Алексей Калугин - Время лживой луны
Макарычеву задание сразу не понравилось – не было у него ни малейшего желания с религиозными фанатиками разбираться. В подобных делах нужно опыт иметь. Да и склад характера особый требовался. Но, поскольку это была не просьба, а приказ, спорить не приходилось.
– Тарья, а Тарья, – окликнул негромко девушку Стецук. – А кто ты на самом деле?
– В каком смысле? – не поняла Тарья.
– Ну, в смысле, реальный прототип у тебя имеется?
– А то как же!
– И познакомиться с ней можно?
– Зачем? – сдвинула широкие черные брови Тарья.
– Ты не думай ничего плохого, – быстро заговорил Стецук. – У меня намерения серьезные. Нравишься ты мне, Тарья… И по характеру, и вообще… Но мне же, понимаешь, реальная девушка нужна. Вот я и хочу познакомиться.
– Ничего не выйдет, – решительно отказала ефрейтору Тарья.
– Почему?
– Она живет далеко.
– Ну и что? У меня скоро отпуск будет, вот и съезжу.
– Ты не в ее вкусе.
– Откуда ты знаешь?
– Я и есть она.
– Да, но тебя ведь Портной придумал. Ты – его виртуальная подруга…
– Ой, не морочь мне голову, ефрейтор, – недовольно поморщилась Тарья. – Поищи лучше себе другую девушку.
– Легко сказать, – обреченно вздохнул Стецук. – А где ж мне ее искать?
– Съезди в отпуск куда-нибудь на курорт. Или – в Закордонье. Посмотришь на тамошних красоток.
– Не, их не хочу, – решительно отказался Стецук. – Они все ненатуральные. Раньше телки тупые себя силиконом накачивали, теперь – уинами пользуются. Они и лишние калории сожгут, и жирок, где требуется, подчистят, и фигурку подкорректируют, и кожу упругой сделают.
– И чем же плохо?
– Тем, что все это ненастоящее. Все равно что соевый бифштекс…
Стецук определенно собирался развить интересующую его тему, но не успел.
– Стой! – скомандовал негромко Макарычев.
Стецук одним движением выдернул из-под локтя автомат.
Рядом сухо щелкнул затвор автомата Портного.
– Постреляем? – шепотом спросил у Портного Стецук.
– Что-то я сегодня не в настроении, – так же тихо ответил Михаил.
– Сколько до цели? – спросил у Герасима Макарычев.
– По прямой – около семи километров.
– Смотри, – рукой указал направление сержант. – Что это за огни?
Там, куда указывал Макарычев, среди редких деревьев проблескивали тусклые огоньки.
Портной поднял на лоб маску инфравизора и на несколько секунд плотно закрыл глаза. Огни были отчетливо видны и без приборов ночного видения.
– На болотах встречаются так называемые блуждающие огни, – сказал Петрович. – Причин, их порождающих, несколько. Это может быть гниющее при определенных условиях дерево. Или электростатические заряды. Огни святого Эльма. Или горючие газы, выделяемые трясиной…
– Окстись, Петрович, – перебил оратора Дробинин. – Это что, похоже на горящие газы?
– Больше всего это похоже на огни электрических ламп, – спокойно ответил Синеглаз.
– Ну!..
– Этого не может быть.
– Почему?
– Потому что мы в центре Облонской трясины. Здесь нет и не может быть электрических огней.
– А как же деревня?
– Отшельники не пользуются электричеством.
– По имеющимся у Безбородко данным, их деревню никто не посещал уже более двадцати лет.
– Так что же это тогда?
Макарычев сдвинул на лоб маску инфравизора и приложил к глазам бинокль. Нажал кнопку автоматической подстройки резкости. Огни сделались крупнее, но более отчетливыми не стали.
– Нам – туда? – кивнул в сторону огней Макарычев.
Прежде чем ответить, Пущин сверился с показаниями планшета.
– Туда.
– К утру как раз дойдем, – усмехнулся Стецук.
Оптимизма в его словах не чувствовалось. Да и откуда ему взяться-то было, оптимизму? Если с того момента, как группа вышла к берегу безымянного озера, они шли уже без малого пять часов. Все время вдоль кромки воды. И при этом были все так же далеки от цели, как и в начале пути. Нет, Пущин не сбился с пути. Он точно знал, куда идти. Но при этом ему ни в какую не удавалось проложить прямой маршрут к выбранной точке. Будто погань какая болотная глумилась над ними да противно посмеивалась, притворяясь, будто это лягушка квакает.
– Ах ты плешь гнилая!.. – выругался вполголоса Дробинин.
Надо ж было так неудачно выбрать место, чтобы ногу поставить! Именно там, где слой дерна не то прогнил, не то продавлен был, не то просто оказался тоньше, чем в других местах. Нога Игоряши по колено провалилась в холодную полужидкую грязь.
– Давай, – Муратов подхватил Игоряшу под локоть, стараясь помочь выкарабкаться.
