Юрий Никитин - Рождение Контролера
Проснулся с колотящимся сердцем и настолько радостным чувством, что изумился: что со мной? С тех пор как нейродистрофия ушла, а мозг заработал без предохранителей, жил по уму, а вот по сердцу только во сне…
Но как только подумал, что доживу до того времени, когда смогу заменять части тела на более совершенные, радостное ощущение вернулось, да не просто радостное, а завизжал от счастья, как ликующий поросенок…
В самом деле, я буду жить вечно! Во всяком случае, сколько возжелаю. И буду не стареть, а напротив – становиться сильнее, умнее, эрудированнее, буду наращивать свои возможности, чтобы и по Марсу погулять, и на Юпитере побывать… мое тело киборга никакое давление не сокрушит, а когда стану силовым вихрем, тогда вообще смогу хоть в недрах Солнца искупаться…
А сколько звезд, галактик для исследования!..
Глава 11
Ингрид, похоже, очень близко приняла указание присматривать за мной, сегодня я едва успел заехать в наш Центр биотехнологий, как позвонила и сообщила, что через десять минут будет у подъезда, подбросит на мою новую работу. Чувствую, всякий раз в последний момент успевает заменить этим словом «службу».
Для ученого «служба» звучит оскорбительно, собачки служат, да еще всякие там силовые структуры, а ученые творят новый мир, в котором жить и собачкам, и силовым структурам, и всяким двуногим, что по внешним признакам совсем как люди.
Я быстро спустился с этажа, недалеко от подъезда несерьезного вида спорткар Ингрид, она то ли играет роль женщины, то ли в самом деле в какой-то мере выпускает наверх свою зажатую сущность.
Я сбежал по ступенькам, Ингрид вышла навстречу, женщина с обложки, картинно элитная даже в каждом движении, мимике, походке, разлете широких плеч и красиво вздернутых скул.
– Хорошо выглядишь, – сказала она.
– Мир перевернулся, – ответил я с грустью. – Совсем недавно при встрече такое говорили женщинам.
– Да ладно, – возразила она. – Это не дежурный комплимент.
– А чё?
– Ты в самом деле окреп, потолстел…
– Потолстел?
– Мышцы наросли, – уточнила она снисходительно. – Дурного мяса нет, не трусь. Тем более сала. Скоро, возможно, сможешь без палочки на второй этаж подниматься. Пистолет в руках держишь, это заметила, убивец.
Ответить не успел, она распахнула передо мной дверцу справа, я сел, думая, что если такое видят наши сотрудники, то вопросов и восторгов не оберешься. Все видят красивую обувь, но только тот, кто ее носит, знает, где жмет и натирает кровавые мозоли.
Справа и слева побежали ухоженные дома, Мацанюк умело выбирает, где покупать место для строительства, хотя, подозреваю, сам и благоустроил территорию всего района. В чистом уютном месте и работается легче, и результаты приходят быстрее. Он бизнесмен, и где щедро выбросит как бы на ветер один миллиард, там соберет десять.
Ингрид не отрывает взгляда от дороги, но мне показалось, что смотрит в упор, когда спросила:
– Когда ты стрелял в тире… ты стрелял в тире. Но когда вытаскивали Абигель… мне показалось, тоже чувствовал себя в тире.
Я поинтересовался:
– Надо было промахиваться?
– Когда стреляешь в людей, – сказала она с некоторым напряжением, – то все-таки знаешь, что стреляешь в людей.
Я спросил с интересом:
– Разве в контрразведке не учат обезличивать цели?.. Ты же стреляешь не в человека, верно?.. А в движущуюся цель?.. Которую нужно поразить?
Она бросила в мою сторону рассерженный взгляд.
– Да, нас учили! А тебя?
Я ответил мирно:
– Кто-то же для вас пишет эти учебники.
– Что, – спросила она едко, – ты и писал?
– Не лично я, – пояснил я, – но наверняка нейрофизиолог. Может быть, даже подрабатывающий к зарплате доктор наук. Мы все в определенных ситуациях мыслим одинаково. И даже реагируем. Как, к примеру, фанаты «Спартака» одинаково реагируют на победу или проигрыш своей команды.
Она поморщилась.
– Не знаю, не знаю. Как бы ни обезличивала, все равно помню, что это люди. Хоть и враги, но люди. А ты это помнишь?
– Да, – ответил я. – Всего лишь люди.
– Восемь миллиардов, – напомнила она саркастически.
Я кивнул.
– Да.
Она вздрогнула.
– Постой-постой… ты так говоришь, будто готов в самом деле их всех… По-моему, ученые – страшные люди!
Я двинул плечами.
– Атомную бомбу придумали и создали ученые. Как и все остальное оружие. Но мы же создаем и новый мир.
– А людям, – спросила она резко, – есть место в вашем мире?
– Нет, – ответил я честно. – Нет.
– Ты чудовище!
– Нет, – повторил я. – Идет подготовка населения к наступающей сингулярности. Населению об этом не говорим, зачем пугать?.. Но подготавливать надо. Потому такое резкое снижение рождаемости, размывание границ между полами, я говорю о разрешении на гейство и зоофилию, локальные войны между племенами, кланами и диковатыми народами, которых негласно решено не допустить ни к бессмертию, ни к сингулярности… зачем там моджахеды, талибы и вообще Халифат? Пусть лучше поубивают друг друга там у себя. Ничего личного, нормальная политика.
Я говорил спокойно, несколько монотонно, просматривая все дорожные камеры на пути и стараясь проследить весь путь двух мотоциклистов, что преследуют нас уже три квартала.
Ингрид их пока не замечает, дорожный поток плотный, автопилоты в автомобилях пока что умеют искать место на стоянках, припарковываться и приезжать на зов хозяина, если он близко, но на дорогах пока что рулят глазомер и чутье…
Байкеры – настоящие игиловцы в урбанном обличье: на Ближнем Востоке закрывают рожи черными тряпками, а здесь попросту на голове шлем, ничего не разглядеть, полная свобода совершить теракт неузнанным и скрыться.
Нужно капнуть куда следует, как-то бы пресечь, дабы не. Сам чувствую, становлюсь каким-то держимордой, для которого «тащить и не пущать» из крайне осуждаемого момента становится положительным, но сам знаю, бунтарем быть легче и почетнее, а вот становиться на сторону власти… как-то неинтеллигентно.
Ингрид покосилась в мою сторону.
– Ты чего?
– А чего чего?
– Серьезный такой.
– Я вообще человек серьезный, – ответил я с достоинством. – И солидный. Это женщина солидной быть не может, а если вдруг, то старается скрыть, чтобы продолжать нравиться…
– Замолчи, – перебила она. – У меня от твоей серьезности ухи вянут и менстр начнется на неделю раньше.
– Да? – спросил я. – А я думал, у тебя уже пауза.
Тот, что на первом мотоцикле, крупнее и мощнее, второй сзади помельче, этот постоянно поглядывает в нашу сторону, видно даже через непроницаемый шлем, как просчитывает, в какой момент выхватить пистолет, выстрелить и тут же спрятать, это видно по тому, как сидит, как смотрит в нашу сторону, раньше бы такое не заметил, теперь определю с девяностопроцентной точностью.
