Павел Корнев - Сборник "Приграничье"
— Почем отдаешь? — Ружье меня впечатлило. Если хватит денег, возьму, не задумываясь.
— Сто шестьдесят золотом. Торг неуместен, не сбавлю ни полушки. И старую твою раздолбайку больше чем за тридцатник не возьму. — Круглая физиономия приказчика так и сияла от удовольствия. Наверняка знает, что столько потратить я себе позволить не могу.
— Занятная игрушка, — протянул я. Если поднапрячься, занять под жалованье, не платить за жилье и пристроить паек, все равно столько денег не наберется. Только… Только если не сдать фляжку. Серебра в ней немало, еще наскрести… Выбросить эту мысль из головы удалось с трудом: не могу я себе позволить в долги влезать, да и фляжка — это, пожалуй, единственное, что у меня осталось от прежней жизни. Я покачал головой и натянул ушанку. — Может в следующей жизни…
— Хозяин — барин. Смотри, еще пару дней я ее для тебя придержу.
— До свиданья. — Внимания на издевку я обращать не стал. Не стоит оно того.
— Будут деньги — заходи.
— Пошел ты, — пробормотал я себе под нос и захлопнул дверь. Холодный воздух обжег ноздри. Похолодало. Не спеша я двинул в сторону центра. Снег тихонько поскрипывал под валенками, глаза постепенно привыкли к темноте, и я ускорил шаг, стараясь держаться ближе к середине дороги. Кое-как сохранившиеся здания не были освещены, чернели мрачные провалы дверей и окон. Приближаться к ним совсем не безопасно. Конечно, от нечисти Форт зачистили давным-давно, но от грабителей так легко избавиться не получилось, несмотря на все усилия Дружины.
Слева открылся пустырь, посреди которого из-за высокой, обнесенной колючей проволокой стены выглядывали мрачные здания бывшей женской тюрьмы. Давным-давно это место присмотрели себе Сестры Холода и за последние годы превратили тюрьму в неприступную крепость. Чистенький пустырь кардинально отличался от заваленных мусором подворотен. Оно и понятно: тащить отходы к тюремному забору дураков нет: Сестры столь явного неуважения не прощают.
Немного дальше, у зала игровых автоматов «Captain F.» два хмурых работника городского крематория грузили в труповозку уже окоченевшее на морозе тело. На снегу остались черное пятно крови и разлетевшиеся бутылочные осколки. Ко всему привыкшие кони спокойно ждали, пока грузчики устроят на санях труп. Два дружинника о чем-то расспрашивали переминающегося с ноги на ногу охранника. Что за место здесь такое? Каждую неделю поножовщина.
По мере приближения к центру развалины уступили место домам, находившимся в более приличном состоянии: подъезды перекрыты железными дверьми, на окнах крепкие ставни. Кое-где из щелей в ставнях пробивались лучи света. Время от времени на соседних улицах мелькали силуэты спешащих по делам людей. Разгоняя темноту чадящим факелом, мимо протопали трое дружинников. Пуховики, ватные штаны и меховые шапки отлично защищали от холода, а руки наверняка закоченели — кожаные перчатки, будь они хоть трижды на меху, в такую погоду не самый удачный выбор. Но ничего не поделаешь, в варежках из автоматов не постреляешь. Дружинники покосились на меня, но останавливать не стали. То ли узнали, то ли их смена уже закончилась.
На небольшом пятачке у перекрестка бойко шла торговля. Припозднившиеся покупатели выбирали разложенные на картонных коробках и деревянных ящиках товары и спешили по домам, пока еще окончательно не стемнело. Немного на отшибе, протягивая скрюченные руки к прохожим, выпрашивал милостыню урод. Редко-редко кто-нибудь останавливался и кидал мелкую монету или замусоленную бумажку в валяющуюся на снегу шапку. Большинство старалось даже не смотреть на непропорционально большие выпученные глаза, шишковатый лоб и короткие, словно обрубленные пальцы.
Свернув с широкой дороги на еле заметную тропинку и пройдя сквозь дыру в заборе, я оказался у трехэтажного здания еще дореволюционной постройки. Его можно было бы счесть даже красивым, если бы не безобразное состояние, в котором оно находилось. Большинство окон выбито, несколько колонн обвалилось, а тяжелые дубовые двери, сорванные с петель, валялись рядом со входом. На первый взгляд не очень впечатляет, но это жилище, кстати, бывшее раньше городским моргом, вполне меня устраивало. Поскользнувшись и едва не упав на занесенных снегом ступенях, я поднялся на крыльцо. Холл был засыпан снегом, занесенным сюда гуляющим по дому ветром.
Резкая боль обожгла запястье, когда я входил в дверь. Да что такое творится сегодня! Шипя сквозь стиснутые зубы, мне удалось закатать свитер и стянуть с руки браслет, покрытый мелким серебристым узором. Темный металл браслета уже начал остывать, боль же проходить не спешила. Ничего, ожога нет, и то хорошо. Я защелкнул остывший амулет на запястье и направился к спуску в подвал. Ведущая вниз лестница была очищена от снега, да и чем ниже, тем теплей становился воздух. Спустившись на пару пролетов, я оказался в уходящем в глубь здания темном коридоре. Первая от лестницы дверь была заперта, зато вторая, едва слышно скрипнув, открылась внутрь. Из комнаты ударил едкий запах раскаленного металла и паленой кожи. Это еще откуда? Вроде хозяин особняка раньше пытки не практиковал. Или это новый способ улучшить сбор квартирной платы? Вряд ли, и старый пока неплохо работает.
— Закрывай быстрей, сквозит. — Высокий старик в доходящей до пола коричневой хламиде увлеченно нагревал маленький тигель на пламени газовой горелки. Рядом на столе лежала раскрытая книга. Кроме синего с желтой каймой лепестка пламени, на котором нагревался металл, освещение в комнате отсутствовало. Но темно в просторном помещении не было. Казалось, свет излучали сами неоштукатуренные кирпичные стены. Поворачиваться в мою сторону маг не стал. — Кому сказал: быстрее! Не видишь, я сплав готовлю?
Пространство комнаты было настолько насыщено энергией, что по коже побежали мурашки, а волосы зашевелились и встали дыбом. Не самая полезная для здоровья атмосфера. Но ничего другого, кроме как подождать, не оставалось. Все равно, пока маг в таком состоянии, дела с ним обсуждать бесполезно. Еще и кинет чем-нибудь тяжелым.
— Не стой столбом. — Старик отмерил на весах немного желтоватого порошка и высыпал в тигель, потом несколько раз провел над ним руками. — Табуретку бери. Я уже заканчиваю.
Дойти до табуретки, стоявшей у забитого книгами шкафа, я не успел. Что-то заклокотало, цвет пламени газовой горелки стал фиолетовым, а спустя мгновение из тигля брызнул расплавленный металл. Блин, так и заикой стать можно! Ни одна из капель не коснулась мага, но несколько угодили на раскрытую книгу, кожаные страницы которой недовольно зашипели. Теперь понятно, откуда запах взялся.
