Автор неизвестен - Песни южных славян

Когда сербский царь Степан[121] женился,
Он далече высватал невесту —
Из Леджана, латинского града.
Отдал Михаил,[122] король латинский,
Дочь ему по имени Роксанда.[123]
Сватал царь и получил согласье.
Он по письмам девушку сосватал
Да покликал Тодора-визиря:[124]
«Поезжай-ка ты, слуга мой, Тодор,
Побывай-ка ты в Леджане белом
У короля Михаила, тестя.
Ты столкуйся с королем о свадьбе:
Сколько привезти с собою сватов
И когда нам ехать по невесту?
Повидай и девушку Роксанду.
Ей под стать ли быть царю — царицей,
Нашей сербской стороны хозяйкой?
Да надень ей перстень обручальный!»
И Тодор-визирь царю ответил:
«Еду, царь, мой повелитель! Еду!»
Снарядился и махнул к латинам.
А когда в Леджан приехал белый,
Ласково король визиря встретил
И вином поил его неделю.
И такое слово молвил Тодор:
«Слушай, Михаил-король, дружище!
Разве царь Степан меня отправил
Пить вино у вас, в Леджане белом?
Царь велел о свадьбе столковаться,
Разузнать, в какое время года
Надобно приехать по невесту,
Много ль привезти с собою сватов.
Наказал он повидать Роксанду
И вручить ей перстень обручальный».
Михаил-король сказал визирю:
«Передай царю, дружище Тодор,
Пусть приедет он в любую пору,
Сватов привезет число любое.
Об одном прошу царя Степана —
Сестричей своих оставить дома, —
Воиновичей двоих беспутных, —
Вукашина с Петрашином-братом.[125]
Воиновичи в пиру — пропойцы,
В сваре — сорвиголовы, буяны.
Как натянутся они хмельного,
Так затеют непременно драку.
Ведь у нас, Тодор, в Леджане белом,
Ссору замирить куда как трудно!
А Роксанду тотчас ты увидишь
И вручишь ей перстень, честь по чести».
Как сошла на землю тьма ночная,
Восковых свечей не жгли в трапезной,
А во мраке вывели невесту.
Увидал Роксанду визирь Тодор,
Тут же золотой достал он перстень
С жемчугом, с каменьем самоцветным.
От него покои засияли!
Показалась Тодору невеста
Краше, нежели белая вила.
Дал он перстень девушке Роксанде,
Подарил ей тысячу дукатов.
С тем и увели невесту братья.
Ранним-рано зорька заалела.
Визирь Тодор собрался в дорогу
И поехал прямо в белый Призрен.
А когда приехал в белый Призрен,
Спрашивает сербский царь визиря:
«Ой же ты, слуга мой, визирь Тодор!
Повидал ли девушку Роксанду,
Отдал ли ей перстень, честь по чести?
Что мне Михаил-король ответил?»
И поведал Тодор по порядку:
«Видел, царь, и отдал ей твой перстень.
Спросишь — какова собой Роксанда?
В Сербии у нас ей равных нету!
Ладно говорил король Михайло:
«Приезжай, когда тебе угодно,
Сколь угодно собирай ты сватов.»
Об одном король латинский просит:
Сестричей двоих не брать с собою, —
Вукашина с Петрашином, братом.
Воиновичи в пиру — пропойцы,
В сваре — сорвиголовы, буяны.
Как напьются, так затеют ссору.
А в Леджане, городе латинском,
Ссору замирить куда как трудно!»
Сербский царь Степан про то услышал,
И себя он хлопнул по колену:
«Вот злосчастье, милосердный боже!
Знать, про Воиновичей бесчинства
И туда уж докатились вести!
Верь мне, Тодор, слово мое твердо:
Дай лишь срок, сыграем эту свадьбу —
И обоих сестричей повешу
На воротах града Вучитырна,[126]
Чтоб меня по свету не срамили!»
Начал царь Степан готовить сватов.
