Павел Нечаев - Свобода от, свобода для
После поверки всех загнали назад в барак, лязгнул снаружи засов, запирая железную дверь. В крохотное окошко я заметил, что снаружи погасили половину ламп, и туннель погрузился в полумрак. Вот такой у них был «вечер». Староста ушел спать в свою каморку, обитатели барака оказались предоставлены сами себе. Началась ночная жизнь. В свете тусклых загаженных ламп дневного света, которых едва-едва хватало, чтоб разогнать темноту, обитатели барака ссорились, менялись, играли в карты. Некоторые, я бы сказал, больше половины, просто лежали на своих нарах, уставившись в потолок. Уже глубокой ночью я услышал, как где-то в бараке завязалась ссора. Раздраженные голоса звучали все громче, потом кто-то закричал. Даже не закричал, а завизжал, как поросенок, крик перешел в хрип и все затихло. Я пытался заснуть, но не мог, все чесалось. Барак кишел вшами, не избежал их компании и я. Кажется, я в ту ночь таки не заснул. Стоило мне задремать, как укусы проклятых тварей будили меня, и я принимался неистово чесаться. Первая ночь в туннеле оказалась сущим адом.
Удары в рельс разбудили обитателей барака. Наступило «утро». Вдоль нар забегали помощники старосты, стаскивая с нар замешкавшихся рабов, пинками и ударами палок они выгоняли всех наружу и строили. Раздали завтрак, кусок хлеба и полчерпака баланды. Опять повторился ритуал с построением и перекличкой. На этот раз возле старосты стоял какой-то человек. Этот был одет по высшему разряду - меховые унты, шапка, дубленка. Шарф ручной вязки. Лицо гладкое, чисто выбритое и упитанное. Начальничек, в общем. Оказалось, что кого-то не хватает, но недоразумение быстро разрешилось. Помощники старосты скрылись в бараке, и вскоре вынесли оттуда окровавленное полуголое тело. Зрелище, судя по всему, было обычным, и пересудов в строю не вызвало. Сверяясь с наладонником - вот он, хай-тек на службе феодализма, староста стал распределять кацетников «по работам». Выкликал фамилии. Помощники старосты, они же бригадиры, строили кацетников и уводили. Я, вместе с еще десятком кацетников попал в бригаду говновозов. Нашей обязанностью было вывозить бочки-параши. Сначала бригадир повел нас через дверь в соседний туннель. Я попал туда впервые, поэтому смотрел и мотал на ус. Соседний туннель был пониже, и играл роль склада. Он был двухполосным, на одной полосе впритык стояли машины, контейнеры, сотни двадцатифутовых контейнеров. Вторая полоса оставалась свободной. Нас проводили мимо закутанных в брезент машин, в которых я опознал бронетехнику. Я напрягся, и стал запоминать все, мимо чего мы проходили. Фрайман накопил немалую силу, у него было даже несколько танков. О прочей гусенично-колесной стреляющей технике я и не говорю. Бронетранспортеры, тягачи, генераторы, просто тентованные грузовики, было несколько передвижных радиостанций большой мощности. Одна за другой стояли прицепы-цистерны с горючим. Работали генераторы. Там было холодно, дул пронизывающий сквозняк. В конце и начале туннеля был виден свет, он не был закупорен. Это тоже было правильно, так выхлопные газы от работающих генераторов уносило сквозняком.
Между машин стояла тележка. Это и была наша цель. Повинуясь командам бригадира, мы впряглись в тележку, и направились к началу туннеля. Нашей задачей было вытащить все параши от начала туннеля и до конца. Кроме нас была еще одна такая бригада, женская. Женский барак был следующим после нашего. Там все с виду было так же, как у нас, только закутанные в рванье фигуры были без бород, еще худее, да староста материлась простуженным визгливым баском. Нам было запрещено разговаривать с женщинами, или подходить к женскому бараку. Бригадир просветил меня на этот счет ударом палки по голове, когда я неосторожно сделал шаг в ту сторону. Я заметил, что остальные кацетники, проходя мимо женского барака, старались даже не смотреть в ту сторону.
