Джеймс Лучено - Под покровом лжи
— Но остальные члены директората?
— Пока им незачем об этом знать. Мы постепенно введем их в курс дела.
— И только при крайней необходимости.
— Да, — согласился Ганрой, — только при необходимости.
Глава 13
Корускант, с его бесчисленными темными каньонами, отвесными стенами, скрытыми нишами и выступающими парапетами — короче говоря, с его обилием укромных местечек, — был просто раем для заговоров и прочих темных дел. Да и географическое расположение тоже этому способствовало.
Палпатин прожил на Корусканте последние несколько лет. Ему казалось, что он изучил это место лучше многих старожилов. Он знал его, как лесной зверь знает свою территорию. Он нутром чуял малейшие колебания настроения планеты-мегаполиса и инстинктивно чувствовал ее узловые точки и опасные зоны. Он почти воочию видел нити тьмы, пронизывающие Сенат, и свет, разливающийся от шпилей Храма.
Для того кто значительную часть жизни посвятил ученым занятиям, истории, искусству, собиранию редкостей — это было замечательное место. Как и для того, кто испытывал страсть к исследованию многообразия жизни — от сияющих высот до мрачных ее глубин.
Палапатин частенько сбрасывал плащ ручной работы и переодевался в простые одежды торговца или отшельника. Он набрасывал на голову капюшон и бродил в беспросветных безднах, по темным тропам и заброшенным площадям, тоннелям и переулками, дыша спертым воздухом нижнего мира. Инкогнито он мог отправиться к экватору, или полюсам, или в другие дальние края. Вне своих честолюбивых замыслов — относительно собственной судьбы, или судьбы Набу, или Республики в целом — он всегда оставался очень непритязательным. И это позволяло ему оставаться неузнанным, раствориться в толпе, как может это сделать только по-настоящему одинокий человек — тот, кто много лет оставался наедине с собой.
И все же окружающие искали его общества. Возможно, на самом деле он плохо знал сам себя. Сначала он думал, что окружающие находят его склонность к уединению интригующей, как тайная жизнь, но очень быстро обнаружил, что на самом деле все, что им нужно, — это поговорить о себе. Они не нуждались в его советах и сочувствии, им просто нужно было, чтобы их кто-то выслушал. Они верили, что он будет хранить их секреты, как хранит свои собственные.
Так было с Валорумом, который в начале своего второго четырехлетнего срока службы на посту верховного канцлера вообразил, что их что-то связывает с Палпатином.
Недостаток харизмы Палпатин компенсировал искренностью, и эта прямота создала ему отличную репутацию в самых разных кругах сенаторов. Он всегда держал наготове дружескую улыбку. В этом был весь Палпатин. Среди упадка, обманов и двуличия он был этаким исповедником, всегда готовым выслушать банальные признания в тривиальнейших злодеяниях, не осуждая — по крайней мере, вслух. В душе же он судил Вселенную по своим собственным законам и четко чувствовал, что правильно, а что — нет.
Это чувство вело его, и он не нуждался в других проводниках.
Среди представителей отдаленных систем у него сложилась особенно положительная репутация. Сначала его принимали за своего просто потому, что Набу была крошечной планеткой на самом краю провинции. Единственным сколько-нибудь значимым ее соседом был Маластар — дом гранов и дугсов. Как на многих планетах в этой части Галактики, системой правления Набу была выборная монархия — и довольно непросвещенная к тому же. Но это была мирная планета, неиспорченная, богатая классическими элементами. И населяли ее не только люди, но и ее коренные жители — раса рептилий, известных как гунганы, которые селились преимущественно под водой.
В то время как большинство его ровесников одного с ним круга по достижении двадцати лет бросали общественную работу, Палпатин предпочел остаться политиком. Пребывание на Корусканте дало ему обостренное понимание несчастий отдаленных систем.
Впервые о существовании «Невидимого фронта» он узнал от представителей битхов. А позднее именно битх представил его некоторым руководящим членам этой организации. Многие их претензии к Торговой Федерации и Корусканту были вполне законны. Другое дело, что там, где замешана Торговая Федерация, трудно оставаться беспристрастным.
Будь Палпатин одним из тех сенаторов, что регулярно получали гонорары от Торговой Федерации, он бы не придал этому значения или остался слеп и глух — как выразился давеча Валорум. Но будучи представителем мира, который зависел от Торговой Федерации в вопросах ввоза продовольствия и импорта других товаров, как зависела Набу, было невозможно игнорировать то, что он видел и слышал.
