Пол Брэдли - ОХОТНИКИ КРАСНОЙ ЛУНЫ
– Может быть, он оказался одним из тех, кому удалось спастись? - предположила Райэнна. - А меч повесили здесь в честь его победы?
– Нет, если я что-нибудь понимаю в самураях, - тихо сказал Дэйн. - Живой он бы взял меч с собой, куда бы ни собирался отправиться потом. Меч самурая - его душа. Чтобы взять ее, пришлось бы его убить.
Марш постоял еще немного, держа в руке ножны. Меч Матагучи - на Земле он стал бы бесценным музейным экспонатом или лелеемой реликвией японской семьи - был длиннее и тяжелее любого из клинков, которые держал когда-либо в руках Дэйн. Ему уже долгие годы не доводилось упражняться в искусстве владения мечом в японском стиле. И вообще, ему следовало бы попробовать не меньше полудюжины клинков подобного типа, чтобы выбрать себе по руке.
Но Дэйн непонятно почему оказался зачарован образом безымянного японского фехтовальщика, жившего в шестнадцатом столетии, похищенного, как и сам Марш, и привезенного сюда, на край галактики, чтобы сразиться с невероятным, немыслимым противником.
– Думаю, что я уже выбрал, - сказал землянин. - Может быть, это добрый знак.
Повернувшись к Клифф-Клаймеру, он спросил:
– А каким оружием ты воспользуешься?
Марш уже стал привыкать к тому, как кривится в презрительной усмешке верхняя губа мехара.
– Оружием? Мне нужно только вот это, - произнес человек-лев, выпуская из огромных лап длинные, изогнутые, острые как бритва когти, блестевшие, точно… да нет, так оно и было, когти мехара действительно покрывал металл.
«Точно зуб под коронкой, - подумал Дэйн. - Только куда опаснее».
– Я готов схватиться с любым вооруженным существом, причем оно окажется подо мной раньше, чем успеет моргнуть глазом.
Дэйн удивленно поднял бровь:
– Ну, парень, да у тебя, похоже, и боевой клич уже готов? Вот только объясни, зачем же вы тогда пользовались на корабле ружьями с нервно-паралитическими зарядами?
– Они нам нужны для того, чтобы пасти стада, - ответил мехар с презрением. - Я принадлежу к военному клану и пролил кровь врагов в сотнях дуэлей. Это… - Клифф-Клаймер фыркнул и кивнул в направлении оружия, висевшего по стенам, - для тех, кого судьба обделила природным оружием. Наши когти и зубы не сразу превратились в то, что они из себя представляют теперь… Да и ваши - тоже! А ведь вы сами сделали выбор, начав пользоваться искусственным оружием, и понимаете, чем вам теперь приходится платить за это.
Дэйн пожал плечами:
– Каждому свое… в том числе и оружие.
– Если вспомнить историю, - поспешила Райэнна, которая никогда не упускала возможности съязвить, - обезьяноподобные никогда не обладали таким уж мощным природным оружием. Нам пришлось пошевелить мозгами, чтобы найти способы защиты.
– Ну, такова ваша версия, - невозмутимо ответил Клифф-Клаймер. Определенно, его трудно было переубедить.
– Ладно, допустим, что это меня не касается, - совершенно серьезно произнес Дэйн. - Но представь себе, что на тебя пойдет охотник с длинным копьем или тому подобным оружием?
Мехар немного подумал, а потом сказал:
– Я положусь на их честь и любовь к состязаниям.
– Блажен, кто верует, - пробурчал Дэйн.
Тем временем Аратак, упорно изучавший длинный ряд оружия, явно выглядел совершенно неудовлетворенным.
– Мы народ мирный, - сказал он. - Я в оружии ничего не понимаю. Нож хорош, чтобы овощи почистить или рыбу разделать. Должен я подумать обо всем этом… - Ящер посмотрел вдаль, туда, откуда незнакомцы, смутно напоминавшие мехаров, только что ушли, оставив свое оружие. - Может, избрать самую тяжелую дубину, какую я только смогу поднять? Если учесть мой собственный вес, то я смогу проломить голову любому, кто нападет на меня. Если же у меня это не получится, что ж… выходит, таков Божественный промысел Всевышнего Яйца. И я должен окончить свои дни, найдя лютую смерть в чужой стране… Впрочем, так я скорее присоединюсь к его бесконечной мудрости. Думаю, мне и пытаться не стоит освоить хоть какое-нибудь из этих неведомых мне орудий.
Дэйн подумал, что Аратак, пожалуй, прав. Представив себе вид ящера, у которого в лапах самая тяжелая дубина, которую тот смог бы поднять, Марш решил, что если Аратак попадет между глаз хотя бы и риноцерусу, то сумеет раскроить ему череп. Трудно было вообще представить себе создание, которое Аратаку не удалось бы убить.