А когда собрал двенадцать тысяч,
Поехал по ровному Косову.
Добрались они до Вучитырна.
Там два Воиновича младые
Тихо меж собой вели беседу:
«Отчего, мол, рассердился дядя?
Нас не хочет сватами поставить!
Кто перед царем оклеветал нас,
Чтоб с того живое мясо слезло!
Царь Степан поехал в край латинский,
Не имея при себе юнака,
Чтоб ему роднею доводился,
Из беды бы выручил, не выдал,
Коли что худое приключится.
Ведь латины плуты, прощелыги,
Дядю ни за грош они загубят.
Мы ж идти незваными не смеем!»
Сыновьям сказала мать-старуха:
«Воиновичи, мои вы дети!
Есть у вас в горах родимый братец,
Милош[127] молодой, пастух овечий.
Всех моложе он да всех отважней.
Царь Степан о нем и знать не знает!
Вы пошлите лист бумаги белой, —
Пусть, мол, в город Вучитырн приедет.
Что и как — всей правды не пишите.
Отпишите — мать, мол, помирает
И зовет принять благословенье,
Чтобы ты с проклятьем не остался.
К белому двору ступай скорее,
Может быть, в живых ее застанешь!»
Матери послушались два брата.
Грамоту строчат они проворно
И на Шар-планину[128] посылают,
Где пасет овечье стадо Милош:
«Ой же ты, родимый братец Милош!
В град Вучитырн поспешай скорее.
Там старая матерь помирает
И зовет принять благословенье,
Чтобы ты с проклятьем не остался».
Грамоту, написанную мелко,
Он читает, слезы проливает.
Тридцать пастухов его спросили:
«Ой же ты, наш предводитель, Милош!
Сколько раз тебе писали письма —
Никогда, читаючи, не плакал!
От кого письмо, скажи скорее!»
И вскочил на резвы ноги Милош,
И поведал овчарам всю правду:
«Ой, чабаны, братья дорогие!
Весть пришла мне из родного дома.
Там старая матерь помирает
И зовет принять благословенье,
Чтоб на мне проклятья не осталось.
Стадо пуще глаза берегите!
Я схожу и ворочусь обратно».
В город Вучитырн явился Милош.
Вот он к белому двору подходит,
А навстречу двое милых братьев.
Позади идет старая матерь.
Говорит пастух овечий Милош:
«Коли в бога веруете, братья, —
Без беды грешно беду накликать!»
Отвечают оба милых брата:
«Заходи! Беда у нас найдется!»
Все расцеловались в белы лица.
В белу руку мать целует Милош.
Рассказали братья по порядку:
«Сербский царь поехал по невесту
Далеко, в латинскую столицу.
Сестричей своих не взял с собою.
Коли хочешь, брат родимый, Милош,
Поезжай за ним незваным сватом.
Будешь всюду следовать за дядей.
Приключись беда с ним ненароком,
Ты ему избыть беду поможешь.
Коли ничего не приключится,
Возвращайся, не открывшись дяде!»
А Милош того и дожидался:
«Я согласен, братья дорогие!
И кому помочь мне, как не дяде?»
Стали собирать его в дорогу.
Петрашин буланого седлает,
Вукашин Милоша снаряжает:
Тонкую рубашку надевает,
До пояса — из чистого злата,
От пояса — из белого шелка,
На нее — три безрукавки тонких,
Пуговиц-то на кафтане тридцать,
Златокованы на нем пластины,
В каждых трех, клади, по пуду злата.
А еще надел в дорогу Милош
Наколенники, штаны в обтяжку.
Он болгарскую накинул бурку.
Нахлобучил болгарскую шапку,
Ну ни дать ни взять — болгарин черный!
Братья смотрят и узнать не могут!
Дали брату копье боевое
Да зеленый меч[129] отцовский дали.
Буланого Петрашин выводит.
Добрый конь обшит медвежьей шкурой,
Чтрбы не узнал его царь сербский.
