Антон Краснов - Леннар. Сквозь Тьму и… Тьму
4
– Что такое Язва Илдыза? – спросил Леннар.
Вопрос был тем более внезапен, что задавший его, казалось бы, всецело поглощен едой. В семье Ингера не было принято говорить за столом.
Ингер поднял голову. Его нижняя челюсть работала вовсю, на скулах ходили широкие, упругие желваки.
– Что? – с набитым ртом промямлил он.
Кроме Леннара и Ингера за столом оставалась еще Инара, которая мелкими глотками допивала теплый фруктовый взвар. Именно она ответила на вопрос Леннара:
– Язва Илдыза… неужели ты ни разу не видел? Значит, все-таки есть земли, в которых нет этих… этих проклятых мест. Ну, Язв Илдыза много. Прежде всего – Проклятый лес, из оврага возле которого ты, Леннар, выполз. В окрестностях Ланкарнака, нашей столицы, есть еще две таких Язвы, а вообще, как говорят ученые люди, в землях Арламдора таких Язв семь или восемь. Язва Илдыза – запретное место, отмеченное красными вешками Храма. Строго-настрого воспрещается кому-либо ходить в те места. Я видела собственными глазами одно… не считая Проклятого леса, конечно. Это – огромный серый чертог, из которого сочится странный зеленоватый дым. Дым без запаха, но, видать, тлетворный, потому что близ Язвы не растут трава и деревья, а торчат лишь обугленные черные раскоряки, которые называют побегами тьмы.
– Не больно-то изобретательное название, – пробормотал Леннар, уставившись в грубо отшлифованную поверхность столешницы прямо перед собой. – Чудны дела ваши, боги…
– А ты ему еще про Поющие расщелины расскажи, раз он такой любопытный, – прожевав, наконец-то проклюнулся Ингер. – Раз уж ему потребно знать… Ой не к добру такое говорить! – посерьезнев, добавил он и осенил себя знаком Ааааму. – Ты бы попридержала язык, сестренка! А тебе, братец, уж коли надо знать, так пойди к весельчаку Лайбо! Он парень отчаянный, сказывают, вокруг Язвы Илдыза хаживал да в Проклятый лес налаживался сходить, еще когда малый был. Хорошо, отец его, Борм, разложил сынка на конюшне да выпорол хорошенько, чтоб впрок вложить для ума!.. Только не пошло на пользу: Лайбо, говорят, недавно таскался к Поющей расщелине и туда заглядывал, факелом тыкал да любопытствовал…
– И что?..
– А вот ты у него и спроси, раз так надо! – буркнул Ингер. – Ты куда, к Лайбо, что ли? Так надолго не пропадай, нам к завтрашнему, чтоб в город, готовиться надобно!
Весельчак Лайбо, которого Леннар нашел на окраине деревни, у ручья, сверкнул белыми зубами и хмыкнул:
– А тебе-то зачем? Ты, сказывают, сам из тех мест? Поди, нечистый, э? Ну шучу, шучу! Что мне тебя злить, ты, говорят, Ингера так оглоушил, что он до сих пор не очухался! Скажу, раз уж тебе интересно. А что, в твоих землях нет ни Язв, не Поющих расщелин?
– Не припомню что-то, – честно ответил Леннар. – Ну что, Лайбо, может, покажешь, что это за диковины такие? А то меня давно уже удивительными историями потчуют, вон на днях Бинго Бревно рассказал про какой-то «лепесток Ааааму», рухнувший с неба где-то у города Кастелла.
Лайбо, поблескивая своими небольшими, враз посерьезневшими глазами, смотрел на Леннара. Потом поправил на груди рубаху и ответил неспешно, важно:
– И это правда. Чудной ты, непонятный, чтоб меня!.. Зачем оно тебе?
– Нужно, раз спрашиваю.
Лайбо почесал в затылке, ероша без того всклокоченные светлые волосы, и наконец вымолвил:
– Ну вот что. До серого чертога, что в Язве Илдыза, не поеду, до него пару светов и целую темень ехать. Если тебе так уж хочется тварей Илдыза приманить, так лезь в Проклятый лес, он тут недалече. Да ты сам лучше меня про то знаешь!.. – прибавил он, понизив голос и чуть отстраняясь от этого чудаковатого, на взгляд Лайбо, типа. – Про «лепесток Ааааму» я и сам толком не знаю, где он находится, только доподлинно про него мужики на ярмарке в Ланкарнаке травили, а те, кто рассказывал, сильно привирать не будут. А вот Поющую расщелину, а по-нашему, стало быть… – тут Лайбо прибавил совсем уж неприличное прозвище, бытовавшее среди таких вот злоречивых деревенских мужиков, как он сам. – Вот Поющую расщелину посмотреть можно. Только пешком и задаром не пойду. Охота была пятки отбивать. Давай повозку и подавай вина кувшин, тогда поеду. Тут цельный переход ехать, хорошо, если к ночи туда-сюда обернемся.
– Идет, – сказал Леннар.
– Тогда жду тебя у кривого дерева, что возле дороги в столицу. Да вино не забудь! – добавил весельчак Лайбо и умчался.