Бережно прижав к груди меч самурая, Дэйн обратился к женщинам.
– Мне все это кажется каким-то нереальным, - сказал он. - Фехтование там, где я живу, - спорт или игра, никто не полагается на меч, если ему приходится бороться за свою жизнь.
– Я помню, ты рассказывал, что на твоей планете было много войн, - проговорила Райэнна.
– И сейчас воюют все кому не лень, но обычно стараются применять для этого бомбы, снаряды, на худой конец автоматы. Даже и штыки-то из моды вышли. Полиция пользуется револьверами чаще, чем дубинками. - Марш огорченно вздохнул и нахмурился. - В фехтовании я разбираюсь куда лучше любого среднего землянина, не державшего в руках ничего страшнее и убийственнее, чем «Wall street journel»[2].
Райэнна загрустила, повесив свою красивую головку.
– На моей планете женщины вообще никогда не воевали, даже до того, как вообще было покончено с войнами во имя благоразумия и процветания, - сказала она. - Я, правда, носила с собой нож на случай нападения каких-нибудь ископаемых - вроде воров или насильников, все еще попадающихся в диких местах, - и пару раз пускала его в дело. Вернее, показывала, что он у меня есть, этого хватало, средний хулиган - существо трусливое. Вот так. Мне хотелось бы найти что-нибудь полегче…
Дэйн улыбнулся:
– Если не найдешь, то таких просто в природе не существует. У них тут есть любые - с лезвиями от шести дюймов до трех футов, и весят они соответственно от двух унций до десяти фунтов.
Райэнна наконец остановила свой выбор на длинном тонком кинжале и маленьком складном ноже, помещавшемся у нее в кармане рубашки. Застегивая на талии пояс с кинжалом, женщина вдруг замерла, часто-часто заморгав.
– Надо еще привыкнуть к мысли, что придется применить оружие против разумного существа, - сказала она и добавила: - Или к тому, что это самое разумное существо нападет на меня с чем-нибудь подобным в руках…
Райэнна принялась яростно тереть глаза, и Дэйн понял, что ее вечная бравада - всего лишь маска, скрывающая испуганное миролюбивое существо.
Он сказал:
– Будем все-таки надеяться на то, что до этого не дойдет. Наше дело выжить; если для этого достаточно хорошо бегать и прятаться, то так мы и будем поступать. Лично я вовсе и не мечтаю о драке с охотниками.
И вместе с тем Марш думал, что им просто дают возможность привыкнуть к мысли о неизбежности смертельной схватки. А это совсем не то, с чем культурному человеку легко смириться. И как бы ни утверждали некоторые, что цивилизация - лишь маска, флер, прикрывающий дикую сущность человека, все же у одних он оказывался более плотным и значимым, чем у других. Дэйн видел это сам во время своей недолгой службы во Вьетнаме: некоторые из новичков довольно быстро смирялись с мыслью о том, что должны убивать. Куда девалась вся цивилизованность, лишь только сержант-инструктор давал команду «примкнуть штык», а затем «коли»? Когда в одном подразделении оказывается слишком много таких, получается резня вроде той, что была в Сонгми, и все: мужчины, женщины, старики и даже младенцы - были умерщвлены в одночасье. Иных же новобранцев очень трудно приучить к убийству, они палят в воздух или стреляют наугад, сами не желая умирать, но вместе с тем не чувствуя в себе сил выбрать в качестве живой мишени какого-нибудь конкретного человека. Таким был и сам Дэйн.
Один приятель Марша - полицейский - говорил то же самое. Некоторые убивают охотно, даже слишком охотно, других выстрелить в человека может заставить только угроза собственной жизни. Есть и такие, которые вообще не могут заставить себя нажать на курок. Если им везет - они становятся кабинетными работниками, регулировщиками, если нет - зачастую жертвами.
Дэйн никогда сознательно никого не убивал. Он изучал боевые искусства Востока - кендо, каратэ, айкидо - с тем же энтузиазмом, с каким занимался альпинизмом или пускался в одиночные плавания. Мог ли он убить? Этого Марш не знал.
«Но я, черт возьми, попробую приколоть кого-нибудь!»
У него оставалось время убедить себя в этом. Маршу вспомнились те дни, когда ему довелось быть заменяющим в олимпийской сборной. Шансов выйти на соревнования у него не было решительно никаких, зато там Дэйн познакомился с бегуном на длинные дистанции - англичанином, золотым призером, который утверждал, что победа, поражение, соревнование - категории, которыми оперирует сознание. «Ты просто вкручиваешь себе в башку „я должен победить“ или „я проиграю“, - говаривал он, - доходишь до черты, когда знаешь, что вот-вот сдохнешь, и либо падаешь, либо переходишь ее. Такое с некоторыми тоже бывает».