Милоша два брата научали:
«Как догонишь царских сватов, Милош,
Кто ты, спросят, и откуда едешь,
Отвечай: «Из Валахии Черной.[130]
Там служил у бега Радул-бега,[131]
Ни гроша не получил за службу,
И пустился я по белу свету
Поискать хозяина получше.
Тут я услыхал про царских сватов
Да — незваный — к ним в пути прибился
Хлеба белого ломоть мне нужен,
Красного вина нужна мне чара!»
Да узду натягивай покрепче:
Если дать буланому поблажку —
Побежит с конем царевым рядом!»
Милош па буланого садится,
Едет за царем — прибиться к сватам,
И в Загорье сватов догоняет.
Спрашивают нарядные сваты:
«Ты откуда, молодой болгарин?»
Слово в слово отвечает Милош,
Как ему наказывали братья.
Подобру его встречают сваты:
«Едем с нами, молодой болгарин,
Пусть одним в дружине больше будет!»
Когда Милош пас овечье стадо,
Приобрел он вредную привычку
Подремать в полуденную пору:
В этот час на Шар-планине жарко!
И в дороге Милош сном забылся,
У буланого узду ослабил.
А буланый голову закинул,
Растолкал коней, юнаков, сватов.
Он с конем царевым поравнялся
И пошел спокойно с ним бок о бок.
Бить хотят болгарина вельможи,
Только сербский царь не дозволяет:
«Юного болгарина не бейте!
В полдень спать, небось, он приучился,
Когда пас в горах овечье стадо.
Зря его не бейте, — разбудите!»
Кинулись вельможи, воеводы:
«Просыпайся, молодой болгарин!
Не казни, господь, старуху-матерь,
Что тебя, такого, породила
Да в царевы сваты снарядила!»
Встрепенулся Милош Воинович,
Видит черные царевы очи,
Царского коня — с буланым рядом.
Он рванул буланого за повод,
Гонит сквозь двенадцать тысяч сватов.
Выгнал — и ударил острой шпорой.
Конь на три копья в сторону скачет,
На четыре — взвивается к небу,
А вперед летит — и меры нету!
Из хайла — живой огонь сыпучий,
Из ноздрей синий пламень текучий.
Сваты поднялись — двенадцать тысяч:
Ну и конь под болгарином пляшет!
Все коню болгарина дивятся:
«Что за чудо, милостивый боже!
Добрый конь, а молодец нескладный.
Мы коней подобных не видали.
Царский зять имел коня такого,
Как теперь имеет болгарин».
Тут случились три корыстолюбца.
Первый звался Джаковица Вуче,[132]
Был другой — из Нестополья Янко,[133]
Третий молодец — из Приеполья.[134]
Живо меж собой они стакнулись.
«Доброго коня достал болгарин!
Нет такого ни у царских сватов,
Ни у самого царя Степана.
Ну-ка, приотстанемте маленько!
Может быть, юнака одурачим».
Подъезжая к самому ущелью,
Приотстали три корыстолюбца.
Пастуху овечьему сказали:
«Эй, послушай, молодой болгарин!
Коли ты сменять коня согласен,
Лучшего коня взамен получишь
И возьмешь в придачу сто дукатов
Да орало и волов упряжку,
Чтобы век пахать, кормиться хлебом».
Отвечает Милош Воинович:
«Убирайтесь, три корыстолюбца!
Лучшего коня и не ищу я,
Даже с этим совладать мне трудно!
И на что сдались мне сто дукатов?
На весах я не смогу их взвесить,
Даже сосчитать их не сумею.
Да на что орало мне с волами?
И отец мой не пахал — не сеял,
А меня вскормил, однако, хлебом!»
И сказали три корыстолюбца:
«Ты послушай, молодой болгарин!
Ежели коня сменять не хочешь —
У тебя его отымем силой!»
Отвечает Милош Воинович:
«Сила города берет и земли.
Моего коня легко отнять ей.
