его родители.

Он не помнил, где здесь был умывальник и огляделся. Его кровать стояла за большой печкой. У окна небольшой стол, над которым Саша увидел отрывной календарь, прикреплённый к перегородке, разделяющей дом на две комнаты. Саша подошёл ближе. На листке календаря красным цветом выделялась дата: «6 февраля». Сегодня было воскресенье. Проём перегородки был закрыт ситцевой занавеской. Он откинул её рукой и, сделав шаг вперёд, очутился в большой комнате. Слева было ещё два окна, около которых стоял большой обеденный стол. У противоположной стены, напротив печки, расположилась большая двуспальная кровать с железными спинками, в которой сейчас спал отец, отвернувшись к стене и Саше был виден только его коротко стриженный затылок.

На расстоянии пары метров от кровати находилась невысокая печная плита, вплотную примыкающая к большой русской печи, устье которой сейчас было закрыто заслонкой. От печи ощутимо тянуло теплом. Дальше, за ней в углу виднелся деревенский рукомойник, с жестяной раковиной и ведром под ней. Рядом на гвоздике висело полотенце.

Саша подошёл к рукомойнику, сложил ладони лодочкой и толкнул ими сосок. Тот пополз вверх и по нему в его ладошки побежала тёплая вода. Саша уставился на свои маленькие ладошки.

«Господи, сколько же ему лет?» — подумал он про своё нынешнее тело. Кажется, он видел на столе букварь, если ему не показалось. Если это так, то ему семь лет, и он учится в первом классе.

Саша всполоснул лицо. Рядом к стене была прибита полочка, на которой стояла жестяная кружка с тремя зубными щётками — двумя большими и одной маленькой. Саша схватил маленькую щётку и осмотрелся в поисках тюбика с зубной пастой. Тюбика нигде не было. Около жестяной кружки на полочке лежала круглая картонная коробка с какой-то надписью. Саша снял её с полочки, повернул к себе надпись и прочитал: «Зубной порошок». О как! Зубной порошок. Он уж и забыл, когда в последний раз пользовался зубным порошком. Было это в далёком детстве, в котором он сейчас и очутился. Он только никак не мог сообразить, где именно сейчас находится. В его детстве их семья переезжала с одного места на другое чуть ли не каждый год, нигде больше двух лет не задерживаясь. Причину таких переездов Саша понял значительно позднее.

Оказывается, его мама, окончив перед войной два курса физико-математического факультета педагогического института, не стала продолжать учёбу из-за родившегося Саши и после декретного отпуска пошла работать учительницей в школу. Ей выдали диплом об окончании Учительского института (это было приравнено к педагогическому техникуму и давало среднее специальное образование) и присвоили квалификацию «Учитель математики средних классов».

В деревнях остро ощущалась нехватка учителей и Сашина мама оказалась нарасхват. Особенно не хватало учителей в среднем звене, в 5–7 классах.

К слову сказать, старших классов в те годы было раза в три меньше. Учёба в старших классах средней школы и в техникумах была платной в отличие от учёбы в ремесленных училищах и школах ФЗУ (фабрично-заводского ученичества), поэтому процентов 80 выпускников неполной средней школы, если не больше, шли получать рабочие профессии в ремесленные училища или сразу устраивались учениками на заводы и фабрики.

ФЗО (фабрично-заводское обучение) было предпочтительней, потому что учащиеся ремесленных училищ, как и школ ФЗУ находились на полном государственном обеспечении в течение всего срока обучения. А это означало бесплатную выдачу форменной и рабочей одежды и обуви, бесплатное трёхразовое питание и бесплатное проживание в общежитиях (для иногородних).

Вот и переводили Сашину маму из одного села в другое, из районной школы в какую-нибудь глухомань, из глухомани опять куда-нибудь, где образовалась недостача учителя математики в неполной средней школе.

— Каждой дырке затычка, — вздыхая говорила мама. А так как отец был инвалидом Великой Отечественной войны и имел за душой только среднее образование да полугодовые курсы военных переводчиков, то он был вынужден ехать туда, куда посылали мать. Отец пытался изменить сложившуюся ситуацию, но в послевоенной стране с трудовой дисциплиной было строго. Если у него было хотя бы равноценное с мамой образование, тогда главой семьи был бы отец и семья жила там, куда его направили на работу. После войны отец поступил на заочное отделение филологического факультета Казанского государственного университета и окончил первый курс. И все. Дальше учиться не смог. Нужно было обязательно работать по будущей специальности, а у отца была полная инвалидность. Он на войне простудился и заболел туберкулёзом. Умер отец в возрасте 39 лет в 1961 году, когда Саше исполнилось 20 лет.

Но все это было в первой Сашиной жизни. Его впервые посетила мысль о второй жизни здесь, в этом мире, о котором он пока ничего не знал. Является ли этот мир, в котором он очутился таким же, как и его прошлый мир или он сильно отличается от него? Будут ли повторяться события его прошлой жизни или будут отличия?

Рядом с рукомойником, слева от него, висело небольшое зеркальце, с помощью которого отец брился. Эту деталь, Саша почему-то запомнил. Всю свою прошлую жизнь он хранил в своём письменном столе отцовскую опасную бритву, отечественного производства. Сам Саша ей ни разу не воспользовался, просто хранил, как память об отце.

В зеркальце он не мог себя увидеть. Для этого ему нужно было или снять его, или встать на стул. Саша огляделся, один стул стоял около обеденного стола и у окна стояла табуретка. Кроме этого, два стула стояли в маленькой комнате, в которой он спал. За тем столом они с мамой занимались. Мама готовилась к своим урокам, проверяла ученические работы, а Саша выводил буквы. Он вдруг вспомнил, как за прописную букву «Б» он получил двойку, и ему стало стыдно. Что же он так, поленился написать, как следует. В памяти неожиданно для него всплыла эта злополучная страница из тетради для домашних заданий.

Саша прекрасно помнил, что 2-й и 3-й классы он окончил в начальной школе на железнодорожной станции «Сосновка». А здесь тишина, на железнодорожную станцию уж никак не похоже. Там всю ночь грохочут проходящие поезда и гудят паровозы.

Значит сейчас они живут на конезаводе «Маяк», а он учится в первом классе. А так как сейчас начало февраля, то на дворе 1949-й год. Значит, совсем недавно закончилась война и скоро страна будет праздновать День Победы в пятый раз.

Отец у Саши, к слову сказать, был членом партии, во время войны на фронте вступил. Это, по-видимому, сыграло свою роль в назначении отца директором дома инвалидов, который был расположен на территории конезавода. Из воспоминаний прошлой жизни и рассказов матери Саша помнил, что отец быстро подружился с директором конезавода и они часто квасили вместе, что матери, естественно, не нравилось.