Ингер и его братья были в мастерской, старик Герлинн со своей старухой дремал после сытного обеда, так что Леннар беспрепятственно взял повозку и осла. Он уже выехал за ворота, когда его остановил голос Инары:
– Ты куда?
Леннар не ответил; впрочем, она и не стала вдаваться в дальнейшие расспросы, а просто села на край повозки и сказала:
– Я сама знаю. Я с тобой, можно?
– Ингер будет гневаться.
– А он так и так будет. Ну, после того что уже было, он не станет вымещать свою злобу на тебе. Да и добрый он, отходчивый. Поехали. Ведь ты – к Поющей расщелине?
Леннар окинул взглядом девушку, которую он сам назвал сестрой, и отметил, что она зачем-то надела лучшее свое платье, в котором по праздникам ходит в деревенскую храмовую башенку. На ее побледневшем лице особенно темными казалась большие бархатные глаза. Инара отлично чувствовала, что он смотрит, но не поднимала взгляда. Промолвила:
– Наверное, Лайбо тебя ждет, так?
– Ты догадливая.
– А ты… – Она вскинула глаза и, сведя брови, договорила: – А ты закрытый. Как дверь за пятью замками и дюжиной засовов. Не скажу – темный, но… Я не могу понять тебя.
– Да я сам не могу понять себя! – с хорошо сыгранной веселостью отозвался Леннар и хлестнул осла по налитому боку.
К Поющей расщелине они приехали, когда уже начало смеркаться. Небо посерело, подтаивающие желтые круги пролегли в его неизмеримой высоте. Лайбо непрестанно крутил головой, острил, суетился, пил вино и норовил ухватить Инару то за бок, то за бедро, а то и за грудь. Кончилось тем, что она врезала ему под дых, да так, что шутник сверзился с повозки и едва не свернул себе шею. Рука у Инары была тяжелая, как у ее отца и братьев. Леннар, правивший повозкой, не обернулся, а только хмыкнул.
– Видишь, во-о-он там, в небе, неподвижное серое облачко, низкое, унылое такое, – наконец, сказал Лайбо. – Видишь? Оно стоит точно над Поющей расщелиной. Дождь ли, ветер или ясно, оно всегда тут. Так что Поющую определяют издалека и – объезжают стороной. Так заповедано Храмом. Хотя сами храмовники и даже Ревнители, орденские братья, не очень-то сюда суются. Так что ежели ты хочешь поближе – поехали. Только Инару тут оставим. Узнай Ингер, что мы ее к самой расщелине таскали, не сносить нам тогда головы. Лично моя мне еще пригодится: я на ярмарке а-атличный картуз прикупил! Перед девками красоваться горазд, – сообщил Лайбо и прыгнул с повозки. – Дальше пешком, – закончил он. – На возу не проедешь. Сиди тут, девка.
– Девкой ту овцу будешь называть, на которой жениться собирался, – отповедала Инара. – С вами пойду.
– А кто ж повозку и осла будет караулить? Нет, мне-то все едино, добро не мое, а кожевенниково. Ему и убыток, если что.
– Да где ж ты видел, чтоб рядом с Поющими расщелинами или Язвами Илдыза воровали скот и добро? – ответила девушка. – Ой, говори, да не заговаривайся, Лайбо-плут!
Леннар уже не слышал перепалки. Перепрыгивая с камня на камень, взбираясь по склонам холмов и преодолевая овражки, он продвигался к Поющей расщелине. Верно было название, данное крестьянами: странные, тоскливые звуки наполняли воздух в этом месте, они стелились над неровной почвой, над громоздившимися там и сям валунами, над грядами неровных острых холмов, поросших мясистыми хвощами и сероватым мхом. Можно было бы сказать, что это выл ветер, – когда б воздух не был совершенно неподвижен, глух, словно все движение в нем остановилось, ветер устал и припал к земле…
Леннар преодолел крутое взгорье, поросшее редкой желтоватой травой, похожей на вереск. Тут из земли торчали зазубренные каменные осколки, похожие на зубы вымершего хищного гиганта. Леннар взглянул вниз, под ноги – туда, где в трех анниях[5] под ним в земле проходил прямой черный пролом. В нем и вдоль него танцевала серая пыль, и именно из глубин пролома рвались эти странные завывающие звуки. Пролом был необычайно правильной формы, и создавалось впечатление, что не природа, а чьи-то умелые руки выбили в здешней скальной породе эту расщелину. Пролом в земле был не шире шага, длиной около тридцати шагов и с каждой стороны заканчивался волнообразным изгибом. Сверху, особенно в сумерках, могло показаться, что на землю бросили огромную черную полосу металла ли, выкрашенного или обугленного дерева ли…
– Уф…
Леннар присел на корточки и, взяв с земли камешек, бросил в Поющую расщелину. Прислушался. Поначалу ничего не изменилось, но вдруг среди унылого завывания выделился резкий, все крепнущий звук, рванул – и Леннару показалось, что окружающие его сумерки с треском подались, разорвались, раздернулись, как крепкая, но уступающаяся напору ткань. Леннар машинально отпрянул и, обернувшись, увидел, что к нему подходят Инара и Лайбо. Оба мрачны и напряжены.
