Роман Лагутин - Запретный отсров
Владимир еще не успел понять намерение Грина, как тот, выпрямившись во весь свой рост и не испытывая страха, стал размеренными шагами приближаться к Карлу.
Сердце у Карла екнуло, когда Норман подошел к нему вплотную и, выставив перед собой правую руку, отодвинул его в сторону.
— Твою ж мать, Грин, что ты делаешь? Не трогай его! — поспешил сказать Владимир, когда понял, что Норман подошел к монстру слишком близко.
Норман присел на корточки напротив чудовищной головогруди неподвижного паука. Карл отошел подальше от чудища, он был несказанно рад, что смог, наконец, отдышаться после случившегося шока.
— Не делай этого! — не выдержав, выкрикнул Владимир, пытаясь остановить любопытство, а правильнее будет сказать: дурное намерение Нормана.
— Не дергайся ты так, Владимир! Все под контролем! — Когда Грин прикоснулся кончиком своего указательного пальца к твердой поверхности передней ноги паука — это была последняя и самая глупая ошибка в его жизни, чувство острого жжения заставило его резко отдернуть руку назад. — Вот зараза, как жжется! — Норман обхватил указательный палец краем рубашки и попытался затереть режущую боль.
— Я же говорил тебе не делать этого, или не говорил?.. — раздосадовано буркнул Владимир и приблизился к соратнику. Норман взглянул вверх — в лицо русского, вроде как, жгучая боль в его пальце немного утихомирилась. Грин выпрямился и озадаченно посмотрел на монстра. — Кажется, я догадался, чего остерегаются, эти сволочи.
Владимир в желании получить важную для успеха дела информацию, заинтригованно воззрился на Нормана.
— И что же это такое?
Грин отвел взгляд от неподвижной фигурки паука и посмотрел в глаза Владимира.
— Это — обычный свет, они боятся света. Вот, полюбуйся, как он на них действует, — он махнул рукой в сторону застывшего монстра.
«Теперь становится ясно, почему паук не прикончил Карла, — подумал Владимир. — Он просто не успел этого сделать. Множественный свет, от галогеновых фонарей на их шлемах, парализовал его».
— А что у тебя с пальцем? — взволнованно поинтересовался Рой у своего закадычного друга.
Грин отпустил край рубашки и посмотрел на свой указательный палец. Пока что там было всего лишь легкое кровавое покраснение. Частицы за прошедшее время успели уже глубоко погрузиться в человеческое тело бедолаги Нормана.
— Немного жжется, а так все в порядке, — ответил Г рин. Край его рубашки был запачкан в собственной крови, а на кончике пальца осталась, как не странно, быстро запекшаяся корка крови. — Думаю ничего страшного.
Он еще тогда не знал, что эти его слова не имеют никакого отношения к истине.
Из тоннеля, позади парализованного паука, раздались приглушенные и не совсем приятные поскребывающие звуки. Все, кто был в закутке на распутье, разом переглянулись, а когда шуршание и подбирающийся скрежет усилились, кладоискатели с завидной синхронностью дернулись с места. Устремившись в обратный путь, они исчезли в глубине уже знакомого тоннеля.
Когда на распутье вновь воцарилась темнота, гигантский альфа-паук, показавшись из чрева тоннеля, озарил своей неоновой синевой стены небольшого куполообразного закутка. Немного поколдовав своими передними придатками над парализованным сородичем, он определил его временную дестабилизацию. Поняв, что родственник не травмирован, альфа-паук повернулся к тоннелю справа — туда, куда ушли люди. Мгновение помедлив, он издал незамысловатый писклявый звук и направился следом, а за ним, по стенам и потолку, постукивая остроконечными члениками, просеменила и вся его многочисленная свора.
Пещерный тоннельВладимир пока что плохо понимал, что им всем следует делать дальше, но оставаться в пещерном перекрестке, точно было нельзя. Так что решение, идти обратно, было достаточно обоснованным. Тем более что этот путь они уже более-менее знают и, возможно, им даже удастся найти паучий грот, а там и записи Феликса.
Недавнее ранение Нормана никак не давало покоя мыслям изрядно подуставшего Моррисона. Он временами украдкой посматривал на пульсирующий красный указательный палец Грина. Даже по внешним признакам можно было с уверенностью сказать, что он у него весьма сильно болел. Подтверждением тому было чуть заметное, временами проступающее на лице Нормана, нетерпимое сморщивание.
