Вадим Панов - Все оттенки черного
— Пацаны!
Они опасливо оглянулись.
— Минут за пять до того, как вы пришли, — спокойно произнес мужик, — кто-то входил в воду. Может, это и была ваша девка?
— Может быть, — буркнул Васька. — Спасибо.
— Всегда рад.
Черные очки рыбака бесстрастно проследили, как ребята скрылись в лесу. Затем он спокойно снял с огня котелок, снова попробовал варево, удовлетворенно цокнув языком и заглянул в палатку.
В дальнем углу брезентового домика испуганно сидела черноволосая и черноглазая девушка, стыдливо прикрывающая обнаженное тело одеялом. Возможно, если бы глаза рыбака не скрывали странные черные очки, в них можно было бы прочесть удивление, а так он остался абсолютно бесстрастен. Ни один мускул не дрогнул на к его лице.
— Они ушли, — спокойно сказал он девушке. — Там, в рюкзаке, есть спортивный костюм. Оденься и выходи. Будем кушать.
В устремленных на рыбака черных глазах девушки мелькнула робкая надежда. Мужчина усмехнулся:
— Меня зовут Зорич.
Ярко-красные губы девушки дрогнули:
— Анна.
— Миша ко мне очень хорошо относился, — задумчиво продолжала Анна, прихлебывая крепкий чай из жестяной кружки. — Ко мне ласковый был, Стешу, сестру, жалел. Тетка Анфиса нарадоваться не могла. «Вот, говорила, тебе, Анюта, жених. Всем женихам жених. Как за каменной стеной за ним будешь». Я тоже радовалась. У меня этих… — девушка сглотнула, — этих приступов давно не было. Ну, изредка когда посмотрю не так, у кого-то ведро из рук выпадет, или спотыкнется кто на ровном месте. Так ведь это мелочь, правда?
Черные глаза девушки жалобно посмотрели в непроницаемые очки Зорича.
— Правда?
— Правда, — мягко подтвердил мужчина, внимательно глядя на Анну.
Спасенная девушка нравилась Зоричу. Молоденькая, лет шестнадцати-семнадцати, невысокая, но очень хорошо сложенная, черноволосая, черноглазая, с огромными ресницами, полными ярко-красными губами и нежной смуглой кожей, она была настоящей красавицей. Очень испуганной красавицей. И Зорич, на которого сильное впечатление произвело ее превращение из овчарки в очаровательную девушку, жадно слушал историю спасенной.
— Что было дальше?
— Дальше? — Анна горько усмехнулась и нервно провела рукой по густым волосам. — Никогда не забуду. — Она помолчала. — Мы с бабами с поля возвращались, устали, тракторист наш, Козьма Спиридонович, хрен старый, смылся, и нам пришлось пешком топать. Ну, чтобы пыль не глотать, решили срезать, через пастбище пройти, что у фермы. А там бык. Племенной, здоровый, его к нам аж из-под Ставрополя привезли. В общем, сорвался он, изгородь проломил и на нас. Бабы врассыпную, а я стою, как мертвая, страх меня взял жуткий, ноги отнялись. Бык на меня. — Анна снова помолчала. — Тут на меня и накатило. Этот, приступ. На руках когти железные выросли, я крикнуть хочу, а из горла рычание. Да такое, что бык этот племенной как вкопанный встал. Я ему когтями глаз вырвала и рог один… срезала.
— Сильно. — Зорич удивленно покачал головой.
— Бык в загон помчался, — криво усмехнулась девушка. — Я-то обратно в человека обернулась, да, видно, бабы чего-то заметили. Шептаться начали, что, мол, ведьма я. А тут, как назло, куры у Федотовны передохли. Она жадная, кормит их всякой дрянью, а когда они сдохли, крик подняла, что это я порчу навела, за то, что она своему Мишке не велит со мной, сиротой, гулять. При всех это сказала, толпу собрала, к тетке Анфисе в дом пришла и сказала. Мне бы сдержаться, да, видно, не судьба. — На длинных ресницах девушки блеснули слезы. — Я ей слово, она мне два, оскорблять начала, а когда заявила, что я родителей своих сгубила, то у меня опять… Огонь из меня пошел.
— Огонь?
— Да. — Анна подняла глаза. — Не веришь?
— Верю.
— Странно, что веришь, раз не видел.
— Я тебе потом объясню, — спокойно произнес Зорич. — Продолжай.
Черные глаза девушки с сомнением посмотрели на странного спасителя. В возрасте, а плечистый, здоровый, мускулы так и играют. Голова лысая, как колено, но красивая. И лицо красивое. Мужское, будто у рыцарей на картинках. Только очки пугают. Сначала Анна не обратила внимания на черные очки Зорича: городские, они ведь всегда от солнца глаза прячут. Но даже теперь, когда красный диск медленно опускался за горизонт и вечерний полумрак окутывал рыбацкий костер, гигант оставался в своих непроницаемых черных очках, крепко прижатых к лицу и полностью скрывающих от посторонних взглядов глаза. Странный. Может быть, поэтому Зорич оказался первым, кто не проявил к ней враждебности?