В конце концов, битх представил его новому лидеру «Невидимого фронта», Хаваку.
Предыдущие встречи с Хаваком Палпатин назначал в уединенных местечках нижних уровней Корусканта, куда не доставала рука закона. Но нынешний кризис в Сенате вынудил их резко повысить уровень мер безопасности. Поэтому на этот раз Палпатин выбрал клуб на среднем уровне Корусканта, куда вход был разрешен только представителям человеческой расы. Здесь собиралась элита, чтобы наслаждаться мирскими удовольствиями вроде табака, бренди, игры в дэжарик или просто спокойно почитать. И здесь на самом деле было гораздо меньше любопытных глаз, чем на более низких уровнях. В порядке дополнительной предосторожности Палпатин только в последний момент сообщил Хаваку место встречи. При всех тактических способностях у Хавака не хватило бы знания дела, чтобы поймать Палпатина при ослабленной охране.
— Наглый парень этот Валорум, — зло брякнул Хавак, едва они уселись за столик в столовой клуба, обшитой панелями твердого дерева. — Хватило же у него наглости назначить конференцию на Внешнем мире — на Эриаду, ни больше ни меньше — и не пригласить «Невидимый фронт» поучаствовать.
— В отличие от Торговой Федерации, — заметил Палпатин, — у «Невидимого фронта» пока нет представителя в Сенате.
— Да, но зато у «Фронта» есть много друзей на Эриаду, сенатор.
— Что ж, думаю, тем лучше для вас.
Хавак пришел один, как и Палпатин. Хотя оба помощника Палпатина — Сате Пестаж и Кинман Дориана сидели по соседству. Палпатин с самого начала решил, что «Хавак» — это прозвище, и впоследствии Пестаж нашел тому подтверждения. Пестаж также выяснил, что Хавак был уроженцем Эриаду, где его вдохновенные голографические репортажи сделали его не просто противником Торговой Федерации, а борцом за права негуманоидных рас, вечным оппозиционером и идеалистом. Он безнадежно зациклился на стремлении изменить мир, но все его обличительные тирады о несправедливости по большей части оставались незамеченными. Никем.
В «Невидимый фронт» он пришел относительно недавно, но радикальное крыло привлекло его для особых поручений. Возмущенные безразличием Сената и действиями Торговой Федерации, которая продолжала нарушать торговые соглашения, агрессивно настроенные члены «Невидимого фронта» решили перейти от простого вмешательства в дела Федерации к терроризму. Хавак и радикалы «Фронта» задумали нанести удар по самому нежному месту неймодианцев и других членов Торговой Федерации — по их толстым кошелькам.
Палпатин поддерживал Хавака, но открыто насилия не одобрял. Более того, он настаивал, что самый верный путь к переменам ведет через Сенат.
— Мы по горло сыты делишками Валорума, — говорил Хавак. — Он все время идет на поводу у Торговой Федерации, как они скажут — так он и сделает. Эта его угроза обложить налогами торговые маршруты — только слова, и ничего больше. Пора дать ему понять, что «Невидимого фронта» надо бояться больше, чем Торговой Федерации.
Палпатин пренебрежительно отмахнулся и сказал:
— Чистая правда, что верховный канцлер не слишком понимает цели «Невидимого фронта», но не он ваша главная помеха.
Хавак выдержал подчеркнуто равнодушный, но долгий взгляд Палпатина и произнес:
— Нам нужен другой канцлер. Сильный. Кто-то, кто не был рожден в богатстве и роскоши.
Палпатин снова отмахнулся.
— Не там врагов ищете. Посмотрите, например, в директорате Торговой Федерации.
Хавак немного пораскинул мозгами.
— Может, вы и правы. Может, мы действительно не там ищем, — он ухмыльнулся и добавил, понизив голос: — Мы заполучили нового влиятельного союзника. Он уже предложил несколько направлений, в которых мы должны действовать.
— В самом деле?
— Это он сообщил нам данные, которые были необходимы, чтобы уничтожить грузовоз Торговой Федерации у Дорваллы.
— У Торговой Федерации тысячи грузовозов, — сказал Палпатин равнодушно. — Если вы думаете, что, взрывая их корабли, вы добьетесь победы, то вы глубоко заблуждаетесь. Вам нужно добраться до хозяев. Чем я и занимаюсь в Сенате.
— У вас есть там друзья?
— Ничтожно мало. Тогда как Торговая Федерация пользуется поддержкой многих значительных сенаторов — таких, как Тоонбук Тоора, Тессек, Пассель Аргенте… Их лояльность высоко оплачивается.