Мы нагружали на тележку бочки, и, надрываясь, катили ее ко второму концу туннеля, тому, что выходил в ущелье. Там мы опорожняли их, наклоняя над пропастью. Содержимое выливалось вниз, снег под выгнувшейся дугой эстакадой был желто-коричневого цвета. Назначение оказалось удачным, совершая рейсы туда-сюда, я сделал множество ценных наблюдений. Были еще бригады строителей, бригады сборщиков снега, бригады водовозов. Сборщики снега снаружи привозили сани с бочками, куда забивали снег. Вот вам и объяснение убранному снегу в окрестностях. Бочки расставляли в туннеле, снег постепенно таял, воду пропускали через примитивный уголный фильтр. Потом развозили куда следовало - в кухонный блок, ставили бочки в бараках, отвозили во второй туннель. Чистоту в туннеле поддерживали дети. Был целый детский барак, дети были, на вид, от двенадцати и до шестнадцати, младше я не заметил. Все грязные, оборванные изможденные, с горящими голодом глазами. Они с ведрами и швабрами сновали по туннелю, подбирая мусор, вычищая и вымывая. Чистота в туннеле стояла идеальная. Повсюду висели портреты Фраймана. Не все бараки были такими, как наш. Были и бараки почище, даже без нар, с двухэтажными кроватями, с небольшими пристроенными кухоньками, с душевыми. Там жила обслуга, те, кто работал на кухне, или прислуживал стражникам. Эти выглядели почище, посытее, ходили в хорошей, добротной одежде. Там же ходили их дети, тоже, судя по виду, не голодающие. Правда, стражники их все равно называли быдлом. Жилья стражников, кроме вполне благоустроенной казармы у самого выхода, рядом с кухонным блоком, и офисом коменданта, я не заметил, наверняка большинство их жило в другой части туннеля, по ту сторону ущелья. Одна из эстакад была закрыта жестяными щитами и крышей, так что даже в непогоду они могли переходить из одной части туннеля в другую. Под потолком туннеля висели динамики, из них постоянно лилась то бравурная музыка военных маршей, то попсовые шедевры последних лет. Из них же периодически делались объявления. Так, например, исполненный энтузиазма женский голос объявил, что за досрочную сдачу объекта, третью бригаду строителей премируют половинным увеличением пайка на целый месяц.
Строители жили в отдельном бараке, кормили их лучше, чем нас. Проходя на обед к нашему бараку, я унюхал аромат гречневой каши из бака возле барака строителей. Наш же обед не отличался разнообразием. Все та же коричневая бурда, сухарь, кружка чего-то наподобие кофе. Правда, выхлебав баланду, можно было подойти к еще одному раздатчику, и получить горку вареной картошки непонятного зеленоватого оттенка. Наверное, из мерзлой варили, прикинул я.
Перед обедом нам устроили политинформацию. Опять пришел деятель в дубленке. Голос из динамиков добрых десять минут рассказывал нам, как нам сказочно повезло. Снаружи, вне туннеля, лежит мертвый холодный мир, немногие выжившие, жрут друг друга. А тут, в туннеле, мы все накормлены, у каждого есть работа. Именно здесь сохранился Порядок. За все это мы должны быть благодарны партии «Наш Дом Земля Отцов», и лично Вождю Фрайману. Потом, повинуясь дирижерским взмахам человека в дубленке, мы дружно скандировали:
- Да здравствует Партия! Да здравствует Вождь!
После этого нам, наконец, дали поесть. Пока ели, я боковым зрением уловил заинтересованный взгляд одного из кацетников, с которым сегодня возил параши. Он явно чего-то хотел, все время крутился радом. Уж не штатный ли это стукач? Все может быть, вот только чересчур заморенный он для стукача. Доходит дядька, все время кашляет, да и возраст, на вид ему меньше шестидесяти не дать. Я сделал морду чайником и продолжил жрать. Надо играть роль, я еще не все разведал.
Прошло три дня. Я понемногу втянулся в размеренный ритм жизни царства Фраймана. Даже к постоянным укусам паразитов притерпелся. За эти три дня, я побывал на разных работах. Вообще, обитателей барака, в который я попал, использовали, в основном, на тяжелых неквалифицированных работах. Переноска тяжестей, вынос параш, развоз воды и все в таком духе. Однажды даже наружу вышел, вместе с командой сборщиков снега. Вооружившись большими жестяными лопатами, мы сгребали снег, и набивали им стоящие на санях бочки, потом оттаскивали сани в туннель, где бочки сгружала другая бригада, а мы возвращались за новой партией снега. Тот тип, кацетники называли его Профессор, крутился вокруг. Я заметил, что он все время старался попасть в одну со мной бригаду. Его внимательный взгляд преследовал меня. Наконец, вечером третьего дня, после отбоя, он влез ко мне на верхотуру. Я специально старался держаться подальше от остальных, поэтому переселился на четвертый уровень нар. Народу там было меньше, из-за духоты и вони там было нечем дышать. Он влез, придвинулся ко мне, и зашептал на ухо:
- Послушайте, молодой человек...
- Че надо? - я развернулся к нему, готовый, если что просто придушить его на месте. В гуле голосов, стоявшем в бараке, никто бы этого не заметил.
- Не ломайте комедию, вы не тот, за кого себя выдаете.
