"Фантастика 2023-116". Компиляция. Книги 1-18 (СИ) - Стерх Юрий

Глядя, как отец расправлялся с этими большими грузинскими пельменями, я решил от него не отставать. Отец продолжил свой рассказ только тогда, когда разделался с последним хинкали и вытер пальцы салфеткой.

— В самом начале войны линия фронта стремительно менялась, и там, где пару недель назад был глубокий тыл, теперь могла оказаться передовая. И как раз через пару недель после той эвакуации и бомбежки возле палатки медсанчасти, где оперировал отец, взорвался крупнокалиберный немецкий снаряд. После взрыва в палатке осталось месиво из костей и мяса. Только один человек и выжил, ты понял — кто. Не разбираясь особо, что к чему, отцу быстро запихнули внутренности обратно, на скорую руку заштопали и оставили помирать. И каково же было удивление всех его коллег, когда он на третий день встал, держась за стеночку. Исхудавший до состояния скелета, но всё еще живой и, как выяснилось позже, сильно голодный. На месте страшных шрамов остались только тонкие, еле заметные рубцы.

Отец отодвинул от себя тарелку, на которой лежало ровно полдюжины хвостиков от хинкали.

— НКВДешные волкодавы, следившие за твоим дедом, были опытными, поэтому шум не стали поднимать и врачам строго-настрого приказали не болтать о чудесном выздоровлении товарища, а сами быстро доложили обо всём наверх.

Информация без задержек дошла до самого Берии. Из столицы на линию фронта вылетела спецгруппа, чтобы по-тихому переправить отца в Москву. Да не срослось! Непонятно зачем, но командир группы решил побеседовать с отцом лично, с глазу на глаз. Они отошли в поле за госпиталем метров на двести, о чём говорили, никто не знает. С тогдашним отцовским даром к гипнозу разговор мог быть каким угодно, но тут вмешалась война. Налетели «юнкерсы».

Пока зенитчики их отгоняли, они успели один раз отбомбиться. Все видели, как отец и чекист кинулись в разные стороны, но не убежали. Авиабомба взорвалась точно между ними. Части их тел потом несколько часов собирали по всему полю. Вот так вот.

Отец встал.

— Помянем, сынок, твоего деда и моего отца. Как говорится, земля ему пухом!

Мы стоя выпили не чокаясь. В это время принесли шашлык по-карски.

— Давай-ка нам еще грамм двести, покрепче.

— Как обычно? — официант сноровисто менял тарелки.

Отец кивнул.

Когда дверь за официантом закрылась, я спросил:

— А как ты всё это узнал?

Погрустневший отец криво ухмыльнулся и ткнул пальцем в стол.

— А вот в этом самом кабинете в присутствии самого товарища Берии и узнал. Тот самый наблюдатель, который следил всё время за отцом, сам мне всё подробно и рассказал.

Какое-то время мы молча расправлялись с мясом. Снова появился официант.

— Что еще есть сегодня, чем Зураб особенно гордится? — спросил отец.

— Цыпленка очень хвалят, — проговорил официант, выстраивая на подносе пирамиду из пустых тарелок, — или могу спросить у него.

— Давай по цыпленку, а? Ты как? — отец посмотрел на меня.

Я утвердительно кивнул.

Когда дверь закрылась, он продолжил:

— На отца пришла похоронка. Все соседи думали, что он мой старший брат. Соболезновали. Наши документы были справлены так, что и комар носа не подточит. Внешне мы выглядели словно ровесники, ну может, с небольшой разницей плюс-минус три года.

Отец поднял указательный палец вверх.

— Товарищ Берия был очень цепкий начальник, за это его товарищ Сталин ценил особо! После смерти отца он не остановился в своем стремлении добыть такой же ценный экземпляр. Как я узнал позже, меня выследили и якобы нечаянно хотели сбить машиной, проверяя мои способности, но то, как я увернулся сначала от полуторки, а потом сразу же и от легковушки, их, конечно, сильно впечатлило.

После этого происшествия прошел месяц. Про меня как будто бы все забыли. Никто ко мне не подходил, точно не было никакой слежки, я бы заметил. Мне тогда тоже приходилось служить хирургом, и я разъезжал по прифронтовым тылам на медицинском поезде.