Я уж, так и быть, его сменяю:
Не ходить же мне пешком по свету!»
Осадил буланого проворно,
Сунул руку под медвежью шкуру.
Думали, он шпору отцепляет.
Нет! Свой шестопер златой он вынул.
Как ударил Вука Джаковицу —
Кувырнулся Вуче троекратно, —
Ягодицей кверху кувырнулся.
И промолвил Милош Воинович:
«Чтоб такие гроздья винограда
Наливались в твоей Джаковице!»
Удирает нестополец Янко.
Милош на буланом догоняет.
Между плеч ударил шестопером —
Тот четыре раза кувырнулся.
«Не сдавайся, нестополец Янко!
Чтоб такие яблоки созрели
У тебя в родимом Нестополье!»
Мчится приеполец-горемыка.
Милош на буланом догоняет.
Зацепил беднягу шестопером.
Семикратно тот перевернулся.
«Не сдавайся, парень-приеполец!
А когда вернешься в Приеполье,
Будешь красным девушкам хвалиться:
У болгарина коня я отнял!»
Сватам вслед коня направил Милош.
Подъезжая к белому Леджану,
Белые шатры разбили в поле.
Глядь, у царского коня нет корма!
Все приел и конь буланый тоже.
Осмотрелся Милош Воинович.
Торбу он берет в левую руку,
С ней обходит он другие торбы
На ноги вскочил латинин белый.
На ретивого гнедого вспрыгнул.
Разогнался по ровному полю.
На черте застыл недвижно Милош.
Тут в него копье латин бросает,
Метит прямо в юнацкие груди.
Шестопер златой сжимает Милош.
Он копье встречает шестопером,
Переламывает на три части.
Закричал тогда латинин белый:
«Ты повремени, болгарин черный!
Копьецо худое мне всучили,
За другим копьем придется съездить».
И помчался по ровному полю.
Отозвался Милош Воинович:
«Малость погоди, латинин белый!
Ты охотней от меня сбежал бы».
Вскачь погнал он по полю латина.
Доскакали до ворот леджанских —
Заперты леджанские ворота!
Как пустил копье в латина Милош,
Пригвоздил он белого латина,
Пригвоздил его к вратам Леджана.
Русую головушку он рубит
И бросает буланому в торбу.
В поле Милош изловил гнедого
И привел его царю Степану:
«Голову заступника принес я!»
Не считая, царь отсыпал злата:
«Ты вина, сынок, напейся вдоволь!
Будешь у меня премного счастлив».
Только Милош за вино уселся,
Как бирюч латинский выкликает:
«Сербский царь, под городом Леджапом,
На лугу — три коня богатырских.
Каждый — под седлом и в полной сбруе.
На конях — мечи огнисты[135] блещут,
Острия у них подъяты к небу.[136]
Через трех коней ты перепрыгни,
Либо не уедешь ты отсюда
И своей не вывезешь невесты».
И опять стал выкликать глашатай:
«Разве мать юнака не родила,
В сваты царские не снарядила,
Чтоб через коней трех богатырских,
Да с тремя огнистыми мечами,
Он сумел с разгона перепрыгнуть?»
И один лишь молодой болгарин
Подошел к шатру царя Степана:
«Ты дозволишь, сербский царь-надёжа,
Через трех коней мне перепрыгнуть?»
«Можно, только, дитятко родное,
Не в болгарской долгополой бурке!
Боже, разрази того портнягу,
Что сварганил длинную такую!»
Отвечает Милош Воинович:
«Не заботься, царь, о бурке черной!
Красное вино ты пей, как прежде.
Будь лишь смелость у юнака в сердце!
Бурка удалому — не помеха.
Коли шерсть своя овце мешает,
Грош цена и шерсти и овечке!»
Поскакал юнак Леджанским полем,
Поравнялся с добрыми конями.
Он за них буланого отводит:
«Жди меня в седло, мой конь буланый!»