Опершись на руку Муратова, Дробинин потянул ногу вверх, медленно, сантиметр за сантиметром, вытягивая ее из болотной жижи. В какой-то момент Игоряше почудилось, что он чувствует под стопой опору. Хотя, если подумать, откуда ей было взяться? Но Игоряша в тот момент ни о чем не думал – потому что хотел как можно скорее выбраться на относительно твердую почву, – а может, решил, что это бревно какое или камень. Как бы там ни было, Дробинин перенес вес тела на увязшую ногу и еще глубже провалился в грязь.
Тут уж стало ясно, что одному Муратову Игоряшу из трясины не вытянуть. Уложив Дробинина на живот, с него сняли рюкзак, затем все разом, ухватившись, кто за руки, кто за ремень, кто за штаны, принялись тянуть. Игоряша тихо поскуливал, будто нашкодивший и получивший за это взбучку щенок. Ему было нестерпимо обидно и стыдно. Таким же беспомощным он чувствовал себя лишь однажды, в детстве, когда, забравшись с приятелям на заброшенную стройку, решил спуститься в вырытую бог знает зачем траншею по лежащей наклонной трубе. И застрял примерно на середине пути.
Когда совместными усилиями ногу Дробинина таки вытянули из грязи, оказалось, что на ней нет ботинка. Вот уж действительно диво дивное. Не расшнуровав, стянуть с ноги армейский ботинок с высоким, чуть меньше, чем у сапога, голенищем, в принципе, невозможно. А с Игоряшиной ноги к тому ж и носок пропал.
– Ну, здорово, – только и сказал Макарычев, глянув на босую, перемазанную грязью ногу Дробинина.
– А я тут при чем? – обиженно развел руками Игоряша.
– При том, что под ноги смотреть надо, – Стецук взмахнул рукой, будто собирался отвесить Игоряше подзатыльник.
– Так темно же! – на всякий случай втянул голову в плечи тот.
Естественно, лишнего башмака ни у кого не оказалось. А в одном ботинке далеко не уйдешь. Даже по болоту. Ситуация – глупее не придумаешь. Задание под угрозой срыва из-за потерянного башмака. Макарычев очень легко мог представить выражение лица Безбородко, когда тот получит сообщение: «Срочно высылайте вертолет с левым ботинком сорок второго размера». Вертолет-то он, скорее всего, вышлет. И даже ботинок нужного размера подберет. Но ведь это, помимо задержки на сутки, еще и стыдобища-то какая. Такую историю как анекдот рассказывать можно. И ведь будут рассказывать. Непременно будут. И поминать в ней станут не какого-то там растяпу, башмак потерявшего, а именно что растяпу из группы сержанта Макарычева. Вот так-то. Командир за все в ответе.
Тарья сложила руки на груди и посмотрела на Игоряшу так, будто он был смертельно ранен и следовало решить, что гуманнее – позволить ему умереть самому или добить, чтоб не мучился.
– Что делать будем? – спросила она, непонятно к кому обращаясь.
– Я так дойду!
Игоряша проворно вскочил на ноги и закинул на спину рюкзак. Как будто всерьез испугался, что его могут бросить, а то и пристрелить.
Макарычев озадаченно прикусил губу и машинально поднял руку, чтобы почесать кота. Спиногрыз мелодично замурчал в ухо хозяину. Этому злодею, похоже, было все равно, что группа застряла среди Облонских топей. Реликтовых, так их. Он знал, что хозяин его не бросит. А в кармашках сержантова рюкзака лежат пакетики с вкусным кормом. На который никто, кроме кота, не претендует.
Макарычев долго не думал. С одной стороны, ясно было, что в одном ботинке далеко Игоряша не ходок. При этом с другой стороны вообще ничего не высвечивало.
– Доставай смену носков и натягивай оба на одну ногу, – скомандовал сержант.
Дробинин улыбнулся, быстро и преданно, и полез в рюкзак за носками. Чувствовал он себя при этом полным идиотом. Но, как ни странно, идиот этот был счастлив.
– Дурака-то не валяйте, молодцы.
Незнакомый голос прозвучал совсем рядом. Густой, сочный, принадлежащий явно уже не молодому мужчине, голос звучал спокойно и уверенно. Не громко, но убедительно.
Реакция бойцов была вполне закономерной – все разом схватились за оружие, ловя на прицел того, кто назвал их дураками.
Чужак стоял всего в пяти шагах. Лениво привалившись плечом к покосившемуся деревцу, на сгибе другой руки он держал охотничью двустволку. Он и не думал таиться. Даже странно было, что никто не заметил его приближения. Рост и стать незнакомца совершенно не соответствовали его голосу. Если бы не реденькая бороденка, оторачивающая сморщенное личико, в темноте его можно было принять за четырнадцатилетнего подростка. Одет он был в телогрейку, подпоясанную армейским ремнем, рабочие штаны с карманами едва не до колен и кирзовые сапоги. На голове у странного мужичка была шапка из полинявшего меха, больше смахивающая на ночной колпак.