— Я рот открыла, чтобы Федотовне ответить, а из него пламя. — Девушка вздрогнула. — Одежда на ней загорелась. Все в крик. «Ведьма!» — кричат. Мужики дрыны из забора выворачивают, бабы крестятся. Тетка… — Анна снова запнулась. — Тетка Анфиса кричит: «Проклинаю!» А Мишка… В общем… В общем, я огородами из станицы вырвалась. Все они за мной гнались. Все. Я в овраг, они за мной. Я в лес, они рядом. Догоняют… И тут я чувствую, руки изменяться начали, тело, ноги. Снова на меня накатило, и я овчаркой обернулась. — Девушка посмотрела на Зорича, но черные очки были непроницаемы для ее глаз. — Только Мишка, кажется, видел. Так, собакой, и ушла.
— До станицы верст десять, — прикинул Зорич. — Далеко они тебя гнали.
— Далеко, — согласилась девушка.
— Тогда уходить надо, — решил мужчина. — Я этому твоему Мишке челюсть сломал. Дружки могут вернуться. Да и тебя искать будут.
— Я без Стеши не пойду, — замотала головой Анна.
— Без сестры? — нахмурился Зорич. — Ты же говорила, что она больная. Зачем она тебе? Себя спасать надо.
— Я без Стеши не пойду, — угрюмо повторила Анна. — А если они решат, что она тоже ведьма?
— А почему они должны так решить?
— Ну, — девушка замялась. — Ну, хорошо, пусть не решат. Но тетка Анфиса старенькая, помрет она, что со Стешей будет?
— В психушку сдадут. Тебе-то что?
— Я Стешу не отдам, — твердо и окончательно сказала Анна и со страхом собралась услышать в ответ: «Ну и оставайся, как знаешь».
Но, к ее огромному удивлению, гигант задумался. Девушка немного подождала, затем осторожно поставила на землю жестяную кружку, поправила мешком сидящий на ней спортивный костюм и робко позвала мужчину:
— Зорич.
— Да? — рассеяно отозвался он и сразу же добавил: — Тебе в станице появляться никак нельзя. Я один за Стешей пойду. План нарисуешь, как дом тетки Анфисы найти, дорогу объяснишь. Выручу я твою сестру.
Этого Анна никак не ожидала. Несколько секунд она ошеломленно смотрела на гиганта, а затем судорожно перевела дыхание:
— Зорич, ты серьезно?
— Вполне.
— И ты веришь, что я ведьма?
— Разумеется.
— И не боишься?
— Я? — Зорич улыбнулся, одним мягким, неуловимо быстрым движением приблизился к удивленной девушке и резко снял очки.
Анна в ужасе вскрикнула.
* * *— Так и сказал, Анфиса, так и сказал: «Оборотень Анька». Как в овраг сиганула, все видели, а потом глядь, а оттель собака выскакивает, овчарка немецкая. Сама здоровая, глазищи горят, а с клыков кровь капает. Поняла теперича, какую змеюку ты пригрела?
— Ой, Петровна, не трави душу, и так тошно.
— Злыднем твоя Анька оказалась, как есть злыднем. И родителей своих, светлой памяти Василия Димитриевича и Марфу Андреевну, она извела.
— Да замолчи ты, Петровна.
— Участковый сказал: «Искать будем Аньку, а там разберемся». Только чего разбираться с ведьмой?
— Мишка-то что? — слабым голосом поинтересовалась тетка Анфиса.
— Мишку в больницу повезли, подрался он. Ой, — Петровна всплеснула руками, — Васька говорит, что рыбака они встретили. По виду сущий атаман, здоровый, Мишка с ним сцепился сгоряча, тот ему в рыло-то и заехал. Мужики думают, надо ехать, проучить городского, а участковый сказал, что он уж, поди, сбежал.
Кто-то из женщин, скорее всего Анфиса, глубоко вздохнул.
— Со Стешкой-то чего надумала? Бабы сомневаются. Федотовна злая, говорит, что Стешка никак тоже ведьма. А Кузьминична несогласная, Анька-ведьма кровь у Стеши пила, вот она и болеет.
— Не знаю я, что со Стешей, — простонала Анфиса. — Спит она. Беспокойно спит, покрикивает. За что же мне это, господи?
— Пойду я, — помолчав, засобиралась Петровна. — А насчет Стеши подумай. Вряд ли ее люди захотят в станице оставлять. Как-никак сестра она Аньке.
Зорич, притаившийся в задней комнате, услышал, как заскрипели двери, и бесшумно выбрался из своего укрытия.
— Ох, грехи мои тяжкие, за что же мне такие испытания? — В горнице перед красным углом стояла крепкая пожилая женщина в простом платье.
— Ты, что ли, Анфиса?
— Ой! — Женщина хотела вскрикнуть, но Зорич одним движением оказался около нее и крепко зажал Анфисе рот.
— Молчи, старая, молчи и слушай. — Черные очки приблизились к перепуганным глазам женщины. — О грехах своих ты правильно вспомнила, старая, но поздно. Стешу я заберу у тебя, а как уйду, — дьявольски сильные руки Зорича сдавили женщину. — А как я уйду, ты помолись крепко, старая, крепко помолись да ложись спать. Утром скажешь станичникам, что Стешу Анна забрала. Явилась, мол, в образе волка и забрала. Поняла?