Рой только наблюдал, и это было все, что он мог делать в данной ситуации. Врача тут не вызвать, а сам он мало что понимал в медицине, но точно знал, что подобное покраснение и вздутие — сильнейшее воспаление, чем-то хорошим, явно не закончится. В тайне он переживал за здоровье своего богатого друга.
— Я не знаю, что еще с тобой можно сделать, — сказал Владимир. Он показал на руку Нормана. — Кроме как обеззаразить твое ранение. — Чуть ранее, палец Грина обработали перекисью водорода.
Норман приподнял перед глазами руку с распухшим пальцем и изучающим взглядом посмотрел на предмет своего безудержного любопытства. Только теперь он начинал все сильнее сожалеть о содеянном. А вот в этом — своем глупом порыве, он уже не мог винить никого. Собственное любопытство сыграло с Норманом злую шутку.
Если они когда-нибудь выберутся отсюда и благополучно вернутся к цивилизации, это будет гораздо большей радостью, чем найти залежи алмазов, за которыми они сюда прибыли. Норман, в случае удачного расклада, пообещал себе, что никогда больше не будет поддаваться на провокации своего недальновидного разума, ведь именно он привел его в этот ужас, в котором он сейчас находится, а не Владимир. Мы всего лишь заложники собственного сознания и все ошибки мы допускаем исключительно по своей вине.
— Может быть, следует сделать перевязку, — немного замедлив шаг и обернувшись назад, предложила Элизабет. Ее участливый взгляд встретился с волнительным взором Моррисона, а затем метнулся к руке Грина. Теперь пострадавший морщился не переставая, покачивал, убаюкивая руку.
Норман приподнял взгляд и устремил его в лицо миловидной девушки. Он ничего не ответил, а лишь покачав головой, дал понять, что ему становится все хуже. Угасающее состояние Нормана производило деморализующий эффект.
— Уберите от меня свет! — внезапно прокричал он и, отбежав назад, спрятался за просматриваемым поворотом. Вдоль шершавой стены он спустился на колени, а затем не спеша прилег на холодный пещерный пол. — У меня все тело горит от этого света. — Нечеловеческим хриплым голосом проговорил он, а затем погасил свой нашлемный фонарь и оказался в частичной темноте.
Свет со стороны соратников, уперевшись в противоположную стену поворота, его не касался.
— Слушай, приятель, — обратился к другу Рой, — ты не можешь остаться там, вот так просто лежать. Мы должны идти дальше! Нам надо выбираться отсюда! Слышишь?!
— Да. я их слышу, они уже близко. — начал бредить Норман. Он лежал совсем обессиленный, казалось, сознание вот-вот покинет его. Боясь навредить, а скорее всего, заразиться странной болезнью, никто не рискнул к нему приблизиться.
Никто, кроме Моррисона.
Рой, взглянув на Владимира, кивнул ему, а затем, погасив свой нашлемный фонарь, приблизился к почти безжизненному телу Грина. Вроде как, тот лежал на последнем издыхании и, похрипывая, тяжело дышал.
— Друг, ты совсем плохо выглядишь, — произнес Рой, присев на корточки рядом с распластавшимся Норманом. Он, взяв его за плечи, приподнял и усадил, уперев спиной к бугристой пещерной стене. — Как же это все могло с нами случиться? — Моррисон, глядя на товарища, сожалел, что может созерцать все это безумие. «Лучше бы я остался в Орландо и никуда не ехал», — подумал он, сокрушаясь, что уже ничего нельзя изменить.
Грин с повисшей головой, проскользив по стене, вновь упал на бок. На мгновение Рою показалось, что друг уже отдал богу душу. Сердце Моррисона перестало биться и крепко сжалось от душевной боли, но когда Рой смог разглядеть слабое прерывистое дыхание друга, оно снова забилось, хотя душевная боль по-прежнему не унималась.
Рой отчетливо услышал за спиной неспешные приближающиеся шаги. Резко обернувшись, он узнал силуэт Владимира. Русский тоже потушил свой фонарь и решил выяснить самочувствие соратника.
Взгляд Владимира неистово задрожал, когда он увидел деморализующее состояние Нормана.
— Черт! Да он же совсем плох! — само собой вырвалось из глотки русского. Еще до этого он думал, что все не так плохо, как кажется на первый взгляд. Он ошибся в выводах, его заблуждение было вызвано дурным влиянием пещерного лабиринта и полученным в итоге стрессом.
Тик-так, тик-так, — часы на руке Нормана отсчитывали последние мгновения его жизни.
Неожиданно он пришел в себя и, с трудом приподняв тяжелые веки, открыл глаза.
— Вам надо уходить, — устало прохрипел полумертвый Грин. — Они приближаются.