В тот день мы как раз разгружались в Москве, и тут ко мне подходит один совершенно незнакомый офицер и спрашивает: «Капитан медицинской службы Стругов?» — «Да», — отвечаю. — «Вам письмо». — Он отдал мне небольшой треугольный конверт и, не попрощавшись, сразу же ушел. Письмо было написано одной моей бывшей пациенткой, с которой до войны у меня завязались кое-какие легкие отношения. Она была из очень серьезной семьи, папа — начальник военной академии, мама, кажется, оперная певица, точно уже и не припомню, не суть важно! В письме она меня приглашала на свой день рождения в ресторан «Арагви».

Не удивляйся, сынок: в годы войны в Москве продолжали работать некоторые рестораны, чтобы создавать видимость стабильности.

Я повертел письмо в руках. Надо же, пару лет не виделись, а тут такое приглашение, да еще и в письменном виде, да еще и не куда-нибудь, а на тот момент в самый дорогой ресторан столицы… А главное, от письма так несло страхом и насилием, что у меня аж дрожь по телу пробежала. Пойти, не пойти? Сразу же сложилось два кусочка в одну картинку: недавнее покушение на меня и это вот письмо. Решил пойти, а там будь что будет. Я был молод, полон сил, и мне стало просто очень интересно, что будет дальше.

Без стука открылась дверь, на пороге стоял наш официант с двумя огромными подносами и дымящимися цыплятами на них.

«Сегодня у нас просто праздник желудка какой-то», — подумал я, наблюдая, как он ловко сервирует стол под цыплят, уложенных на красивых деревянных подносах со множеством маленьких блюдечек с приправами и соленьями.

— Так вот! — продолжил отец, едва дверь снова закрылась. — Прихожу я в ресторан, а меня у входа уже встречает пожилой швейцар. Кланяется мне в пояс и говорит: «Вы на банкет? Тогда проходите, не задерживайтесь», — и провожает меня в этот вот кабинет, а тут Лаврентий Павлович собственной персоной, и с ним еще четыре мордоворота с меня ростом. «Проходи, проходи, дорогой, присаживайся! — говорит. — Сейчас гости собираться начнут!» Я спокойно прошел к столу, сел. За моей спиной сразу же нарисовались два волкодава. «Что брат погиб, знаешь уже?» — «Знаю, товарищ Берия!» — «Я смотрю, ты от него не сильно-то и отличаешься. Расскажи про него и про себя. Только не ври мне, не обижай!»

Продолжать игру смысла не было. Я сразу же взял под контроль и всю четверку волкодавов, и самого наркома, ну и начал им сам задавать вопросы. Из короткого допроса выяснилось, что секретные лаборатории под патронажем Берии уже давно работали над программой сверхчеловека. А тут два таких экземпляра… точнее, уже один.

Закончив выяснять причины охоты за нами, я перешел к более волнующим меня вопросам. «Как погиб мой брат?» — спросил я. Тут оказалось, что осведомитель, закрепленный за моим отцом, был сейчас в Москве. Мало того, он в данный момент находился на первом этаже ресторана на случай, если он понадобится Берии при моём допросе. «Вызывали?» — спросил растерянный осведомитель в гражданской одежде и начал с порога, сминая шляпу в руках, сбивчиво докладывать о своем прибытии.

Берия резко махнул рукой: «Хватит! Расскажи нашему дорогому другу, как всё было на самом деле. Да не трясись ты так, говори нормально!» Я спокойно взял под контроль информатора и выведал у него всё, что мне было необходимо. Затем, шалея от собственной наглости, я решил ковать железо, пока горячо. Когда у меня еще будет такая возможность?

Тут всё и завертелось…

Через двадцать минут нас посетил специальный курьер с фотоаппаратом на треноге. Сделали мое фото. Форму с лейтенантскими погонами я любезно одолжил у одного из волкодавов. После чего курьер с приказами, написанными собственной рукой Берии, умчался в Управление. И примерно где-то через полтора часа Лаврентий Павлович торжественно вручил мне удостоверение на имя лейтенанта Главного управления контрразведки СМЕРШ Смирнова Ивана Сергеевича. А Анатолий Стругов по всем документам был ликвидирован при попытке к бегству. Я продолжал держать под контролем Берию и его телохранителей, сил еще бы на это хватило, как минимум часов на пять, но у нас были еще дела, и следовало поторопиться.