Как зашел с другого боку Милош,
Разогнался по ровному полю,
Через трех коней он перепрыгнул,
Через острия мечей огнистых,
Да в седло к буланому метнулся.
Трех коней берет он богатырских
И ведет к шатру царя Степана.
Долго ли, коротко ли, латинин
Снова с городской стены взывает:
«Ты ступай-ка, сербский царь, под башню,
Самую высокую в Леджане.
Долгое копье в ту башню вбито.
Яблоко на нем блестит златое.
Нужно прострелить его сквозь перстень».
Ждать не хочет Милош Воинович.
Вопрошает он царя Степана:
«Ты дозволишь, сербский царь-надёжа,
Выстрелить мне в яблоко сквозь перстень?»
«Дозволяю, мой сынок родимый!»
И подходит к белой башне Милош,
И стрелу на тетиву златую
Он кладет и, выстрелив сквозь перстень,
Пробивает яблоко златое.
Яблоко берет он в белы руки,
Отдает его царю Степану,
Получает щедрую награду.
Со стены опять латинин кличет:
«Видишь, сербский царь, под белу башню
Двое королевичей выходят,
Трех пригожих девушек выводят,
Трех пригожих, меж собою схожих.
Все у них едино — стать и платье.
Распознай, которая — Роксанда.
Коли ошибешься ненароком —
Не уедешь, головы не сносишь,
А не то чтоб увезти невесту!»
Царь Степан услышал эти речи
И покликал Тодора-визиря:
«Опознай, слуга, мою невесту!»
И царю сказал по правде Тодор:
«Царь-надёжа, я ее не видел!
Затемно невесту выводили.
Я во мраке отдал ей твой перстень».
Царь себя ударил по колену:
«Вот злосчастье, боже милосердный!
Нас перехитрили, одолели,
Нас на глум девица выставляет!»
Как услышал Милош Воинович,
Сразу подошел к царю Степану:
«Сербский царь, мой господин, дозволь мне
Опознать Роксанду-королевну!»
«Дозволяю, дитятко родное,
Только на тебя плоха надежда;
Как мою невесту опознаешь,
Коли ты ее не видел сроду?»
Отвечает Милош Воинович:
«Не пекись об этом, царь-надёжа!
Стадо я стерег на Шар-планине,
Было там овец двенадцать тысяч.
По три сотни в ночь ягнят рождалось.
По овце я мог узнать любого.
А Роксанду отличу по братьям!»
Сербский царь Степан ему ответил:
«Коли бог тебе, дитя, поможет
Опознать Роксанду-королевну,
Дам тебе я землю Скендерию,[137]
Целый век ты будешь ею править».
Ехал Милош по ровному полю,
А когда он к девушкам подъехал,
С плеч болгарскую он сбросил бурку,
И болгарскую он шапку скинул.
Заблистали златоткань да бархат,
Заблистали пластины златые,
Заблистали поножи златые.
Заблистал в зеленом поле Милош,
Точно солнце красно из-за леса!
Стелет бурку на траве зеленой,
Рассыпает по ней кольца, перстни,
Жемчуг мелкий, самоцветны камни.
Меч зеленый достает из ножен,
Девушкам пригожим слово молвит:
«Подоткнет подол пускай Роксанда,
Закатает рукава шелковы,
Соберет златые кольца, перстни,
Жемчуг мелкий, самоцветны камни.
А попробуй сунуться другая —
И, святою верою клянуся,
Белы руки отрублю по локти!»
И тотчас из трех девиц пригожих
Крайние на среднюю взглянули,
А Роксанда — на траву зелену.
Вот подол Роксанда подоткнула,
Закатала рукава шелковы,
Кольца собрала она и перстни,
Жемчуг мелкий, самоцветны камни.
Две подружки наутек пустились.
За руки схватил обеих Милош,
Всех троих привел к царю Степану:
Дал он сербскому царю Роксанду,
Ей в наперсницы он дал другую,
Да себе оставил третью Милош.
