Владимир Поселягин - Двойной удар
Кроме того, не забыл я и своих помощников, их тоже надо было отблагодарить. Али я купил красивый дорогой расписной пояс и нож с серебряной насечкой на рукояти и ножнах. Было видно, как он ему понравился, и он гордо надел новый пояс. Угодил мальчишке.
Купцу в оружейном ряду я нашел красивый с отличным дымчатым лезвием боевой нож, а Авдею синюю шелковую рубашку. Он такую долго еще не купит. Дорогая штучка.
Вот так загрузившись, мы отправились в баню, у которой сняли с тарантаса одежду и пояса и отправили остальные вещи на судно. Там остался Силантий, разгрузит. Мы же подойдем позже.
В бане мне понравилось, даже парилка была, так что отдохнули мы знатно. Перед помывкой я отправил своих подчиненных к цирюльнику. Была там и такая услуга, и если команду побрили налысо, — вши и все такое, — то мне при помощи простых ножниц и расчески вернули настоящую армейскую стрижку. Древний парикмахер оказался мастером своего дела, понял все с полуслова.
Мы час не вылезали из бани. Команда радостно смывала с себя не только многомесячную вонь и грязь, но и как будто сдирала мочалками признаки рабства.
При выходе, с помощью древних кусачек, у всей команды сняли железные серьги рабов. После чего вымытые, распаренные, в чистой одежде, мы направились в ближайший портовый трактир, с аппетитом отобедали и вернулись на судно.
Силантий уже успел искупаться у пирса, и от него уже не разило.
— Господин, — подошел ко мне, низко кланяясь, кормчий. Я как раз снес вещи в самую большую каюту и вышел на палубу.
— Лучше зови меня боярином. Только без подобострастия — не люблю. Обращайся как равный с равным, но не забывай, что я твой начальник.
— Хорошо, боярин. Арба с рынка подъехала, покупки ваши привезла.
— Пойдем встречать, — согласился я.
Али, пока я устраивался у себя в каюте, успел взобраться на переднюю мачту и там с перекладины рассматривал порт. Проходя мимо мачты к трапу, я велел ему спускаться.
Команда уже не выглядела как сборище оборванцев. Да, у них до сих пор был изможденный вид, но в новой одежде, с поясами и боевыми ножами, они смотрелись вполне прилично. Оружие я спустил вниз. Местные болезненно реагировали на подобные железки.
Окончательно расплатившись с продавцом, я велел сгружать привезенный товар. В основном — мягкую рухлядь, так в старину называли ковры, матрасы, подушки, перины да одеяла. Койку, стол и стулья у меня в каюте кормчий обещал сделать сам. Материал мы закупили, вот-вот подвезут. Правда, что такое шкаф, он не понял, не было их тогда, но по описанию обещал сделать. Двое из команды оказались отличными плотниками.
Следующие два часа на борту шла активная работа. К кораблю постоянно подъезжали арбы с материалами, продовольствием и бочками. Серебро и медь утекали рекой.
Когда мы практически заканчивали с погрузкой и подготовкой судна к походу — двое работали в трюме, двое у меня в каюте плотничали — подошел кормчий, он руководил всеми работами.
— Хозяин. Людей мало, ушкуй большой, для высокой волны создан, трудно будет.
— Есть предложение, Федор? — оторвавшись от изучения испанской каравеллы, спросил я.
— Еще люди нужны. Моряки.
— Много?
— Не меньше десяти, боярин.
— Ты не забыл, что у нас еще будет около тридцати человек?
— Места хватит, тут и сотня уместится, тесно, правда, будет. Но продовольствия хватит. Воины не моряки, а тут именно они и нужны. Ушкуйники.
— Знаешь, где их найти? — спросил я, продолжив наблюдать за каравеллой.
— Да, мы с такими работали. Отличные моряки. Просто им не повезло.
— Хорошо. Возьми Али, он все равно скучает, и приведи их сюда. Если подойдут, то выкуплю. Думаю, десятерых не хватит, шестнадцать-семнадцать в самый раз.
— Хорошо, боярин. Спасибо.
Али и Немцов сели в тарантас и укатили куда-то в сторону рыбного рынка, а я, спустившись по трапу на пирс, неторопливо зашагал к каравелле.
Минут через пять я остановился у трапа судна. Вахтенный, скучавший у одной из пушек, встрепенулся и что-то спросил.
— Хозяина позови, — велел я ему на английском.
Вахтенный с места не сдвинулся, но прокричал что-то в направлении люка, закрытого решеткой.
Через минуту на палубе появился другой испанец, этот был прилично одет, в шлеме, как у Кортеса. Оказалось, на судне осталось всего два человека, команда после получения жалованья развлекалась на берегу.
— Чего желает господин? — на плохом английском спросил он. Хотя, возможно, я знал более современную версию языка, отчего и понимал его речь с трудом.
— Да, мне хотелось бы поговорить с капитаном.
— Я капитан «Святой Анны». Поднимайтесь на борт.
Через пару минут мы с капитаном доном Родригесом сидели в его небольшой каюте. Познакомиться мы успели еще на палубе. Общались вполне свободно и в общем друг друга понимали.
При знакомстве я выяснил, почему они тут воздух пинают. Их судно было курьерским, они доставили в ханство своего представителя для налаживания торговли. Вот и ожидали, когда он вернется из столицы.
После распития виноградного вина, кстати, местного, капитан попытался выяснить причину моей заинтересованности его судном.
Откинув полу кафтана, я достал один из пистолетов и протянул его капитану.
— Что вы можете сказать об этом оружии?
Родригес долго крутил пистолет, с любопытством разглядывая его. После моего разрешающего кивка — пистолет все равно был разряжен — он несколько раз щелкнул курком, выбивая кремнем искры, и ахнул в восхищении.
— Что я вам могу сказать, дорогой дон Олег. Видите клеймо мастера на рукоятке? Это довольно известный мастер, однако я не припомню, чтобы он выпускал подобное оружие. Подождите минутку… — капитан положил пистолет на столик, встал, подошел к занавеске и, откинув ее, что-то взял в руки. Когда он обернулся, я увидел в его руках аркебузу и пистолет.
Вернувшись, он сел обратно на парусиновый стул и протянул мне пистолет со словами:
— Сравните. Добавлю, что у меня лучшее оружие и самое дорогое.
Сравнивать было с чем, оружие оказалось не кремневым, а фитильным, в достаточно неказистом исполнении.
— Теперь взгляните на аркебузу, — протянул мне допотопный мушкет капитан.
Мало того что он весил хрен знает сколько, так вместо приклада — смех один.
— Да, разница чувствуется, — согласился я, возвращая капитану его оружие.
Водрузив все на место, он сказал:
— Рассматривая ваш пистоль, я вспомнил, что за два месяца до смерти мастер, изготовивший его, взял на работу помощника, говорят, одаренного юношу. Может, это его работа?