Царь промежду глаз его целует,
Хоть не знает, кто он и откуда.
Закричали нарядные дружки:
«Снаряжайтесь, разодеты сваты!
Ехать нам домой приспело время».
Собирались нарядные сваты,
Увозили девушку Роксанду.
Только удалились от Леджана,
Как промолвил Милош Воинович:
«Сербский царь Степан, мой повелитель!
Есть в латинском городе Леджане
Этакий Балачко[138]-воевода.
С тем Балачкой мы друг дружку знаем.
Семь годов король его содержит,
Чтобы разгонять нарядных сватов,
Силой отымать у них Роксанду.
Нам король пошлет его вдогонку.
У него Балачко — трехголовый:
Из одной главы бьет пламень синий,
Из другой — студеный ветер дует.[139]
Как наружу выйдут пламень с ветром,
Можно без труда сгубить Балачка.
Поезжайте с девушкой Роксандой.
Я дождусь Балачка-воеводы,
Чтоб его попридержать маленько».
Ускакали нарядные сваты,
Увезли пригожую невесту.
Ждет-пождет в лесу зеленом Милош.
Вместе с ним — товарищей три сотни.
Ускакали сваты из Леджана,
А король к себе призвал Балачка:
«Ой ты, верный мой слуга Балачко!
Ты разгонишь ли царевых сватов,
Отобьешь ли девушку Роксанду?»
Вопросил Балачко-воевода:
«Повелитель мой, король Леджана!
И какой-такой юнак удалый
Затесался меж царевых сватов?»
Говорит Балачке-воеводе
Королева белого Леджана:
«Наш слуга, Балачко-воевода!
Никакого нет у них юнака!
Есть молокосос, болгарин черный,
Молодой болгарин, безбородый».
Говорит Балачко-воевода:
«Не болгарин черный — царский сестрич,
Милош Воинович едет с ними.
Царь Степан его и знать не знает.
Мне он, между тем, знаком давненько!»
Молвила Леджана королева:
«Наш слуга, Балачко-воевода!
Поезжай, отбей у сербов дочку,
Я отдам тебе Роксанду в жены».
Оседлал арабскую кобылу,
Поскакал за сватами Балачко.
С ним — шесть сотен всадников латинских.
Вот они в зеленый лес въезжают.
Встал буланый на пути широком,
Позади встал Милош Воинович.
Закричал Балачко-воевода:
«Не меня ли, Милош, поджидаешь?»
Синеярым пламенем дохнул он,
На буланом сжег медвежью шкуру.
Увидал такую незадачу —
И дохнул студеным лютым ветром.
Конь буланый трижды кувырнулся,
Цел и невредим остался Милош.
Крикнул Воинович белым горлом:
«Принимай нечаянный подарок!»
Шестопер свой золотой метнул он,
Зацепил Балачка-воеводу,
Из седельца боевого вышиб.
Смертоносное копье направил,
Приколол его к траве зеленой,
Отрубил три головы Балачке,
Да буланому их бросил в торбу.
Напустились удальцов три сотни
С Милошем на всадников Балачки
И голов срубили ровно триста.
Царским сватам вслед поехал Милош,
А когда нагнал царя Степана,
Бросил наземь головы Балачки,
Взял в подарок тысячу дукатов.
Поскакали сваты в Призрен белый.
Выехали на Косово поле,
И собрался Милош в град Вучитырн.
Он царю сказал такое слово:
«С богом оставайся, дядя милый,
Сербский царь Степан, родной мой дядя!»
Сербский царь внезапно догадался:
Это Милош, младший Воинович!
Сестрича он ласково приветил:
«Неужели, дитятко, ты — Милош?
Ты ли это, сестрич мой любимый?
Счастлива твоя родная матерь!
Счастлив тот, кого зовешь ты дядей!
Что ж ты мне доселе не открылся?
И тебя в пути я мучил жаждой,
Скудной пищей и ночлегом трудным!
Своему без своего не сладко!»